Страница 5 из 16
— Слава богу, — прошептала я, вновь откидываясь на подушку, — это просто был кошмар...
Громкий звонок заставил меня взвиться вверх. Не успев открыть глаза, я рванулась вперед и снова шарахнула ладонью по будильнику. Но трезвон не прекращался, и я сообразила, что это телефон, верещащий словно кот, которому наступили на хвост.
— Господи, — буркнула я, торопливо соскакивая на пол, — что за утро! Алло... — Едва я успела открыть рот, как из трубки раздался громкий вопль, заставивший меня вздрогнуть.
Но это не помешало мне узнать голос дорогой подруги, и, пытаясь прервать мощнейший словесный водопад, звучавший к тому же на повышенных тонах, я торопливо пискнула:
— Мегрэнь!
Это было словно бросить щепку в реку — подруга меня просто не слышала. Я смирилась и стала ждать. Вскоре из отдельных брызг удалось разобрать некоторые слова, и я здорово озадачилась. Чаще всего Мегрэнь повторяла слово «сволочи», также отчетливо слышалось «обчистили» и «убью». Я повесила трубку, влезла в джинсы и, натягивая на ходу футболку, взлетела на пятый этаж.
Дверь Мегрэнькиной квартиры была распахнута настежь, сама Мегрэнь стояла в коридоре и орала на телефонную трубку. Я подошла, с трудом вытащила трубку из ее стиснутых пальцев и, развернув Мегрэнь к себе, отчетливо сказала:
— Все! Я здесь!
Она подняла на меня отсутствующий взгляд, моргнула и с неизвестно откуда взявшимся хладнокровием сообщила:
— Меня обокрали.
— Вижу, — отозвалась я, разглядывая живописный бардак, в который превратилась подружкина квартира. — Не зря мне сегодня кошмар снился... В милицию звонила?
Мегрэнь покачала головой. Я посмотрела на исписанную телефонами бумажку, приколотую булавкой к обоям возле тумбочки, и набрала номер нашего отделения.
— Что? — переспросил меня дежурный, после того как я поведала ему все, что думала по поводу Мегрэниной квартиры. — Как вы сказали? Лапкина? Таисия Алексеевна? Вы что, шутите?
— Почему? — растерялась я. — Какие здесь могут быть шутки, у нее вся квартира перевернута... Хозяйка в шоке...
— В шоке, говорите? — развеселился вдруг дежурный. — Ну, если в шоке... А ваша как фамилия?
Я сообщила веселому милиционеру свои основные анкетные данные и повесила трубку.
— Дожила, — с упреком сказала я, подходя к Мегрэни, удрученно разглядывающей с порога свою гостиную, — у дежурного при упоминании твоей фамилии счастливый припадок случился... Мне даже показалось, что он почему-то мне не поверил... А, Тась?
Подруга, целиком погрузившись в себя, безмолвствовала, словно изваяние. Я прошла на середину комнаты и нагнулась, собираясь поднять вазу, но туг хозяйка ожила:
-Нет!
Я выпрямилась, Мегрэнь ткнула в пол указательным пальцем и недовольно произнесла:
— Не топчись по уликам...
Она сурово свела брови, развернулась и шагнула обратно в коридор. Движимая любопытством, я направилась следом. Неожиданно подружка локтем поддела дверцу хозяйственного шкафчика и взяла с полки резиновые перчатки. Я открыла рот.
— Так, так... — деловито забормотала Мегрэнь, опускаясь на корточки возле входной двери, — что тут у нас...
Она повертела носом вдоль косяка, потом осмотрела замок и, встав на четвереньки, принялась шарить по полу. В таком виде ее и застали поднимающиеся по лестнице доблестные работники правоохранительных органов.
— Ба, Таисия Алексеевна! Да здесь следствие в полном разгаре! — воскликнул, разводя руками, поднявшийся первым розовощекий крепыш. — А мы, грешным делом, решили, что это розыгрыш.
В следующее мгновение лестничная клетка до отказа заполнилась людьми в форме. Я торопливо отступила в сторону, безмерно удивившись тому, как много сотрудников милиции прибыло на раскрытие такого незначительного преступления, как квартирная кража. В первых рядах сплоченных милицейских органов я узрела Рината Тахировича — он светился, словно именинник.
— Доброе утро, Светлана Сергеевна! — радостно воскликнул он и, подскочив, крепко тряхнул меня за кисть. — Ну как, больше с вами ничего не приключилось?
Я выдернула руку и шарахнулась в сторону, одновременно скосившись на Мегрэнь, которая уже навострила уши, как хорошая собака.
— Здравствуйте, Ринат Тахирович! — Я торопливо ткнула в сторону ползающей по полу Мегрэни: — Вот, Таисию обокрали...
Ринат сосредоточился и переключился на текущее происшествие. Все остальные обступили нас плотным кольцом, с интересом разглядывая Мегрэнь, набирающую в легкие побольше воздуха.
«Ну, дорогая, пришел твой звездный час!» — подумала я и не ошиблась.
В течение двадцати минут Мегрэнь с воодушевлением повествовала о том, как три дня гостила у родной тетки. Она могла бы остаться там и подольше, но, к сожалению, ее старшему брату... В смысле, старшему брату Мегрэни, потому что старший брат тетки, дядя Вася, живет в Обнинске, и они давно не виделись, потому что...
— Итак, — вдруг решительно встрял наш геройский участковый, — твой... то есть, ваш старший брат... Юрий Алексеевич Лапкин высадил вас возле подъезда... Так? Во сколько?
— В десять двадцать три, — отрезала Мегрэнь, отвернулась от Рината и, обращаясь в дальнейшем к розовощекому старлею, продолжила: — Поднялась... Сумку поставила, ключи вытащила... Не успела даже в замочную скважину ключ вставить, на ручку нажала, дверь и открылась... Вошла — вся квартира вверх дном... Со всех полок все выброшено... Сами посмотрите, чего рассказывать...
Толпа согласно загудела и удалилась в глубь квартиры. В коридоре остались только я, Ринат и Мегрэнь.
— Что пропало? — спросил Ринат.
— Пока не знаю, — дернула плечами подруга. — А в отделении кто-нибудь остался или все пришли? Вы там что, квартирных краж не видели?
Ринат хрюкнул от смеха и смущенно потупился.
— Понимаешь, половина мужиков по червонцу поставили, что это розыгрыш...
Я только головой покачала, а Мегрэнь полюбопытствовала:
— Ну, ты-то внакладе не остался?
— Нет, — снова расплылся участковый и посмотрел на меня: — Я как увидел в журнале, кто заявку сделал, сразу согласился... Вот, на обед денег срубил...
— Ну и ну, — вздохнула я и ушла на кухню.
Примерно через час ко мне присоединилась Мегрэнь.
— Знаешь что? Это очень странно, но похоже, что ничего не пропало...
— Как это?
— Так... Деньги, сережки золотые... видик, плеер... Все на месте.
— Может, не нашли?
— Как не нашли? Все в куче на полу. И дверь ключом открыта. Я ничего не понимаю.
— А Ринат чего говорит?
— Ринат чего? Ринат убивается. Те, кто в споре продулся, говорят: раз ничего не украли, значит, кражи не было.
— И Что?
— Ничего. Пришлось деньги обратно отдавать. Ничья у них вышла. Без обеда остался.
— А если без смеха?
— Без смеха здесь Нельзя, — заявил появившийся в дверях кухни Ринат и, обращаясь ко мне, озабоченно сказал: — Светлана Сергеевна, дайте-ка ваши пальчики скатать, чтобы вхолостую не работать.
На кухне появился долговязый дядька с усами и квадратным чемоданчиком в руке. Я горько вздохнула, а дядька быстро изгваздал мне всю руку темной краской и моментально удалился. Пока я удручённо разглядывала плоды дядькиных трудов, в дверном проеме вдруг появился старший Тайкин брат Юрка.
— Ой, привет! — Я вытаращила глаза, хлопнула ресницами и покраснела.
— Здравствуй, Светик... — со значением отозвался мой бывший одноклассник, протянул раскрытую ладонь и одновременно попытался заглянуть в глаза.
Глаза я весьма удачно спрятала, потому что, когда Юрий Алексеевич Лапкин все же умудрялся туда заглянуть, я краснела не то что до кончиков ушей, а даже до кончиков волос.
В глазах Юрки Лапкина я неизменно видела одно и то же: преданность и молчаливое обожание, полнейшую покорность судьбе и твердую решимость не отступать от своей цели. Разделить Юркины чувства я не могла, потому что уже с четвертого класса не терпела голубоглазых блондинов, а Юрка влюбился в меня только в пятом. По малолетству выражение этого светлого чувства принимало иной раз самый экзотический характер. Повзрослев и поумнев, Юрка несколько изменил тактику ухаживания, перейдя от дерганья за волосы и отбирания сладостей к дарению букетов. Это несколько смягчило наши отношения, но поставленной цели Лапкин-старший не достиг. Со школьной поры много воды утекло, жизнь развела нас в разные стороны, неизменным осталось лишь одно нерушимое, сцементировавшее нас с Юркой кольцо — Мегрэнь. Именно это позволяло ему периодически появляться на моем жизненном горизонте, заглядывать в глаза и с надеждой тянуть: