Дельцы

— В ней.

Тут пришла очередь Куртиса недоумевать.

— Боже мой! — воскликнул он. — Как это вы могли из-за такого пустяка отказаться от такого поста?

— Я и не думал отказываться. Это Прайс хочет от меня отделаться.

— Мой милый, ведь это же совершенный абсурд!

Куртис был вне себя. Монтегю внимательно посмотрел на него.

— Не станете ли и вы рекомендовать мне согласиться на подобное? спросил он.

— Конечно, стану, дорогой друг! У меня самого есть акции этой компании.

Монтегю замолчал. Он просто не знал, что на это ответить.

— Что вы воображаете себе, скажите, пожалуйста? Что вы вступили в благотворительное общество, что ли? — возразил Куртис. Но тут он увидел искаженное лицо друга и положил ему руку на плечо.

— Видите ли, старина, — сказал Куртис, — это, право, нехорошо! Я понимаю ваши чувства и питаю к вам большую симпатию и безграничное уважение. Но вы живете в этом мире и должны быть практичным. Нельзя взяться за управление дорогой и вести дело так, как если бы это был сиротский приют. Вы должны были отказаться от этого предложения, имея подобные убеждения. Но упустить такой пост из-за ерунды!

Монтегю был непоколебим.

— Уверяю вас, я вовсе ни от чего не отказывался, — отвечал он сердито.

— Но что же вы будете делать?

— Бороться, — отвечал Аллан.

— Бороться? — повторил Куртис. — Но, друг мой, ведь вы совершенно беспомощны! Дорога принадлежит Прайсу и Райдеру, и они с ней сделают все, что захотят.

— Вы один из директоров компании, — ответил Монтегю, — и вам известно положение вещей. Вы знаете, что благодаря моему ручательству состоялись выборы нового правления. Станете ли вы подавать голос за избрание Хаскинса президентом?

— Боже мой, Монтегю! Чего вы от меня хотите! Вы отлично знаете, что я не имею голоса, когда речь идет о делах дороги. Все акции, которыми я владею, дал мне Прайс. Что я могу сделать? Вся моя карьера рухнет, если я стану перечить.

— Другими словами, вы — кукла, вы согласны продать свое имя и достоинство за пакет акций. Значит, вы, занимая ответственное положение, не оправдываете оказываемого вам доверия.

Лицо Куртиса приняло жесткое выражение.

— Да, — сказал он, — если, конечно, толковать по-вашему.

— Тут дело не в моем толковании. Это так и есть.

— Но, — вспылил Куртис, — вы же должны понять, что и без меня у них будет большинство.

— Возможно, — ответил Монтегю, — но это еще не причина, чтобы поступать нечестно.

Куртис вскочил.

— Больше не о чем говорить, — заявил он. — Мне жаль, что вы так к этому относитесь. Я хотел оказать вам услугу.

— Я это ценю, — с живостью отвечал Монтегю. — И буду вам всегда обязан.

— И в борьбе, которую вы затеваете, вы не должны забывать, что я первый открыл вам глаза.

— Не беспокойтесь, — ответил Монтегю. — Я буду вас щадить. Никто никогда не узнает, что мне это известно.

С полчаса Монтегю задумчиво ходил по своему кабинету. Затем позвал машинистку и продиктовал ей письма к своему кузену, мистеру Ли, и к трем другим лицам, с которыми имел частную переписку по поводу их голосов на собрании акционеров.

«Ввиду некоторых обстоятельств, — писал Аллан, — раскрывшихся в связи с делами Северной миссисипской дороги, я не желаю принимать на себя обязанности президента. Я также намерен выйти из состава правления, так как чувствую себя не в силах изменить порядки, с которыми не согласен».

Затем он излагал план своих действий и разъяснял, что все, вовлеченные в дело через его посредство, имеют возможность последовать его примеру. Монтегю просил своих корреспондентов сообщить их решение по телеграфу, и через два дня получил от них ответ. Он был готов действовать.

Аллан начал с того, что позвонил Стенли Райдеру и условился с ним о времени встречи.

— Мистер Райдер, — сказал он, — несколько недель назад вы в этом самом кабинете просили моего содействия на выборах правления Северной миссисипской железной дороги. Вы заявили, что хотите предоставить мне пост президента, мотивируя это тем, что вам желательно иметь энергичного и честного человека, на которого вы могли бы положиться. Я поверил вам и принял ваше предложение. Я затратил много труда на изучение дела. И вот я слышу из уст мистера Прайса, что он организовал компанию с тем, чтобы получать доходы от эксплуатации дороги. И я заявил ему, что не дам согласия на подобные действия. По зрелому размышлению я пришел к заключению, что создавшееся положение делает невозможным для меня сотрудничество с мистером Прайсом. Я решил выйти из состава правления и не выставлять свою кандидатуру на пост президента.

Райдер все время избегал смотреть на Монтегю; он сидел, глядя прямо перед собой, и нервно постукивал рукой по столу. После долгого молчания Райдер ответил:

— Мистер Монтегю, я сожалею о вашем решении, но, принимая во внимание все обстоятельства, склонен признать, что это — мудрое решение.

Здесь последовала пауза.

— Позвольте мне поблагодарить вас за выполненную работу, — продолжал он, — а также надеяться, что этот злосчастный эпизод не повлияет на наши личные отношения.

— Благодарю вас, — холодно ответил Монтегю.

Он подождал, надеясь услышать еще что-либо от Райдера, но сам не нарушал молчания, чтобы не помочь тем самым собеседнику выйти из затруднительного положения.

— Как я уже сказал, — повторил Райдер, — я вам премного обязан.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил-Монтегю, — но я надеюсь, что вы не рассчитываете так просто закончить наши отношения.

Выражение лица Райдера изменилось.

— Что вы хотите этим сказать?

— Нам нужно решить один очень важный вопрос, прежде чем расстаться. Как вам известно, я лично владею пятьюстами акций Северной миссисипской железной дороги и, естественно, интересуюсь ее делами.

— О, конечно, — ответил Райдер спокойно. — Но это меня не касается. Как акционеру вам следует обращаться в правление дороги.

— Кроме того, что я сам акционер, — продолжал Монтегю, не обращая внимания на это замечание, — я должен защищать интересы и тех лиц, которых склонил на вашу сторону. Они голосовали за список членов правления, составленный вами. Я стал невольно причиной того, что они попали в зависимость от вас и мистера Прайса. Тут затронута моя честь, и я в ответе перед ними.

— Что же вы намерены предпринять?

— Я написал им, извещая о своем намерении выйти из дела. Я не рассказал им подробности, а только указал, что чувствую себя не в силах предотвратить некоторые события, которых не одобряю. Я сообщил им, что намерен предпринять, и предоставил возможность выйти из этого дела на тех же условиях, что и я. Они приняли мое предложение, и завтра я получу от них полномочия распорядиться их акциями по своему усмотрению. Мои акции при мне, и я считаю, что вы обязаны купить их по той цене, какую платили за новый выпуск, а именно, по пятидесяти долларов за акцию.

Райдер уставился на него.

— Вы меня удивляете, мистер Монтегю!

— Весьма сожалею об этом, — возразил Монтегю. — Его голос был тверд. На лице его застыло суровое выражение. Он смотрел в упор на Райдера. — Тем не менее вы будете вынуждены приобрести эти акции.

— Извините, — ответил Райдер. — Но я считаю это дерзостью.

— Имеется, — продолжал Монтегю, — тридцать пять тысяч акций на общую сумму сто семьдесят пять тысяч долларов.

Они взглянули друг на друга. По глазам Монтегю Райдер понял, что ему не следует более говорить в таком тоне.

— Могу ли я узнать, — спросил он спокойно, — почему вы уверены, что я соглашусь выполнить столь неслыханное требование?

— Основания достаточно веские, и я надеюсь, вы это поймете, — ответил Монтегю. — Вы и мистер Прайс купили эту железную дорогу и хотите ее ограбить. Это ваше право, так как, по-видимому, таковы обычаи на Уолл-стрите — обманывать людей, помещающих у вас свои капиталы. Но вы не проведете меня, потому что мне слишком многое известно.

— Могу ли я узнать, каковы ваши намерения? — спросил Райдер.