Страница 8 из 32
Отчаянию молодого человека не было предела, он даже подумывал о самоубийстве и каждый вечер ложился спать, держа кинжал под подушкой, с таким расчетом, чтобы поутру решительно покончить счеты с жизнью. Но наступало утро, забывались черные ночные мысли, кинжал оставался нетронутым, а жизнь тем временем брала свое. Хотелось страдать и работать. Гёте решительно покидает дом Лотты и тут же садится за новый роман — роман, пропитанный насквозь его несчастной любовью. Он дал ему название «Страдания молодого Вертера». Вертер — это поэтический его двойник. Вот маленький отрывочек из романа:
«В глубоком отчаянии бросился он к ногам Лотты, схватил ее руки, приложил к своим глазам, ко лбу…»
Бедная Лотта! «Сознание ее помутилось, она сжала его руки, прижала к своей груди, в порыве сострадания склонилась над ним, и их пылающие щеки соприкоснулись. Все вокруг перестало существовать. Он стиснул ее в объятиях и покрывал неистовыми поцелуями ее трепетные лепечущие губы…»
Но нет! Она не отдалась. Она сопротивлялась. Она взывала к благоразумию потерявшего голову молодого человека. «— Вертер! — крикнула она сдавленным голосом, отворачиваясь от него. — Вертер! — и беспомощным движением попыталась отстранить его. — Вертер! — повторила она тоном благородной решимости…»
Далее героиня объявляет, что Вертер никогда ее больше не увидит. Любовь разбита. Все притязания беспочвенны. Вертер кончает жизнь самоубийством.
Гёте написал своего «Вертера» — и излечился от любовного недуга, хотя, возможно, не до конца. И спустя пять десятилетий «угольки былой страсти еще тлели» — эти его слова записал Эккерман, секретарь и летописец последних гётевских дней.
Любопытно и то, что, расставшись, Гёте и Лотта встретились на склоне лет. Лотта была старушкой с трясущейся головой. Когда она покинула его дом-дворец, Гёте не удержался от восклицания: «В ней еще многое осталось от прежней Лотты, но это трясение головой! И ее я так страстно мог любить когда-то! И из-за нее я в отчаяньи бегал в костюме Вертера! Непостижимо, непонятно…»
А что непонятно? На мой взгляд, все понятно: у каждого возраста — свой идеал и своя любовь. В молодые годы нравится одно, в зрелые — другое, в старости — третье. Меняется любовь, меняется тип женщин, которых мы любим. Это ведь в природе вещей.
Конец 1774 года. В жизнь 25-летнего Гёте входит еще одна прелестная девушка — Елизавета Шёнеман, Лили, как называют ее близкие. Лили — дочь банкира, дом полной чашей, приемы, музыкальные вечера, и Гёте приходится соответствовать стилю жизни франкфуртского магната. Об этом он пишет в письме одной из своих знакомых: «Представьте себе, если можете: Гёте в галунах, франт с головы до ног, среди блеска свечей и люстр, в шумном обществе, прикованный к карточному столу парой прекрасных глаз, рассеянно рыскающий по собраниям, концертам, балам, с легкомысленной ветреностью волочащийся за привлекательной блондинкой, — таков теперешний карнавальный Гёте!»
Усмешка над собой — удел мудрости. Но Гёте не до мудрости, он снова влюблен, снова пылает чувствами, снова во власти лирического вдохновения. Он пишет знаменитую элегию «Парк Лили», посвящает новой возлюбленной ряд стихотворений: «Уныние», «Блаженство уныния», «На море», «Осеннее чувство», «Белинде» и т. д. Короче, вновь переплав личных чувств в лирические строки.
Дело шло к браку, но он не состоялся, хотя и произошло обручение. Что-то разладилось в механизме взаимной любви, какие-то шестеренки и колесики не состыковались, и отсюда сбой. Часы любви перестали ходить. Лили вышла за страсбургского банкира (может быть, посчитала, что банкир значительно надежнее, чем поэт?), а Гёте записал в свою записную книжку следующие слова: «Лили, прощай! Во второй раз, Лили! Расставаясь в первый раз, я еще надеялся соединить нашу судьбу. Теперь же решено: мы должны порознь разыграть наши роли. Я не боюсь ни за себя, ни за тебя. Так все это кажется перепутанным. Прощай!» То есть Гёте уже не тот, каким был. Повзрослел. Ни о каком кинжале не идет и речи. Встретились — расстались, все по жизни. И вообще, жизнь — это театр, и надо дальше «разыгрывать наши роли». Не следует забывать, что Гёте был не только поэтом, но и драматургом, и умел расписывать роли и раскручивать сюжет. Расставание, разлука — всего лишь один из актов многоактной пьесы.
Вскоре на гётевском небосклоне засияла новая звезда — Шарлотта фон Штейн. В отличие от прежних влюбленностей поэта, молоденьких и неопытных девушек, Шарлотта зрелая дама, ей 33 года, она замужем за обершталмейстером веймарского двора и ко всему прочему многодетная мать: семеро деток, мал мала меньше! Но, естественно, для женщины обеспеченной дети не помеха. Шарлотта живет своей жизнью, принимает гостей, участвует в балах и кружит головы своим молодым и старым поклонникам.
Их встреча породила взаимный восторг. Гёте видит в Шарлотте опытную и весьма искушенную женщину, сулящую ему какие-то необыкновенные радости и любовные удовольствия. А та, в свою очередь, встречает в Гёте поклонника в расцвете лет, да еще наделенного большим талантом. Это ей льстит, другого такого мужчину во всем Веймаре днем с огнем не сыщешь!
Но… Во всех ранних любовных историях Гёте приходится ставить это многозначительное «но», которое всегда ведет к какому-то новому неожиданному повороту сюжета. В данном случае «но» было в следующем. Как пишет Н. Дубинский: «его любовь к Шарлотте была платоническая. Они обменивались страстными признаниями, писали друг другу пламенные письма во время разлуки, но никогда не заходили за черту дозволенного, хотя муж Шарлотты бывал дома всего раз в неделю».
Это одна версия. Есть и другая, что все же «заходили за черту дозволенного». Но кто знает, что было на самом деле? Известно лишь одно: когда Гёте сошелся с Христианой Вульпиус, которая в дальнейшем стала его женой, Шарлотта воспылала гневом и, вытребовав назад свои письма, в ожесточении сожгла их, а с Гёте прекратила всякие отношения.
Более того, ее ожесточенность пошла дальше. Шарлотта фон Штейн, обладая неплохим литературным даром, написала драму, точнее некий пасквиль, направленный против Гёте. В нем она изобразила своего бывшего поклонника глупейшим хвастуном, грубым циником, тщеславным до смешного, вероломным лицемером, безбожным предателем. Надо сказать, ее крайне возмутила не сама измена, а личность соперницы. Она, Шарлотта фон Штейн — образованная и богатая женщина, уважаемая и почитаемая в обществе, а кто такая Христиана Вульпиус? Продавщица цветов! Простолюдинка! Вульгарная особа с лицом круглым, как яблоко! Фи!.. Нет, положительно у Иоганна Вольфганга Гёте нет никакого вкуса!
Так кого же в конце концов нашел тайный советник? На ком, как говорят карточные гадалки, успокоилось его сердце? Об этом и поведем речь.
«Дитя природы» — Христиана
Покинув Шарлотту фон Штейн, Гёте уехал в Италию и там повстречался с некоей римской вдовушкой, которая щедро одарила немецкого поэта своими ненасытными ласками. Об этом он поведал в письме к своему «другу» Шарлотте, а та в ответ написала ему, что он стал чрезмерно «чувственным». Именно в состоянии обостренной чувственности Гёте вернулся обратно в Веймар и здесь повстречал Христиану, свою судьбу.
Молодая девушка Христиана Вульпиус (иногда ее именуют Христиной) работала на фабрике Бертуха, изготовлявшей искусственные цветы. Семья была большая и без средств, билась в тисках нужды, а тут еще брату грозила потеря места, и он упросил Христиану доставить Гёте письмо с просьбой помочь ему сохранить работу или найти что-то новое: тайный советник Гёте имел вес и авторитет в Веймаре. С этим письмом и отправилась Христиана в парк Ульм, где и встретилась с Гёте.
«Это была прелестная, приветливая и прилежная девушка, — пишет в своих воспоминаниях актриса Каролина Ягеман, жившая по соседству с Христианой. — На ее круглом, как яблоко, свежем личике сверкали карие глазки, а слегка вздернутые красные, как вишни, губки свидетельствовали о том, что она любит смеяться, у нее были прекрасные белые зубы, пышные каштановые локоны обрамляли лоб».