Страница 11 из 88
Осенью 1999 года фермеры из Крестьянской конфедерации Франции заняли в знак протеста здание компании «Вивенди». В 2007 году в течение нескольких недель бастовали работники железных дорог. Забастовки эти часты — около 400 ежегодно в разных районах Франции, но та забастовка отличалась особенным размахом. В один из забастовочных дней из-за срочной поездки я оказалась на Лионском вокзале. Больше половины поездов были аннулированы. Мой состав сердито пыхтел на путях, но двери вагонов оказались закрыты. Озабоченный кондуктор бегал по платформе и на все вопросы скороговорочкой отвечал: «Un instant, madames, messieurs! Un instant!» [1]Через сорок минут двери открылись и пассажиры расселись. Появился запыхавшийся кондуктор и радостно сообщил: «Мадам, месье! Не волнуйтесь, поезд скоро отправится». — «Кого ждем?» — «Машиниста». — «А где же он?» — «Пока не знаю. Его ищут. Как только найдется один не бастующий — сразу поедем, мы первые на очереди!» Через полчаса поезд тронулся, пассажиры облегченно вздохнули, а в громкоговорителе моментально загудел голос: «Железные дороги Франции приветствуют вас, приносят свои извинения за возникшие неудобства и желают хорошего путешествия». Забастовки забастовками, а вежливость во Франции — прежде всего.
За последние 80 лет условия работы французов улучшились. Много для этого сделали профсоюзы. Они руководят всеми забастовками и манифестациями и получили монополию вести переговоры с начальством. Встречаются они с боссами часто. К примеру, представители синдикатов работников железных дорог — SNCF (в общей сложности там работает 1100 синдикалистов) за 1997 год общались с начальством 4500 раз! Понятно, что при таком напоре многого можно добиться. В 1936 году вышел закон о сорокачасовой рабочей неделе и ежегодном двухнедельном оплачиваемом отпуске. До этого французы трудились по 10 и 12 часов в день и каникул не знали. Во время войны о законе никто не вспоминал, но в 1946 году он вошел в силу. Тогда же было решено держать на каждом предприятии врача для наблюдения за здоровьем работающих и уравнять зарплаты мужчин и женщин (последнее до сих пор соблюдается не повсеместно). В течение последующих пятидесяти с лишним лет выходили все новые законы, упрощавшие и улучшавшие жизнь рабочих. Последние получили право на забастовку, страховку в случае потери места, пятинедельный оплачиваемый отпуск, 39-часовую рабочую неделю.
Апогеем в 2000 году стал закон Обри, легализировавший 35-часовую рабочую неделю. Параллельно легальное максимальное время рабочей недели сократилось с 46 до 44 часов. Этот закон неприятно поразил стариков, помнивших, как по 50 часов в неделю, порой без выходных, вкалывали их родители. И сегодня ремесленники, коммерсанты и хозяева фирм работают по 55 часов, а руководящие работники не менее 45 — иначе нельзя, разоришься. Остальным французам закон пришелся по душе. И не только потому, что они не маньяки труда (во Франции работает лишь половина населения старше 15 лет), но и потому, что им понравилась идея: если работы не хватает, то ее надо разделить и с безработицей будет покончено. Безработица осталась, жизнь подорожала, и президент Саркози предложил новый лозунг: «Работать больше, чтобы зарабатывать больше». Поскольку половина всех рабочих и служащих во Франции получает меньше 1450 евро в месяц, то предложение было принято с энтузиазмом и сегодня немало парижан работает значительно больше, чем 35 часов в неделю. Но с соблазнительным лозунгом вышла неувязка. Налоговая инспекция подсчитала заработанное сверхурочниками и выписала им такие налоги, что в результате они получили меньше, чем до того, как стали «стахановцами». Возмущенные люди вышли на улицы с лозунгами: «Работать больше, чтобы зарабатывать меньше?», а рейтинг президента сильно упал.
Рабочие в регионе составляют всего 17 процентов. Так было не всегда. До середины XIX века в Париже находилось множество заводов, затем префект Осман велел им выехать за пределы столицы и вплоть до конца XX века в парижских предместьях дымили, скрежетали и лязгали самые разные производства. Закрываться они стали начиная с 1970-х годов. «Я последним вышел с моего завода, — вспоминает 77-летний Станислас Зорин, проработавший 27 лет на заводе „Идеал Стандарт“ в Ольне-су-Буа. — Три тысячи рабочих делали здесь ванны, умывальники и котлы для всей Франции. Наш завод стал настоящей эмблемой департамента Сена-Сен-Дени. В 1962 году вовсю шла деколонизация и половину рабочих набрали из иностранцев. Они выполняли самую грязную, самую тяжелую работу». Коллега Станисласа, Ив Гийемо, добавляет: «Нам, французам, приходилось не легче. Шум, пыль, влажность. У многих начинались легочные болезни. Во время каникул черная пелена перед глазами оставалась еще добрую неделю. И только потом мы видели ясно». Завод закрылся в 1975 году. В Нантере рычали станками и дымили трубами автомобильные заводы «Симка», «Ситроен» и производитель грузовиков «Савьем». В Булони-Бийанкуре размещался на 54 гектарах «Рено». Пустующая с 1992 года территория напоминает теперь город-призрак. Мэр мечтает переделать его с помощью Майкрософта в научно-познавательный центр. В Пюто, на набережных Сены, стояли автомобильные заводы «Де Дион-Бутон» и всеми ныне забытый «Вино-Дегинган». Спроси у молодого парижанина про «Вино-Дегинган» — он наморщит лоб и неуверенно произнесет: «Это виноградник в Бургундии?» В Леваллуа-Перре завод СОМ-Бэртино производил фотоаппараты. В Курбевуа колдовали над секретными формулами духов, кремов и мыла работники «Живанши», «Ланком», «Диор» и «Герлен». Теперешний глава парфюмерного королевства «Герлен» восьмидесятилетний Жан Поль Герлен с улыбкой вспоминает начало своей карьеры: «Мне исполнилось шестнадцать, я был почти слепым. Деду надоело смотреть на меня, вечно бродящего без дела в толстенных очках, с палкой в руке, под ручку с няней-поводырем, и он сказал отцу: „Привози-ка Жан Поля ко мне. Пусть поживет подле и поработает на заводе“. Я сделал пару парфюмерных „опытов“. Дед понюхал и вынес приговор: „На заводе останется не твой старший брат Патрик, как мы раньше с твоим отцом думали, а ты“. В 1956 году я придумал „Ветивер“. Дед часто повторял: „Помни, что духи создают для любимых женщин!“ И я всю жизнь любил женщин и создавал для них духи».
Не передислоцированные в провинцию или за границу металлургические, химические заводы и «Ситроен» находятся теперь в дальних предместьях. Рабочий Париж с его заводами и фабриками XX века исчез, уступив место французским и иностранным фирмам, представительствам, банкам, адвокатским и архитектурным бюро, различным агентствам. Колоссальное количество парижан занято в сфере туризма и сервиса. Желанными считаются места государственных служащих. Зарплаты в государственном секторе менее высоки, чем в частном, но это компенсируется гарантией надежности — госслужащих практически никогда не выгоняют с работы, служебными квартирами и прочими привилегиями. Так, сотрудники государственного учреждения EDFплатят лишь 5 процентов от стоимости электричества и бесплатно питаются в служебных столовых (ежегодная стоимость этих обедов для 142 тысяч сотрудников — около 300 миллионов евро), а машинисты поездов выходят на пенсию в 50 лет. Места в государственных учреждениях зарезервированы для граждан Франции, а иностранцы заняты в частном секторе. В ближайшее десятилетие дети эмигрантов, почти миллион 200 тысяч ребят, большинство из которых имеют французское гражданство, получив государственные должности, «отомстят» за родителей.
Уровень жизни в городе весьма различен. Самая маленькая зарплата, установленная во Франции законом, так называемый «смик», составляет 1321 евро. После вычетов остается 1038 евро. Ее получают официанты, продавцы, начинающие парикмахеры, уборщицы, работники заводов. Средняя зарплата 1500–2000 евро — для педагогов, почтальонов, начинающих инженеров, мелких чиновников и… мусорщиков (из-за унизительности). Потолок достаточно высок — коммерческий директор, высококвалифицированный инженер, бухгалтер или врач зарабатывают от 3 до 10 тысяч евро. В городе и окрестностях живет более 800 тысяч руководителей и ответственных работников. Среди этих серьезных господ в хороших костюмах есть несколько десятков счастливчиков, чья жизнь рядовому парижанину кажется сказкой, а от количества нулей в окладе кружится голова. Это главы сорока крупнейших компаний и банков, фигурирующих на парижской Бирже. Если шеф маленькой или средней фирмы (меньше 99 работников) зарабатывает в среднем 47 тысяч евро в год, то эти избранные 4,8 миллиона. Фиксированная месячная зарплата по решению административного совета порой удваивается премиями и stock options.Бывший глава нефтяной компании «Тоталь» господин де Маржери получал ежегодно 5 миллионов евро, президент-директор «Л’Ореаль» Жан Поль Агон — 14 миллионов евро. А самый хорошо оплачиваемый начальник Франции за 2007 год — шеф «АЖФ Альянс» Жан-Филипп Тьерри получает 1,9 миллиона евро в месяц. Пятьдесят наиболее щедро оплачиваемых боссов Франции зарабатывают в среднем 300 «смиков» в месяц. Это идет вразрез не только с пожеланиями рядовых французов и мечтами ультралевых, но и идеями Генри Форда, считавшего, что зарплата шефа фирмы не должна превышать сорок зарплат его самого скромного сотрудника. Да и Платон еще в IV веке до н. э. требовал от власти установить допустимые границы бедности и богатства. Но французские шефы игнорируют мнения и акулы американского бизнеса, и древнего мыслителя. Мало того, они нередко уходят с работы с «позолоченными парашютами» — денежной благодарностью за верную службу. Патронесса фирмы «Алкатель-Люсент» получила «на прощание» шесть миллионов евро, патрон «ЕАДС» Ноэль Форгар — восемь миллионов, президент компании «Винчи» Антуан Захариас — 12 миллионов, глава компании «Эльф» Филипп Жаффре в момент ее слияния с компанией «Тоталь» — 30 миллионов, а глава компании «Карфур» Даниэль Бернар — 68 миллионов евро. Президент Николя Саркози считает подобные траты пиром во время чумы и пытается эту традицию отменить. Отбывающий патрон находящегося на грани разорения французско-бельгийского банка «Дексия» Аксель Миллер отказался от трех с половиной миллионов евро. Сейчас многие недовольные говорят о необходимости установить (точно так же, как в 1950 году была установлена минимальная заработная плата) зарплату максимальную. Но у этой идеи есть сильные противники, отстаивающие интересы руководителей — Движение французских предпринимателей (MEDEF) и Французская ассоциация частных предприятий (AFEP).
1
Минуточку, дамы и господа! Минуточку! (фр.).