Сильвия

– Вы можете мне сказать, что именно?

– Не знаю, сумею ли это объяснить. Это надо чувствовать. На меня условия жизни в Гарварде произвели тягостное впечатление.

– Даже тягостное? Но что же именно? Разве в ваших краях нет сословных различий?

– Да, но они не подчеркиваются так резко.

– Ах, я часто говорила об этом с южанами, – сказала миссис Винтроп. – Дело в том, что на Юге есть люди, отличающиеся от вас уже расовыми особенностями, уже цветом кожи, и эти люди никогда не переходят известной межи, отделяющей их от вас. Но у нас, на Севере, дорогая моя, слуги такие же люди, как мы, и держать их на должном расстоянии от нас вовсе нелегко.

– Но я говорю не о слугах, миссис Винтроп, а об отчужденности между студентами одного и того же курса. Ведь ваши слуги не учатся в университетах?

– Некоторые учатся. Плата за слушание лекций в Гарварде всего сто пятьдесят долларов в год. Всякий, кто в состоянии внести эту сумму, может учиться в Гарварде. Иные учатся и в то же время тяжким трудом зарабатывают себе на ежедневное пропитание. На одном курсе с Дугласом ван Тьювером учится и сын лакея.

– Неужели?! – воскликнула Сильвия.

– Как же! Некий Фирмин!

– Том Фирмин? – удивленно повторила Сильвия.

– Да. Вы уже слышали о нем?

– Да, – робко ответила Сильвия и замолчала.

– Вы понимаете теперь, дорогая, – мягко сказала миссис Винтроп, – почему мы так горячо отстаиваем у нас сословные различия. Должна вам сказать, у меня был большой разговор с ван Тьювером. Вы, конечно, знаете, что он очарован вами. И вы знаете, вероятно, что женщина, внушающая мужчине чувство такого восторга, может иметь на него большое влияние и может использовать это влияние во вред или на пользу этому человеку?

– Пожалуй! – сказала Сильвия.

– Но, я полагаю, что вы… не вполне отвечаете на его чувства?

– Не совсем!

– Он пришел ко мне в ужасно удрученном состоянии. Вы раскритиковали его, и это его глубоко огорчило. Я не стану повторять того, что он говорил, – все это вы уже слышали, вероятно, от него самого. Но вы совершенно сбили его с толку. Он желает добиться вашего расположения и не знает, как это сделать. Вы такие странные мысли заронили в его голову. Право, Сильвия, вы можете совершенно погубить этого человека. Мне кажется… я чувствую, что вы не отдаете отчета в значительности ваших слов и всех этих требований, которые предъявили ему.

– Но, миссис Винтроп, я никаких требований не предъявляла ему, – возразила Сильвия.

– Формально – нет, быть может. Но вы поймите, человек потерял голову, и все, что вы говорили ему, понял как требования, как условия.

Наступило неловкое молчание.

– Я старалась избегать мистера ван Тьювера, – сказала наконец Сильвия, – и предпочла бы вовсе не встречаться с ним больше.

– Почему? Я в этом никакой необходимости не вижу. Вы не сможете не встречаться с ним, он решил всячески добиваться встреч с вами. Но, по-моему, ваши отношения могут принять совершенно иной характер. Вы должны понять, какую огромную ответственность возлагает на него богатство. Если бы вы по-дружески…

– Не сочтите это за упрямство с моей стороны, – сказала Сильвия, – но я знаю, я никогда не смогу считать мистера ван Тьювера моим другом, если он совершенно не изменит своего образа жизни.

– Но, Сильвия, дорогая, – мягко возразила миссис Винтроп, – однако он был моим другом!

И загорелся спор. Миссис Винтроп ссылалась на труды знаменитых ученых, писавших о божественных правах монарха, на трактаты о воспитании государственных людей и правителей, на Маккиавелли, Кастильоне и многих других. Но все эти имена были совершенно незнакомы Сильвии, она была плохим оппонентом для такой ученой особы, как миссис Винтроп. Она знала только одно и повторяла это с непоколебимым упрямством: ван Тьювер такой, какой он есть, ей не нравился. Миссис Винтроп доказывала, убеждала, оправдывала, философствовала, красноречиво отстаивала преимущества и права обладателя пятидесяти миллионов долларов. Но Сильвия стояла на своем: ван Тьювер ей не нравился, он ей не симпатичен!

Наконец пыл миссис Винтроп несколько остыл. Она замолчала и пристально взглянула на Сильвию.

– Могу я вас спросить кое о чем?

– О чем?

– Дуглас сделал вам предложение?

– Нет.

– Но вы думаете, что он будет просить вашей руки?

– Не знаю, право. Могу вас только уверить, что, если это только от меня будет зависеть, он об этом и не заикнется.

Миссис Винтроп долго взвешивала этот ответ.

– Сильвия, – начала она опять, – он страшно богат. Вы представляете себе его состояние?

– Да, я слышала, – огромное, говорят! – равнодушно ответила Сильвия.

Опять наступила долгая пауза. Сильвия видела, что миссис Винтроп отчаянно борется с собою. Но в конце концов она все-таки не выдержала и спросила:

– Верно ли я вас поняла, Сильвия? Иначе говоря, если он будет просить вашей руки, вы ответите отказом?

– Да, конечно! – искренно ответила она.

У миссис Винтроп вырвался вздох облегчения. Эта борьба с собою утомила ее.

– Дитя мое, я вполне ценю ваше благородство. Но, скажите мне… Если… если вы не имеете видов на Дугласа, зачем же вы внушаете ему, чтобы он скомпрометировал себя и вас?

– Я вас не понимаю, миссис Винтроп.

– Если Дуглас сделает то, чего вы требуете от него, он станет всеобщим посмешищем. И в конце концов вы довершите его унижение отказом выйти за него?

Сильвия все время держала себя с большим достоинством и соответствующей случаю серьезностью. Но после этих слов миссис Винтроп она не смогла совладать с собой – на лице ее заиграла лукавая улыбка.

– Миссис Винтроп, – сказала она, – вы должны помешать намерению ван Тьювера сделать мне предложение. Другого выхода я не вижу.

Миссис Винтроп надменно вздернула голову и укоризненно взглянула на гостью. Но Сильвия не смутилась.

– Подумайте, каково мое положение! – воскликнула она. – Если я отвечу ему отказом, я оскорблю его и даже скомпрометирую. А если выйду за него, то что тогда будет с моим благородством? Нет, вы непременно должны удержать его от решительного шага. Запретите мне видеться с ним. Ваше вмешательство должно быть очень энергично, а я во всем буду беспрекословно повиноваться вам!

«Королева Изабелла» растерялась. Она с недоумением смотрела на свою гостью и не знала, как отнестись к ее словам. Но Сильвия с совершенно серьезным видом обосновывала свое предложение и дьявольски наслаждалась замешательством миссис Винтроп. Наконец она сказала, что не желает, не может, не смеет вмешиваться в сердечные дела мистера ван Тьювера и никогда не решится брать на себя ответственность в таком вопросе. Она и представления не имела о той бездне тонкого лукавства, которая таилась за корсажем скромного пуританского костюма ее гостьи.

5

В тот же день к Сильвии пришел Франк Ширли. С первых его слов она убедилась, что слухи о ее похождениях уже дошли до него.

– Сильвия, волшебница моя! – воскликнул он. – Что ты сделала с Дугласом ван Тьювером?

Она взяла обеими руками его руку.

– Что случилось, Франк?

– Чудо, дорогая моя, прямо чудо! Ван Тьювер был с визитом у Тома Фирмина!

– О, это интересно! Как он его принял? Расскажи, расскажи, я сгораю от нетерпения.

– Он приехал к нему такой расстроенный, подавленный. Начал с раскола среди студенчества, сказал, что это очень печально и что он хотел бы каким-нибудь образом посодействовать улучшению товарищеских отношений между студентами. Фирмин спросил его, почему он начал с него. И ван Тьювер ответил: «Я слышал, что вы меня недолюбливаете, и подумал, что для того, чтобы сблизиться с товарищами, следует, пожалуй, прежде всего столковаться с недругами. Я бы очень желал быть в дружбе с вами». Том – ты видела, какой он, – ответил, что дружба не обретается по желанию одной только стороны. Прежде всего надо понять друг друга, и он, Фирмин, менее всего стерпел бы покровительственный тон и при малейшей попытке с чьей бы то ни было стороны подойти к нему свысока сумел бы отстоять свое достоинство! Франк рассмеялся.