Обезьяны

Черт с ними, подумал он, приступая к одеванию, Прыгун справится с этим по дороге в больницу. Прыгуном обозначали научного ассистента Буснера, и чистка босса была одним из его основных занятий. Разумеется, босса чистили и прочие – и молодые врачи, и медсамки, и подсобные рабочие больницы «Хит-Хоспитал» как из психиатрического отделения, так и из всех остальных. В последнее время вокруг Буснера толпились и старшие сотрудники, порой даже работники администрации, и едва он появлялся в больнице, как они пытались удостоиться чести запустить пальцы ему в шерсть. Каждый старался хотя бы мимоходом почистить Буснера в знак уважения, а если это не удавалось, кланялся и удалялся по своим делам.

Дело в том, что Буснер, в молодости и зрелости прославившийся в психиатрической среде как нонконформист и даже сумасброд, с приближением почтенного возраста стал в глазах окружающих действительно почтенным шимпанзе. Доктринальные перегибы так называемой количественной теории безумия, с которой он был тесно связан с первых шагов в своей карьере психоаналитика – его учил сам легендарный Алкан, [34]– давно изгладились из памяти ученых. Если шимпанзе вообще вспоминали про эту теорию, то рассматривали ее просто как бред группы тупых упрямцев, от души пропагандировавших какую-то забавную чушь, как было с логическим позитивизмом, марксизмом и фрейдизмом. Разумеется, все утверждения, которые теория была призвана сделать, оказались целиком и полностью опровергнуты; тем не менее в последнее время появилась новая волна апологетов старого учения, которые утверждали, что эмпирически установленная истинность или ложность гипотезы не может служить единственным критерием ее значимости для науки.

Буснер снял с вешалки, болтавшейся на двери, свежевыглаженную сорочку и накинул ее на свои мускулистые плечи. Лапы по-прежнему повиновались ему беспрекословно. Он быстро застегнулся; большие пальцы, несмотря на артрит, доставлявший теперь немало беспокойства, без труда находили костяшки указательных и продевали пуговицы в петли. Затем он взял свой любимый мохеровый галстук, обернул его вокруг шеи, завязал узел и опустил воротник рубашки, управившись так быстро, что зеркало не успело отразить отдельные движения. Сей отрадный факт не ускользнул от внимания именитого психиатра и придал ему уверенности в себе.

Он не стал застегивать воротник и туго затягивать узел – Прыгуну будет легче добраться до крошек. В это время одна из задних лап без всякой команды схватила со стеклянной полки под раковиной скребницу и принялась задумчиво расчесывать щеки, пока Буснер искоса разглядывал свое отражение.

Резкие дуги бровей с тонким гребнем седых волос, глубоко вогнутая переносица, изящные миндалевидные ноздри, подтянутая, без малейшего намека на мешковатость морда, всего лишь пара-другая морщин на гладкой коже полной, похожей на лягушачью, верхней губы. Губы, солидные, но не толстые, изгибались полумесяцем так же четко, как и в молодости.

Неплохо для без малого пятидесятилетнего шимпанзе, подумал он, зачесывая вверх длинные пряди седых волос, окружавших лысеющую макушку. Ни зоба, ни чесотки, ни язвы. Такими темпами я дотяну до шестидесяти! Диссидентствующий специалист по нейролептикам выпятил грудь колесом и потянулся. Когда его члены пребывали в движении – а в движении они пребывали почти постоянно, – складывалось впечатление, что в этом обезьяньем теле заключена поистине небывалая энергия, но когда они застывали в неподвижности, Буснер сдувался, делался похож на истощенную эрозией гору, на которой только что случился оползень. Впрочем, сей факт, менее отрадный, от внимания именитого психиатра ускользал совершенно. Что и показывать, выгляжу я безукоризненно, решил он и повернулся снять со второй вешалки твидовый пиджак, весь в катышках шерсти.

Возвращение Буснера к общественной деятельности, которой он в молодые годы занимался с такой уверенностью, если не показать самоуверенностью, проходило теперь, напротив, с умеренностью – знаком приближения старости. За последние пять лет он опубликовал три книги [ «Шимпанзе, который спаривался с креслом», 1986. «Гнездование», 1988. «Истории из жизни приматолога», 1992, издательство «Parallel Press», Нью-Йорк, Лондон. – У.С.], которые вознесли его репутацию до заоблачных высот. [35]По сути дела, книги представляли собой собрание историй болезни его пациентов, что не помешало автору сделать все тонкости психологии и неврологии понятными весьма широкой видеотории. Это нечасто удается ученым, тем более что цель была достигнута без какой бы то ни было тривиализации. Буснер очень гордился, что никогда не позволяет себе опускаться до уровня своих читателей и зрителей.

Другой любопытной чертой книг была та привязанность и самоотверженность, с какой Буснер работал со своими необычными пациентами. Он изобрел особый метод анализа и наблюдения, представлявший собой синтез объективизма и рационализма, которым его обучили в Эдинбурге в шестидесятые, изобретательной искрометности и творческой дисциплины, воспитанной в нем легендарным Алканом [подробно аналитический метод Алкана излагается им в работе «Имплицитные методы в психоанализе» («Британский журнал эфемерного», март, 1956). – У.С.], и экзистенциальной феноменологии, которой он занимался в семидесятые в больнице «Консепт-Хаус» в Уиллсдене. [36]Идея заключалась в том, что Буснер наблюдал своих пациентов как в клинике, так и во внешнем мире – куда сам же их и выводил.

– Самое главное, – жестикулировал Буснер своим студентам и поклонникам, – следовать интерсубъектному «чапп-чапп» подходу, то есть в известном смысле внедриться в «уч-уч» патологическое сознание пациента и взглянуть на мир его глазами. Сегодня мы уже не вправе ограничиваться жестким физиологическим подходом к известным болезням и не должны рассматривать их как мотивационно-обусловленные, тем самым попросту игнорируя их как относящиеся исключительно к сфере «хууу» [чистой. – У.С.] психиатрии…

Хотя этот «интерсубъектный» подход имел очевидные и легкодоказуемые интеллектуальные и этические достоинства, иные насмешники никак не могли закрыть глаза на известные тенденции – и не привлекать к ним внимание общественности – в практике его применения, которые трудно было воспринимать иначе, чем как откровенную игру на публику. Истории болезни пациентов Буснера вызывали у видеотории прямо-таки патологический интерес из них получались настоящие детективные романы и фантастически увлекательные телефильмы. В погоне за тайнами искривленной феноменологии своих подопечных Буснер катался на водных лыжах с паралитиками, [37]ползал в оперу с хроническими эпилептиками и посещал танцклубы, где принимают ЛСД, с гебефрениками. [38]В издательских кругах стало делом престижа приглашать Буснера с каким-нибудь его протеже на коктейли и фуршеты.

Так шимпанзе с синдромом Туретта, [39]которые то и дело непроизвольно лаяли, шимпанзе, страдающие болезнью Паркинсона, чьи конечности беспорядочно дергались под влиянием дигидроксифенилаланина, [40]шимпанзе с органическими повреждениями головного мозга, зажатые в стальные тиски тяжелейшей амнезии и повторяющие без конца одни и те же жесты, стали полноправными членами толпы совершенно нормальных обезьян – литературных агентов, критиков и писателей – и вместе с последними резво толкались на приемах за бутербродами и бесплатным шампанским.

– Перед вами, – жестикулировал Буснер собирающимся вокруг него в таких случаях любопытным, – практическая демонстрация «грррууунннн» шимпан-зечности моего подхода к этим заболеваниям. Приводя моих пациентов в такие места, – в этот момент Буснеру обычно приходилось в срочном порядке отвлечься на экстренную превентивную чистку обсуждаемого шимпанзе, – я осуществляю в реальном времени «чапп-чапп» деконструкцию идеологических категорий, на которых основаны наши понятия о том, что есть норма, а что – заболевание.

34

Анаграммируется фамилия знаменитого французского психоаналитика и общественного деятеля Жака Лакана (1901–1981), последователя и оригинального интерпретатора фрейдизма. Анаграмма Селфа отсылает к роману «Пена дней» (1947) французского писателя Бориса Виана (1920–1959), где аналогичным образом не менее знаменитый современник Лакана философ-экзистенциалист и общественный деятель Жан-Поль Сартр (1905–1980) превращается в эксцентрического Жана-Соля Партра.

35

Обозначение первого из трудов пародирует заглавие популярной книги «Шимпанзе, который принимал свою первую самку за шляпу» (1985) известного английского психиатра Оливера Сакса (р. 1933, с 1960 г. в США), которая, как и труды Зака Буснера, представляет собой изложение истории болезни одного из пациентов автора.

36

Уиллсден – пригород современного Большого Лондона, близ Уэмбли.

37

Аналогичные методы терапии применяет психиатр д-р Эдвардс в фильме знаменитого английского режиссера сэра Альфреда Хичкока (1899–1980, с 1939 г. в США) «Заворожённый» (1945).

38

Гебефреники – пациенты, страдающие гебефренией (вид шизофрении), расстройством, характеризующимся дурашливым жестикуляторным и двигательным возбуждением, разорванностью мышления, неадекватными эмоциональными реакциями, галлюцинациями. Аналогичные симптомы наблюдаются при интоксикации ЛСД.

39

Синдром Туретта – описан в 188Б г. французским врачом Жоржем Эдмоном Жилем де ла Туреттом (1857–1904), учеником знаменитого Шарко, и обозначен в его честь. Характерны копролалия (непреодолимое желание показывать в обществе неприличные знаки и ругательства), эхолалия (бесконтрольное повторение знаков окружающих), палиалалия (бесконтрольное повторение собственных жестов), моторные тики.

40

Дигидроксифенилаланин – лекарство для облегчения симптомов болезни Паркинсона (при передозировке вызывает симптомы, свойственные шизофрении). Другое обозначение «леводопа».