Страница 12 из 15
От отца Половцова унаследовала имение с дачей на Парусинке, на правом берегу Наровы, близ двух принадлежавших Штиглицу мануфактур. Здесь барон проводил лето и в построенной им Троицкой церкви (ныне восстановлена и действует) его похоронили.
После смерти Штиглица, дом на набережной в 1887 году продали великому князю Павлу Александровичу за 1,6 млн руб., вдвое дешевле, чем он обошелся прежнему хозяину. Сразу после покупки архитектору М.Е. Месмахеру поручили обновление жилых комнат в восточной части великокняжеского дворца. Из них на первом этаже сохранился кабинет с резным дубовым украшением стен и потолка и со скульптурным обрамлением камина.
На втором этаже поперечного флигеля во дворе архитектор Н.В. Султанов оформил в древнерусском стиле домовую церковь. Идею оформления подсказал великий князь Сергей Александрович, брат и лучший друг владельца дворца. Как и Сергей, Павел Александрович был глубоко верующим человеком.
Вел. кн. Мария Павловна с братом вел. кн. Дмитрием
Стилизованную утварь для храма сделала мастерская П.А. Овчинникова, часть привезли из Греции, откуда приехала принцесса Александра Георгиевна (1870–1891), невеста великого князя и, кстати, его двоюродная племянница по своей матери – великой княжне Ольге Константиновне. 17 мая 1889 года, за месяц до венчания, церковь освятили во имя святой мученицы царицы Александры, чье имя носила новобрачная16.
Правда, вместе прожить во дворце молодым пришлось недолго. Через два года после свадьбы Александра Георгиевна умерла при родах и ее супруг остался вдовцом с двумя детьми: дочерью Марией, она позднее выйдет замуж за шведского кронпринца Вильгельма, и сыном Дмитрием, женившемся в эмиграции на богатой американке Одри (Анне) Эмери. В этот период Павел Александрович командовал лейб-гвардии Конным полком, казармы которого находились неподалеку от дворца. Он любил лошадей, кавалерийскую службу и никогда не занимал больших государственных должностей.
Павел, по словам великого князя Александра Михайловича, «пользовался успехом у женщин и был очень интересен в своем темнозеленом, с серебром, доломане, малиновых рейтузах и ботиках гродненского гусара»17. Как вспоминала Мария Павловна, «отец был высоким, широкоплечим. Голова небольшая, округлый лоб, слегка сдавлен к вискам <…>. Каждое слово, движение, жест несли отпечаток индивидуальности. Он вызывал к себе расположение всех, с кем доводилось общаться <…>, с возрастом он не утратил своей элегантности, жизнерадостности и мягкосердечия»18. Павла Александровича любили за тактичность, добрый нрав и за неучастие в дворцовых интригах. Прекрасный поколенный портрет великого князя написал в 1897 году В.А. Серов.
Представить семейную обстановку во дворце можно по рассказу Марии Павловны о Рождественском сочельнике. «Когда мы были одеты, за нами приходил отец. Он подводил нас к закрытым дверям зала и делал знак. Свет в зале выключали, двери распахивались. Перед нашими восхищенными глазами в громадном темном зале появлялась волшебная елка с горящими свечами. Сердца замирали, и мы с трепетом входили вслед за отцом. Он снова делал знак, темнота исчезала; вдоль стен появлялись столы, покрытые белыми скатертями, а на них – подарки»19. Хозяин дворца предпочитал домашний уют и светскую жизнь недолюбливал.
Овдовев, Павел Александрович через пять лет увлекся светской красавицей Ольгой Валериановной Пистоль-корс (1865–1929), у которой было трое детей от мужа-полковника. По воспоминаниям все той же Марии Павловны, ее мачеха «была красивая, очень красивая. Интеллигентное лицо с неправильными, но тонкими чертами, необычайно белая кожа изумительно контрастировала с темно-лиловым бархатным платьем, отделанным по вороту и рукавам кружевными оборками»20. Хотя возлюбленная, а позже супруга повелевала мужем, он был с нею вполне счастлив.
Вероятно, ради Ольги комнаты (библиотека, гостиная, бильярдная, кабинет и др.) в западной половине нижнего этажа в 1897–1899 годах обновлены известной английской фирмой «Мейпл и К°», что стоило более 100 тыс. руб. Из Лондона привезли и установили резные панели из дуба и красного дерева для потолка и стен, мебель, книжные шкафы, бильярд и камины21.
После тайного венчания в 1902 году в греческой церкви в Ливорно великокняжеская чета обосновалась на вилле под Парижем. Павел Александрович лишился всех чинов, и ему запретили въезд в Россию, так как брак был морганатическим и не получил разрешения императора. Опекуном детей назначили великого князя Сергея Александровича, он увез Марию и Дмитрия в Москву, где служил генерал-губернатором.
Мария Павловна вспоминала: «Наш дом уже начал принимать вид запустения и заброшенности <…>. Прислуга, которой нечем было заняться, бесцельно слонялась по большим пустым комнатам, ожидая, когда в ней вообще отпадет нужда. Некоторые из старых слуг уже покинули дом, постепенно пустели конюшни»22.
Въезд в Россию Павлу Александровичу был дозволен в 1905 году только на похороны родного брата Сергея Александровича, убитого в Москве. Через три года простили и Ольгу Валериановну, получившую титул графини Гоген-фельзен. Она вернулась с мужем в Петербург, вскоре вошла в придворные круги и даже приобрела симпатию императрицы.
Но в 1914 года дворец на набережной снова опустел, ибо семья переселилась в новопостроенный царскосельский особняк. В следующем году брак супругов был узаконен, Ольга Валериановна и ее дети получили титул князей Палей по фамилии казачьего предка23.
После начала Первой мировой войны Павел Александрович отбыл на фронт, где командовал Гвардейским корпусом, но заметными успехами не отличился, отчасти из-за своего болезненного состояния. Несмотря на любовь к своему царственному племяннику, великий князь принял участие в семейной фронде против него и лично уговаривал Николая II даровать стране Конституцию.
18 февраля 1917 года он продал дворец Русскому обществу заготовления снарядов и боевых припасов и вывез из него самое ценное имущество в Царское Село. Там больного Павла Александровича 12 августа 1918 года арестовали большевики, 30 января следующего года его расстреляли вместе с тремя кузенами у стен Петропавловской крепости. Ольга Валериановна после этого бежала в Финляндию, где воссоединилась с двумя дочерьми, а затем перебралась в Париж.
Новая власть национализировала дворец и передала детскому дому, что отрицательно сказалось на интерьерах. Значительную часть убранства, включая живопись, распродали. С 1930-х до конца 1980-х гг. здание принадлежало «закрытому» проектному институту «Союзпроектверфь», который работал на Военно-морской флот. В это время были уничтожены все интерьеры, кроме парадной лестницы, кабинета, библиотеки и Голубого зала. В 1938–1939 годах этажом надстроили правый дворовый флигель, а в 1946–1947 годах возвели дополнительный этаж над бывшим Мавританским залом.
В корпусе на Галерной в 1938–1963 годах действовала средняя школа, затем перемещенная на Адмиралтейский канал. Когда она выехала, ее интерьеры также постигла печальная участь.
В 1988 году в здании началась реставрация, однако вскоре работы остановились по финансовым причинам. Пустующие помещения в 1999 году взяла в аренду крупная нефтяная компания «Лукойл», но вскоре она передумала переезжать в Петербург. Через десять лет возник план приспособить заброшенный дворец под еще один городской Дворец бракосочетания, но препятствием вновь стали финансовые затраты. Судьба здания пока остается неясной.
Дом зодчего Паульсена
Этот дом № 8 – самый маленький на Миллионной, ширина его фасада составляет всего 13 метров. Современный внешний вид типичен для архитектуры модерна, но в XIX веке здание выглядело как ампирный особняк, в предшествующем – как жилище небогатого горожанина. В отличие от большинства домов на улице у дома № 8 за почти триста лет его существования сменилось немного владельцев и в его истории мало ярких эпизодов и замечательных имен, но они все-таки есть.