Страница 27 из 55
Вторая версия — рассказ С.И. Гопнер.
Помолчав, она вдруг сказала следующее: «Незадолго до смерти Серафима Гопнер рассказала мне, как однажды оказалась невольной свидетельницей разговора между Лениным и Инессой Арманд, случайно оказавшись в смежной комнате с залом, где проходила конференция в 1914 г., в Швейцарии. Серафима собирала документы и материалы, как вдруг услыхала взволнованный голос Инессы, умолявшей Владимира Ильича остаться еще на один день. На все возражения его она вдруг с болью и вызовом сказала: «Но ведь Надя все знает! о наших отношениях». — «Знала, — поправил ее Владимир Ильич, — а теперь будет знать, что между нами ничего нет». Серафиме показалось, что Инесса расплакалась. Вскоре они вышли вдвоем».
Имел ли этот разговор значение как поворотный момент в отношениях, судить очень трудно.
Галина Иосифовна во время нашей встречи добавила: «Вы должны знать об этом разговоре, когда меня не будет, вы расскажете читателям, о чем вспоминала Серафима»[24].
Пусть читатель и судит сам.
ГОСТИ КРЕМЛЯ
В конце лета 1956 г. после окончания реставрационных работ был торжественно открыт Архангельский собор, построенный в начале XVI в. итальянским архитектором Алевизом Новым на месте древнего храма, сооруженного еще при Иване Калите в 1333 г.
Изумленному взору посетителей собора предстал во всем блеске полностью восстановленный интерьер XVI–XVII вв. Почти три века эта стенопись была скрыта под грубыми красками XVIII–XX вв., под слоем копоти и пыли. Реставраторы удалили все поздние наслоения и открыли древнюю живопись, декоративность и жизнерадостность которой говорила о богатой фантазии и мастерстве древних иконописцев.
Вся роспись собора создает впечатление необычайной торжественности. Свет, льющийся из великолепных посеребренных люстр-паникадил, высвечивает резной золоченый четырехъярусный иконостас, сред икон которого главенствующее место занимает икона «Архангел Михаил» конца XIV в. Архангел Михаил изображен в воинских доспехах с мечом в руке. В образе мужественного воина-святого художник выразил волю русского народа к победе над врагами Отчизны.
С начала XIV в. до первой половины XVIII в. Архангельский собор был усыпальницей всех русских царей до Петра I. Первым в древнем соборе был похоронен собиратель русских земель Иван Калита. Здесь же находятся гробницы великого полководца Руси Дмитрия Донского, героя Куликовской битвы, великого князя Ивана III, царя Ивана IV Грозного и его сыновей, а также первых царей дома Романовых: Михаила Федоровича, Алексея Михайловича и их детей. Все русские царицы и царевны были похоронены в Вознесенском женском монастыре.
Вознесенский монастырь был основан в XIV в. великой княгиней Евдокией, супругой Дмитрия Донского и построен рядом со Спасскими воротами. Монастырь был прекрасен. Белоснежные готические башенки монастыря рельефно выделялись на фоне кирпичных кремлевских стен, позолоченные кресты на куполах виднелись с Красной площади. В 30-х гг. XX в. монастырь разрушили. Гробницы цариц и царевен были перенесены из Вознесенского монастыря и помещены в подклеть Архангельского собора.
В то время была вскрыта гробница жены Ивана Грозного — царицы Анастасии. При вскрытии обнаружены останки покойной царицы, частицы одежды и волос. Стеклянный кубок венецианской работы, извлеченный из гроба, хранится теперь в Оружейной палате.
Вернемся к торжественному открытию Архангельского собора. На открытие были приглашены ученые, художники, писатели, журналисты и даже иностранцы. Пожалуй, в Кремле это было первое такое представительное официальное открытие музея-храма.
Соборная площадь была заполнена народом. Перед собравшимися выступил комендант Кремля Андрей Яковлевич Веденин. Сказав несколько слов о роли правительства в обеспечении сохранности исторических памятников Кремля, он представил руководителя реставрационных мастерских знаменитого Игоря Грабаря, ученого «реставратора с мировым именем, создавшего школу мастеров-рестав-раторов и немало сделавшего для спасения и сохранения памятников древнерусской живописи.
Никогда не забуду, как группа художников-реставраторов вместе с Грабарем, войдя в блистающий светом и яркой палитрой красок собор, истово крестились, а затем тихо отошли в сторону, молча смотря на входящих гостей.
В тот день был разрешен осмотр церквей, входящих в ансамбль Теремного дворца, т. е. домашних и домовых церквей русских царей — Верхоспасского собора, церкви Распятия, церкви Воскресения Словущего, церкви Св. Екатерины, Воскрешения св. Лазаря — самых древних из всех.
Несколько слов о церкви Распятия Христова (Воздвижения Креста), построенной в 1681 г. при царе Федоре Алексеевиче. Иконостас в этой церкви уникален. Дело в том, что лики и руки святых на этих иконах написаны красками, а все остальное изображение является аппликацией из искусно подобранных по цвету шелковых 124 тканей. По преданию, шитье — рукоделие царевен и русских придворных мастериц.
Вместе со мной в эту маленькую церквушку, куда довольно трудно подниматься, пришла жена Ворошилова Екатерина Давыдовна. Она сказала мне, что впервые видит такую красоту. Среди гостей была и дочь Молотова Светлана. Она молчала, но слушала очень внимательно и вместе со всеми осматривала древние соборы Кремля. Почему-то, глядя на нее, я вспомнила Светлану Сталину, с которой училась на кафедре новой и новейшей истории исторического факультета МГУ им. Ломоносова с 1946 по 1950 г. Одно время сидела с ней рядом на лекциях. Как-то она мне посоветовала прочитать новую книгу Э. Казакевича «Звезда».
Больше я никогда не разговаривала со Светланой. Судьба, однако, меня еще раз свела с ней в 1956 или, может, в 1957 г. В это время я уже работала в кремлевской квартире В.И. Ленина, которая находилась в Здании Правительства СССР. Как-то зимой я шла на работу; войдя в огромный вестибюль Здания Правительства, я направилась к гардеробу, чтобы снять пальто. Одновременно со мной к гардеробу подошла худенькая женщина. Одета она была плохо: старое-престарое пальто из материала «бостон», которое от долгой носки блестело, на голове белый, простой вязки, шерстяной платок, на ногах несуразные боты. Боже мой, это Светлана! Да! Это была Светлана Сталина. Она не узнала меня, конечно, а я сразу, едва взглянув на лицо, усыпанное веснушками, на прекрасные серые глубокие скорбные глаза и непослушную рыжеватую челку, узнала ее. Говорили тогда, что она приходила к А.И. Микояну. Почему она была в таком виде? Ведь она получала пенсию на себя и детей, преподавала в университете, на филологическом факультете. Думаю, безысходность, огромный психологический груз, вызванный крахом реноме отца, — всему причина. Об этом она сама пишет в книге «Двадцать писем другу».
Из сильных мира сего, я имею в виду государственных деятелей нашей страны, мне довелось однажды встретиться с Н.С. Хрущевым и Н.А. Булганиным. Это было в 1956 г., когда в Большом Кремлевском дворце был дан обед в честь премьер-министра Бельгии Спаака и министра обороны Аккера. После окончания банкета гостям предложили осмотреть залы дворца. Экскурсия началась. В Теремном дворце задерживаемся в Престольной палате, или Государевом кабинете, где стоит царский трон. Высокие гости, потрясенные живописью и красочностью комнаты, застывают в немом изумлении: стены к потолок расписаны золотом по красному фону, с изображением гербов областей России и сюжетами на религиозные темы. В тот час лучи заходящего солнца, пробиваясь через разноцветные стекла, ложились колеблющимися бликами на пестрые изразцы старинных круглых печей, на позолоту стен, на бархат мебели, придавая всей обстановке необыкновенный сказочный вид. Рассказываю, что согласно легенде из окна государевой комнаты во двор теремов опускался в старину ящик для жалоб и просьб, которые таким необычным путем могли бы без промедления попасть к самому царю. Однако в действительности просьбы народные подолгу оставались без ответа, и прозвали этот ящик «долгим»! Вот почему в русском языке со временем и появилось выражение «положить дело в долгий ящик», т. е. отложить решение на неопределенно долгий срок.