Верность и соблазны

Эмилия Остен

Верность и соблазны

Пролог

Северная Англия, граница с Шотландией 1854 год

– Анна! – Айвен, лишь на секунду отвлекшийся на разглядывание форелей в ручье, тут же потерял свою подругу детства и нареченную из виду. Здесь, в холмах, где ручеек вился среди густого леса, потерять кого-то из виду было проще, чем в хваленом лабиринте барона Суэверна. Впрочем, эту достопримечательность поместья Верн Анна и Айвен изучили во всех подробностях еще в детстве и никогда там не терялись. – Анна! – снова позвал Айвен. – Подожди меня! Леди Присцилла запрещает тебе бродить в одиночку.

– Ой, Айвен, оставь, тебе послушание не идет. – Анна неожиданно появилась из-за поворота тропинки и оказалась так близко, что дыхание перехватило. Как всегда. Как всегда с тех пор, как он понял, что Анна уже не ребенок, как и он, Айвен, уже не мальчик. И, как всегда, Айвен смутился и рассердился на себя: невозможно, чтобы джентльмен позволял себе подобные мысли (хотя сложно назвать это мыслями), такие образы по отношению к своей невесте. По отношению к любой леди. Девушке. Женщине. Айвен окончательно запутался, чему немало способствовала Анна, принявшаяся заботливо поправлять его прическу и смахивать невидимые пылинки с куртки.

– Ты такой… безупречный, – улыбнулась девушка, – что я просто не могу видеть, как твои непокорные волосы портят эту безупречность.

Саму Анну, казалось, совсем не заботила ее собственная сбившаяся шляпка и растрепавшаяся прическа.

– И, кстати, – внезапно сменила тему она, – моя матушка вчера ясно дала понять, что и с тобой в качестве сопровождения я не должна гулять там, где… – Девушка поджала губы, прищурила глаза и передразнила интонации своей матери, леди Присциллы Суэверн: – Юный лорд МакТирнан сможет воспользоваться твоей неопытностью и вашей детской привязанностью.

– Я… – Айвен даже отступил на шаг. – Неужели леди Присцилла так плохо меня знает, что допускает подобные мысли?

– Мама хорошо знает меня. – Анна рассмеялась, увидев, как нахмурился Айвен. – Ну не сердись! Ты же с детства знаком с леди Присциллой, она никогда не думает, что говорит. Зато всегда уверена, что абсолютно права. Что бы она ни делала, чего бы ни говорила, мы поженимся, уедем в Тирнан и будем видеть матушку лишь на Рождество.

– Анна, – Айвен не одобрял отношения Анны к матери, но тут он ничего не мог поделать, – может быть, пора назначить дату венчания и дать объявление в газеты?

– А может, лучше сбежим в Тирнан и поженимся там по шотландскому закону?

Айвен на мгновение зажмурился. Нет, он уже много раз слышал эти слова от Анны, много, много раз за последние полгода, с тех пор как умер барон Роберт Суэверн, а Айвену исполнилось восемнадцать. Это было очень соблазнительное предложение. До Тирнана всего несколько миль, которые он, Айвен, почти каждый день преодолевает верхом. Пара часов, и Анна может стать его женой, а потом… Айвен открыл глаза. Его невеста, его Анна, которая была обещана ему едва ли не с рождения, по договору их отцов, – как же она прекрасна! Волосы цвета гречишного меда, нежная кожа, едва заметные веснушки на чуть вздернутом носике, точеная фигурка, уверенные, чуть резковатые движения – вся она словно соткана из весеннего ветерка и запаха цветущих трав. А губы… Айвен с трудом отвел глаза от этих губ: тонкая верхняя губка, так легко изгибающаяся в улыбке, и полная нижняя, столь же легко дрожащая, когда Анна плакала. Он видел Анну всякой: веселой, озорной, грустной, серьезной, задумчивой, напряженно размышляющей, расслабленно отдыхающей, рассерженной, пылающей от ярости, рыдающей от горя. И всегда, каждое мгновение, она была чудесной. И она была его.

Иногда Айвен задавался вопросом: любил бы он Анну Суэверн так сильно, если бы не знал с самого раннего детства, что она – его.

– Ты же знаешь, что мы не можем так поступить, – ответил Айвен.

– Послушай, я не перестану спрашивать. Я все еще не теряю надежды, что в один прекрасный день ты согласишься и нам не придется ждать несколько месяцев, если не лет, пока мама и Джексом соизволят назначить день свадьбы. – Анна серьезно взглянула ему в глаза. – Ты знаешь Джексома. Теперь он барон и мой опекун. И будет опекуном еще семь лет. Семь лет он будет распоряжаться моими деньгами, если только я не выйду замуж. Это веская причина откладывать день свадьбы бесконечно. Подумай, целых семь лет.

– Джексом все равно не сможет ничего изменить. И, Анна, он же твой брат. Каким бы он ни был противным мальчишкой в детстве, он вырос. И он не станет мешать твоему счастью и не нарушит волю отца.

– Я не хочу зависеть от Джексома. Я не хочу зависеть от маман. – Анна взяла Айвена за руку и заставила посмотреть ей прямо в глаза. – С тех пор как умер отец, мать все чаще говорит о том, что мне нужно выехать в Лондон на сезон или на два, посмотреть мир, получить возможность выбора…

– Послушай, Анна. – Айвен знал, что он должен сказать, но как же он не хотел этого говорить. – Мне кажется, леди Присцилла права. Ты должна иметь возможность выбора.

– Какая глупость! – вспылила Анна. – Я уже давно сделала свой выбор! Интересно, что бы ты сказал, если бы тебя отправили в Лондон, посмотреть на других юных леди?

– Я… – Айвен сообразил, что попал в ловушку. – Мне не нужны другие девушки. Есть только ты.

– А для меня – только ты.

Анна прижалась к его груди, внезапно ее губы, ее невероятные губы оказались совсем близко, запах лета от ее волос кружил голову, а учащенное дыхание просто сводило с ума. Айвену невыносимо, до боли захотелось поцеловать эти губы, освободить волосы от шпилек, позволить медовому водопаду струиться сквозь пальцы, прикоснуться, лишь прикоснуться к тоненькой жилке, бьющейся над ключицей. Почти утонув в водовороте желаний, таких ярких и таких непостижимых, Айвен обхватил тонкую талию Анны, притягивая девушку ближе, одновременно пытаясь и продлить мгновение, и сделать так, чтобы не видеть ее лица, не видеть этих затуманившихся в предвкушении неизведанного глаз, этих полуоткрытых губ. Едва слышно вздохнув, Анна прижалась лицом к его груди, ее дыхание проникло сквозь тонкую ткань рубашки и обожгло, словно огонь.

– Ах, Айвен, если бы я знала, как соблазнить мужчину, если бы я умела то, что умеют дамы полусвета… Мы бы поженились уже сегодня к вечеру.

Айвен почувствовал, что не может вдохнуть. Воздух словно превратился в патоку, кровь стучала в ушах полковыми барабанами, а низ живота свело невыносимо сладкой судорогой.

– Тебе не нужно меня соблазнять, – наконец выдохнул Айвен, прижавшись губами к ее виску. – Я и так горю. Но я слишком люблю тебя, поэтому мы должны все сделать правильно.

– А я так тебя люблю, что правила волнуют меня в самую последнюю очередь.

Когда Анна спустилась к ужину, леди Присцилла и барон Суэверн, Джексом, уже ждали ее за столом.

– А где лорд МакТирнан? – Вдовствующая баронесса оторвалась от рассматривания хрустального бокала для вина. Кажется, там было пятнышко, но при тщательном рассмотрении ничего не обнаружилось.

– Айвену пришлось срочно уехать, какие-то проблемы у арендатора. Ты же знаешь, что река разлилась после недавних дождей, многие фермы затопило. – Анна прошла к своему месту по левую руку от брата.

– Мы не говорим о таких вещах за ужином, – поморщилась леди Присцилла. – Это плохо влияет на пищеварение и может стать причиной бессонницы.

– Пострадавшие арендаторы уж точно не будут спать. Им негде. – Анна заняла свое место, и Брукс, дворецкий, отдал распоряжение подавать первую перемену.

– Анна! – возмутилась леди Присцилла.

– Мама, – не уступила Анна. – Даже если мы не будем говорить об этом, проблемы никуда не исчезнут. Чаттем уже несколько раз пенял, что Джексом слишком мало внимания уделяет делам. В отличие от Айвена.

Кидсон Чаттем был управляющим Верна уже более двадцати лет, к его советам прислушивался покойный барон Суэверн, а нынешний – не особо.