Пустой дом

— Юстас!

Он посмотрел через плечо и увидел ее. Она ждала, что он улыбнется, но Юстас не улыбнулся. Вирджиния подумала, что он, может быть, до сих пор на нее обижен. Он распрямил спину и оперся на черенок лопаты.

— Привет, — сказал он, удивленный ее внезапным появлением.

— Я пришла тебя поблагодарить. И извиниться.

Он перебросил черенок из одной руки в другую.

— За что же?

— Я не знала, что это ты привез дрова, и разжег огонь, и все остальное. Я думала, это Элис Лингард. Иначе мы пришли бы раньше.

— Ах вот в чем дело, — сказал Юстас, как будто ей следовало извиниться за что-то совсем другое.

— Ты был к нам так добр! Принес молоко и яйца, и вообще… Дом стал совсем другим. — Она остановилась в страхе, что ее слова покажутся ему неискренними. — Но как ты попал гуда?

Юстас воткнул острие лопаты в землю и подошел поближе к ней.

— У меня был ключ. Когда моя мама только вышла замуж, она иногда ходила в Бозифик, помогала старому мистеру Крейну по хозяйству. Жена его болела, так что мама делала у них уборку. Он дал ей ключ, она повесила его на крючок в буфете — там он с тех пор и висел.

Он встал рядом с Вирджинией и посмотрел на нее сверху вниз, а потом внезапно улыбнулся, в его глазах заиграли веселые искорки, и она поняла, что ее опасения были напрасны: он на нее совсем не обижался. Он сказал:

— Итак, ты все-таки арендовала дом.

Вирджиния поспешно ответила:

— Да.

— Я здорово жалел, что наговорил тебе столько неприятных вещей, — ты наверняка расстроилась. Я вышел из себя. Не следовало мне так поступать.

— Ты был прав. Именно это мне и требовалось, чтобы сделать решительный шаг.

— Вот почему я привез дрова и продукты… Подумал, это самое малое, что я могу сделать. Вам понадобится еще молоко…

— А не могли бы мы получать молоко каждый день?

— Если кто-то будет за ним приходить.

— Конечно — я или кто-то из детей. Я сразу не поняла, но через поле здесь идти всего пару минут.

Они потихоньку пошли обратно к калитке.

— Дети тоже здесь?

— Миссис Томас пригласила их посмотреть котят.

Юстас рассмеялся.

— Они не захотят с ними расставаться, так что готовься! Эта полосатая проныра окрутила сиамского кота из домика у дороги, так что котята получились — глаз не оторвать, ты таких никогда не видела. — Он распахнул калитку, пропуская Вирджинию вперед. — С голубыми глазками и…

Он остановился, заметив поверх ее головы Кару и Николаса: дети медленно, осторожно выходили из амбара, прижав к груди сложенные ковшиком ладони и умиленно склонив головы.

— Что я тебе говорил? — сказал Юстас и захлопнул калитку.

Дети тихонько шли по лужайке, погружаясь где по щиколотку, а где и по колено в заросли подорожника и больших белых ромашек. В какой-то момент Вирджиния взглянула на них другими глазами, глазами Юстаса, словно видела в первый раз. Две головки — светлая и темная, две пары глаз — голубые и карие. Солнце отражалось у Кары в очках, и они сверкали словно фары маленького автомобильчика; новые джинсы, купленные на вырост, сползли, и крепкую круглую попку Николаса закрывал выбившийся наружу подол рубашки.

От любви к ним у Вирджинии сдавило горло, непролитые слезы навернулись на глаза. Дети были такие беззащитные, уязвимые, и почему-то ей стало очень важно, чтобы они произвели на Юстаса хорошее впечатление.

Николас заметил ее.

— Мамочка, смотри что у нас есть! Миссис Томас сказала, мы можем вынести их на улицу.

— Да, — подхватила Кара, — они совсем крошечные, и у них такие глазки…

Тут она увидела Юстаса, стоящего позади матери, и замерла на месте. Лицо ее застыло, но глаза внимательно рассматривали его через стекла очков.

Николас как ни в чем не бывало продолжал:

— Мамочка, мама, ты только посмотри! Он такой пушистенький и на лапах у него коготки! Только я не знаю, мальчик это или девочка. Миссис Томас сказала, она не знает, как определить.

Он поднял глаза и заметил Юстаса — обезоруживающая улыбка сразу вспыхнула у него на лице.

— Они только что перестали сосать мамино молочко. Миссис Томас сказала, что их мама совсем отощала. Она налила молока в блюдечко, и они его лакали — у них такие крошечные язычки! — сообщил он Юстасу.

Длинным загорелым пальцем Юстас почесал котенку макушку. Вирджиния сказала:

— Николас, ты забыл поздороваться с мистером Филипсом.

— Здравствуйте, как поживаете? Миссис Томас сказала, если мы захотим котенка, то можем взять одного, только сначала надо спросить тебя, но ты же не против, мамочка, да? Он такой маленький — он может спать у меня на кровати, и я буду о нем заботиться.

Вирджиния поняла, что перебирает в голове классические аргументы, к которым прибегают родители в подобных ситуациях. Они слишком малы, чтобы забирать их у матери. Она должна согревать их, когда котята спят. Мы в Бозифике только на каникулы, жестоко будет тащить их на поезде в Шотландию.

Юстас поставил на землю корзину с картофелем и подошел к Каре, по-прежнему сжимавшей котенка в ладонях. Вирджиния, отчаянно переживавшая за дочку, увидела, как Юстас присел перед ней на корточки и стал тихонько, один за другим, разжимать ее пальцы.

— Давай не будем держать его слишком крепко, а то он не сможет дышать.

— Я боюсь его уронить.

— Ты его не уронишь. Он тоже хочет оглядеться, посмотреть, что творится в мире. Он никогда еще не видел такого яркого солнышка.

Он улыбался — и котенку, и Каре. Она робко улыбнулась в ответ и в мгновение ока преобразилась: исчезли куда-то уродливые очки, и слишком выпуклый лоб, и прямые как солома волосы — осталось лишь дивное безмятежное выражение счастья на маленьком личике.

Через некоторое время он попросил детей отнести котят назад, Вирджинии велел оставаться в палисаднике, а сам пошел в дом отнести картофель миссис Томас, чтобы возвратиться в следующую минуту с сигаретами и плиткой шоколада. Они устроились на траве, там же, где и в прошлый раз, дети вскоре присоединились к ним.

Он угостил их шоколадом, но продолжал разговаривать как со взрослыми. Как они поживают? Что делали вчера, когда шел дождь? Было ли у них время искупаться?

Они отвечали ему своими звонкими голосами; Кара перестала стесняться и болтала наравне с Николасом, спеша поделиться впечатлениями.

— Мы купили плащи и промокли до костей.Мама сказала, что надо пойти в банк снять еще денег, а Николасу купили ведро и лопатку.

— Но мы еще не были на пляже!

— Сегодня утром мы купались у миссис Лингард. В ее бассейне. А в море еще не купались.

Брови Юстаса взметнулись вверх.

— Вы не купались в море и не были на пляже? Быть такого не может!

— Мама сказала, сейчас нет времени…

— Но она мне обещала, — вознегодовал Николас, припомнив вчерашнюю обиду. — Она сказала, сегодня я смогу покопать своей лопаткой, только тут нигде нету песка!

Вирджиния засмеялась, и Николас конечно же разозлился еще сильнее.

— Да, это чистая правда, а мне больше всего на свете хочется сейчас копать!

— Что ж, — сказал Юстас, — если тебе этого хочется больше всего на свете, чего же мы сидим здесь и болтаем?

Николас уставился на Юстаса, подозрительно прищурив глаза.

— То есть мы можем поехать на пляж?

— А почему нет?

— Сейчас? — Николас не мог поверить собственным ушам.

— У тебя есть другие планы?

— Нет. Нету. Никаких планов. — Он вскочил на ноги. — А куда мы поедем? В Порткеррис?

— Нам незачем туда ехать. Отвратительное место, забитое людьми. Мы поедем на наш собственный пляж, о котором никто не знает, который принадлежит только Пенфолде и Бозифику.

Вирджиния была поражена.

— Я и не знала, что тут есть пляж. Думала, кругом одни обрывы.

Юстас уже поднимался с травы.

— Я вам его покажу. Поднимайтесь, поедем на моем «лендровере».

— Но мое ведро и лопатка остались дома.

— Захватим их по дороге.

— И наши купальники тоже, — напомнила Кара.