Страница 13 из 16
— Потому что за билетами в театр ездила. Если не я, то ты так и зачахнешь дремучей вместе со своими любимыми уголовниками.
— Правда? — обрадовалась Мегрэнь. Ходить в театр она любила, хотя почему-то отличалась стойкой неприязнью к приобретению билетов. — Стоящая вещь?
— Мировая! С Инной Чуриковой.
Мегрэнь застонала от счастья:
— Когда?
— Завтра.
— Ну, молодчина ты у меня, Светка! Если бы не ты...
— Я в курсе, — врожденная скромность заставила меня прервать поток Тайкиной благодарности. — Чего звонишь?
— Ой, — опомнилась Мегрэнь, — приходи ко мне немедленно!
— Не могу. Я еще не переоделась и жутко хочу есть.
— Ну ладно... Я тоже голодная... Сейчас приду!
Тайка бросила трубку, а я в сердцах выругалась. Однако этим Мегрэнь вряд ли исправишь.
— Знаешь что, — деловито сказала я, едва подруга появилась на пороге, — почисть-ка пока картошку, а я пойду переоденусь.
— Какую картошку? — изумилась та.
— Обыкновенную, липецкую. У меня, видишь ли, прислуга сегодня выходной взяла, так что картошка еще не чищена. А жареной хочется, сил нет.
Подруга обомлела от подобного святотатства.
— Я не могу чистить. Я по делу.
— Да? По какому, интересно?
— Вот! — Тут она с ловкостью фокусника извлекла из кармана телефонную книжку.
Я недоверчиво подняла брови:
— Это то, что я думаю? — Тайка с жаром кивнула. — Надеюсь, ты не лазила через балкон?
— Нет, — засветилась Мегрэнь. — Дело было так... Сижу я дома, то есть собираюсь в институт. Вдруг звонок в дверь. «Кто там?» — спрашиваю. «Удальцов Андрей Михайлович!» Короче говоря, он зашел, сел... Сначала бред всякий спрашивал, потом говорит: «Мне нужно подробное описание тех серег, что на убитой были. Мол, если они где-нибудь появятся...» Ну, сама понимаешь... Я, конечно, как могла, описала, даже картинку ему нарисовала. И спрашиваю: «А где ключи от квартиры Георгиевской, может, там прибраться надо?» Он говорит: «Прибираться не надо, а ключи у меня». Тут я возьми да брякни: «У Татьяны Антоновны была одна картина, и, кажется, она говорила, что очень дорогая, какого-то известного мастера. Может, ее тоже украли?» — «Это, — говорит, — интересно... Не могли бы вы мне ее показать?»
Пройдя вместе со следователем в квартиру Татьяны Антоновны, она из коридора ткнула пальцем на дальнюю стену комнаты. Там висел небольшой, написанный маслом натюрморт, купленный нами два года назад на рынке и подаренный Татьяне Антоновне к Восьмому марта. Пока следователь недоуменно разглядывал бесценный шедевр, подруга, не сводя глаз с широкой милицейской спины, загородила собой стоящую в коридоре телефонную тумбу. Ей хватило одной секунды, чтобы стянуть с нее книжку с телефонами и засунуть под футболку...
— А ты уверена, что он ничего не заметил?
— Не заметил. На затылке глаз у него нет. А я, пока тебя пыталась найти, книжку полистала. Она забита битком. И фамилии, и собесы, и ремонт телевизоров... Все вместе. — Мегрэнь протянула мне потертую красную книжку на спирали. — Сама глянь... Но кое-что я нашла. Нам подходят три фамилии с инициалами: Конь З.И., Шверг З.М. и Пекунько З.П. Сначала нужно выяснить, кто из них мужчины. «3» может быть и Зоей, и Зинаидой, и Зухрой... Как можно узнать отчества — через адресный стол?
— Можно, наверное. Но там понадобится возраст... Так что лучше не валяй дурака, а позвони старшему братику...
— И правда! — опомнилась Тайка и уже через минуту беседовала с любимым родственником. — Здравствуй, Юрочка! Как поживаешь? А я вот тут у Светочки... Ага... Ага... — Я ткнула ее в бок локтем, чтобы особо не отвлекалась, но она, видно, решила усыпить Юркину бдительность посторонними разговорами. Выспросив все, что можно узнать у человека, с которым не виделась целые сутки, Мегрэнь наконец перешла к делу. — Юрик, нам тут выяснить кое-что надо...
Загрузив брата, Мегрэнь повесила трубку и сладко потянулась.
— Ну вот, теперь только ждать... А тебе привет! — Тут она сделала серьезную мину и взглянула на меня в недоумении. — А ты что, картошки еще не начистила?
Удрав в связи с предстоящим походом в театр с работы пораньше, я зашла в парикмахерскую, сделала прическу и маникюр. Прогулявшись в красивом виде по магазинам, я в прекраснейшем настроении вернулась домой.
Набрав номер Тайкиного телефона, я довольно долго слушала длинные гудки. Гадая, куда же могла запропаститься наша девица, собралась уже вешать трубку, как на том конце провода послышалось тихое, но весьма раздраженное:
-Да?
— Да! — подтвердила я.
Узнав мой голос, подруга ожила:
— Светка? — И, не дожидаясь ответа, она проникновенно выдохнула: — Я нашла...
Я не поняла:
— Чего нашла?
— Сейчас приду...
Я печально посмотрела на свое отражение в большом овальном зеркале. Минуту назад оно было жизнерадостным и счастливым. Однако немудреная фраза, произнесенная столь значительно, ясно давала понять, что покой нам, к сожалению, пока только снится...
— Чего она там нашла? — растерянно забормотала я, распахивая входную дверь.
Мегрэнь не заставила себя долго ждать, сверху послышались торопливые шаги, и она появилась на пороге, держа в руке полиэтиленовый пакет. Я окинула взглядом ее всклокоченные волосы и неодобрительно спросила:
— Ты собираешься идти в театр в таком взъерошенном виде?
— Нет, — торопливо отмахнулась Тайка, устремляясь в комнату.
Заметив в ее глазах нездоровый, лихорадочный блеск, я загрустила.
— Вот! — решительно сдвинув в сторону фарфоровые безделушки, Мегрэнь шлепнула на журнальный столик папку Татьяны Антоновны. — Я нашла...
— Поздравляю! — поймав на лету маленькую беленькую собачонку, раздраженно сказала я. — Но в связи с этим необязательно колотить фарфор в чужом доме.
Но Мегрэнь меня не слышала. Она торопливо вытащила из пакета географическую карту и разложила на столе:
— Смотри сюда! Мы с тобой брали карты слишком большого масштаба! Там этого просто нет! А нужна карта районная. И мы все искали Вельяминово, а такого нет! Ну, может быть, конечно, где-нибудь и есть Вельяминово, но, чтобы оно подходило к нашей карте, нету! — Тайка вытащила из папки пергаментные листочки и, тыча по нарисованным точкам, зачастила: — Видишь, Шилово? И тут — Шилово! Никитин... и здесь! Бухалово... Бухалово! Богородское...
Позабыв о душевных муках, я с интересом следила за Тайкиным пальцем. Очень похоже, что моя неугомонная подруга действительно нашла указанное на листочках место. Только интересно, сколько времени она потратила, втихомолку ползая по бескрайним картам родных просторов? Из института ее точно...
— А вот речка, — перебила мои мысли Мегрэнь, увлеченно водя пальцем по карте. — Точно, как на этих листочках... Въезжаешь?
— Въезжаю. А Вельяминово?
— Вот потому мы и не могли ничего найти! А я нашла, потому что начала искать то, что его окружает. И когда я все это нашла, то в центре получилось... Октябрьский!
— Октябрьский? Хм! Что ж, возможно... Может, кто карту срисовывал, ошибся?
— Может, и так. Но, скорее всего, его просто позже переименовали. Листки-то старые...
Пока я разглядывала карту, Мегрэнь мимоходом бросила:
— Самое интересное, отсюда до него всего-то сто пятьдесят километров...
Я оторвалась от карты и подняла голову. Тайка запнулась и поправилась:
— Ну, двести...
Под моим взглядом Мегрэнь засуетилась и наконец выкрутилась:
— Ой, Светик, сообрази мне что-нибудь на голове, а то мы в театр опоздаем...
Я хмыкнула, аккуратно положила листки в кармашек папки, убрала карту и встала. Устроившись перед зеркалом, Тайка исподтишка следила за мной настороженным взглядом. Я взяла расческу, расчесала ей волосы и, собрав на затылке, крепко перехватила в кулак.
— Светка, больно! — пискнула Мегрэнь, глядя на мое отражение.
Я склонилась к испуганно моргающей подружке и отчеканила:
— Последний раз тебя прошу — угомонись по-хорошему... Эту чертову папку нужно засунуть подальше! Потому что, кроме неприятностей, ждать от нее нечего!