ТЕРРА против Империи

Убирая маленькую шкатулку связи на место, Луиза Литтл раздумывала, достаточно ли информации она послала на ТЕРРУ. Ситуация была опасной, но еще не безнадежной. Появление имперцев сначала встревожило ее, а затем разозлило — почему галактические преступники выбрали именно Мохенджо-Даро для своих делишек? Теперь Луиза поняла, какое чувство овладело ею больше других. Обида. Она и Ронел организовали прекрасно работающую резидентуру, собрали груды данных по цивилизации долины Инда, заполнив все пробелы в истории этих мест, существовавшие с того времени, когда Банерджи в 1922 году обнаружил Мохенджо-Даро, а Зимер и Макэлфреш много позже изучили библиотеку Самбары. Теперь, когда столько еще информации ждало свого часа, чтобы быть записанной и систематизированной, она уступит все другим. Она и Ронел больше не контролировали ситуацию — по правилам резиденты должны были подчиняться спецагентам, если те присылались в ответ на просьбу резидента о помощи. ТЕРРА существовала для того, чтобы охранять галактику от темпоральных вмешательств Империи, и это было единственной причиной, по которой Пол Таузиг послал ее сюда. Но Луиза все равно чувствовала себя обманутой, ограбленной, лишившейся в последний момент шанса доказать, что она может работать хорошим резидентом.

Кроме того, она заранее терпеть не могла Ганнибала Форчуна, но знала, что именно Форчун и его симбионт придут спасать ее. Черт, она не хотела быть спасенной!

В дверь ее комнаты раздался осторожный стук. Получив разрешение, служанка Шакунтала вошла.

– Моя госпожа, — сказала неулыбчивая девушка, — вас там хочет видеть незнакомый мужчина…

– Впусти его, — приказала Луиза, решив, что самым мудрым будет скрыть свою обиду и принять деловой вид.

– Слушаюсь, — поклонилась Шакунтала и отправилась вниз по лестнице.

Раздраженная Луиза поправила тяжелое ожерелье и в четырнадцатый раз за одно утро пожалела, что не родилась мужчиной, у нее имелось для этого достаточно причин. Если репутация Форчуна не преувеличена молвой, ей придется защищать не только свою резидентуру.

Она встала, когда специалист вошел в ее комнату. Последний раз Луиза видела Ганнибала Форчуна одетым по моде 2571 года. Но и тогда и теперь в одной расшитой бисером набедренной повязке он выглядел самодовольным щеголем. Даже почти незаметный симбионт на его плечах казался частью костюма. Уэбли прочитал ее мысль и ухмыльнулся.

– Ты не терял времени, — сказала она, намеренно опуская приветствие. — Насколько я понимаю, Империя пытается нажиться на вторжении Девадасы.

– Какого Девадасы? — решил немного поиздеваться над гордой девицей Ганнибал, улыбаясь и откровенно разглядывая ее с головы до пят, при этом приходя к выводу, что Таузиг идиот, раз посчитал Луизу не в его вкусе. Она удивленно посмотрела на него.

– Разве ТЕРРА не получила моего сообщения?

– Извини, я пошутил. Мы все получили. Луиза раздраженно фыркнула и отвернулась, глядя в окно.

– Я надеюсь, у тебя здесь хорошие отношения с правителем? — спросил Форчун, нимало не смущаясь. Поняв, что дуться дальше глупо, Луиза Литтл вернулась к деловому разговору:

– С Самбарой? Я знаю его, но не близко.

– Ты можешь устроить мне аудиенцию у него сегодня утром?

– Не знаю. А зачем?

– Для того, что я задумал, нам понадобится его помощь. Мы, конечно, могли бы послать Уэбли или Ронел, но я предпочел бы встретиться с ним сам. А кстати, где Ронел?

– Я послала ее на разведку к северным варварам. «Ее?» — подумал Форчун.

Уэбли мгновенно ответил через усик в левом ухе напарника:

– Почему нет? Ты же зовешь меня он,не так ли?

– Когда ты ожидаешь ее назад? — продолжил агент беседу с Луизой.

– Вечером. Что собирается делать Империя?

– Не знаю. Большой корабль находится на околоземной орбите, должно быть, уже давно. Я сомневаюсь, что Мохенджо-Даро — первый город в списке их жертв. Что-то у них связано с этим Девадасой. Полетели, выясним вместе.

– У нас есть время? Скиммер возвращается в полдень. Ганнибал Форчун усмехнулся:

– Луиза, ты отстала от жизни и научного прогресса. На моем аппарате можно путешествовать даже на самые минимальные темпоральные расстояния.

Реальность путешествий во времени была величайшим открытием. Но овладение этим способом передвижения не только интересно, но еще и очень опасно. Какой-нибудь маньяк, вроде Грегора Малика, мог получить возможность слетать в прошлое и перекроить устройство целой галактики.

Задолго до своего реального появления машина времени существовала в умах ученых разных планет, хотя первыми открыли эту идею писатели-фантасты с их богатым воображением, вроде Герберта Уэллса. Выдумка последнего была совершенно оригинальной, хотя до него к этой мысли пришли отдельно друг от друга еще четыре фантаста в других мирах. Математики-теоретики по всей галактике бились над проблемой темпоральных перемещений — трое из них даже ввели ради этого новые системы логики. Но только после создания Галактической Федерации и обмена научными идеями между учеными разных планет команда теоретиков-корреляционистов с Бортана III вывела определенную гипотезу, затем теорию, которую Липниг и Рундль превратили в реальность. Галактическая Федерация немедленно приняла закон о путешествиях во времени, обнаружив в этом деле достаточно много опасностей, и резко ограничила постройку темпоральных кораблей и возможность дальнейших научных исследований в этой области. Липниг принял это без протеста, но Рундля разгневала такая, по его мнению, бюрократическая тирания, и он контрабандно перевез весь комплект чертежей машины времени Грегору Малику, тирану Бориуса. Тогда Федерации пришлось, в целях самозащиты, создать ТЕРРУ — секретную темпоральную полицию, взявшую под охрану историю и целостность галактики. Борьба с Империей Малика подтолкнула научные исследования и технические усовершенствования в деле темпоральных перемещений. Так Ганнибал Форчун, специалист по истории Земли, оказался обладателем лицензии на вмешательство и получил удивительную профессию путешественника во времени.

– Часы справа, — объяснил он, как только Луиза уселась на свободное кресло, — показывают базовое, обычное время. А слева — показывают, на сколько мы сместились для наблюдения. Прозрачный купол аппарата затуманился, и часы слева начали крутиться назад.

– Где мы теперь? — спросила Луиза.

– В прошлой неделе. В реальном времени мы будем отсутствовать лишь мгновение. Но отсутствовать в буквальном смысле. А потом вернемся в ту же точку, которую только что оставили. Посмотри на правые часы.

– Они остановились.

– Они пойдут снова, когда мы вернемся обратно, и у нас еще останется больше двух с половиной часов до полудня, даже если мы проведем пару дней в прошлой неделе. Луиза беспокойно посмотрела на него.

– Тебя не было на прошлой неделе, но я-то была. Как?.. Форчун улыбнулся и кивнул.

– Ты правильно спросила, — сказал он. — Нарушение закона двойного присутствия — это последняя вещь, которую любому из нас хотелось бы совершить. Ты можешь представить реальное время как длинную прямую дорогу. Любое место этой дороги, на котором ты уже оставила свои следы, — это табу, навсегда закрытое для тебя. Но в машине времени ты можешь летать вперед и назад даже потем путям, которыми ты уже прошла, совершенно безопасно. Просто не пытайся выйти из машины в таких местах, где ты уже существуешь, потому что время не терпит двойников. И поэтому мы можем наблюдать, но мы не можем оставлять следов.

– Выглядит достаточно просто, — сказала Луиза.

– Есть еще одна маленькая деталь. Полет в том направлении, по которому ты никогда не ходила — то есть наблюдения за той последовательностью времени, в которой ты никогда не жила, — имеет теже последствия, как если бы ты жила в ней. Поскольку ты была там, ты можешь вернуться туда снова, как наблюдатель, но если в первый раз ты была там как наблюдатель, ты должна забыть о возможности жить там.

– Жаль, — заметила Луиза.