Искатели Миров

Магистр задумчиво покивал, сделал небольшой глоток хереса, поудобнее устроился в кресле.

— Мифы... мифы, говорите. Огерд, все, что вы сейчас сказали, на сто процентов соответствует реальности. Во всяком случае, именно такую информацию наши специалисты нашли в текстах Библиотеки Ор.

— Но, магистр, ведь эти тексты общеизвестны. И в них нет ни слова о Таранах!

Задумчиво покрутив в пальцах бокал, Руфус одним глотком осушил его. Встал и неторопливо прошелся вдоль стола, заложив руки за спину.

— Огерд, скажите, сколько лет вы в Братстве?

— Чуть больше двадцати, магистр, — ничем не показывая своего удивления, ответил Огерд. Если обладающий абсолютной памятью Руфус Мантеррей спрашивает о том, что прекрасно знает, значит, на то есть причина.

— Правильно. Скажите, за все эти годы был ли у нас хоть один повод усомниться в моей честности или в целях Братства Ловцов?

— Нет, магистр Руфус, ни разу, и вы, я думаю, сами прекрасно знаете это.

Огерд чувствовал себя несколько уязвленным. Правда, в вопросе был явный подтекст, но Огерд предпочел не обращать на него внимания, отвечая так, как должен был отвечать преданный служака, не умеющий испытывать сомнения.

Надо сказать, Огерд их действительно не испытывал, во всяком случае, в том, что касалось целей Братства Ловцов. Создание Великого поля Знаний, контроль за Несвоевременным Знанием — все это брат Лезье считал правильным и необходимым, а философия и Устав Братства позволяли чувствовать себя полноценным разумным.

Огерд появился на свет в результате экспериментов, проводимых на отдаленной необитаемой планете имперской научной разведкой. Получить полукровку — скрестить темирника и алоллака, ах, какая замечательная идея пришла кому-то в голову! Считалось, что это невозможно.

Несмотря на внешнее сходство, алоллаки и темирники были совершенно разными существами с разными генотипами. Но один из частных исследовательских кораблей обнаружил разрушенную лабораторию цивилизации, существовавшей во времена Ушедших. Часть оборудования и записей сохранилась. Светлые головы из имперской разведки решили восстановить лабораторию и посмотреть, как же можно применить то, что получится?

Из сорока полученных эмбрионов выжило десять. До года дожили пятеро младенцев. Через десять лет имперская разведка получила сырье для создания великолепных солдат — внешне почти неотличимых от людей или темирников, но с сердцем, смещенным к нижней части грудной клетки, увеличенным объемом легких, куда боле солидной, по сравнению с людьми, мышечной массой, способностью дышать в разреженной атмосфере. И со стремительной, особенно по сравнению с довольно медлительными алоллаками, реакцией, аномально высоким уровнем интуиции и способностью к эмпатии.

Но высокопоставленный «кто-то» решил, что эксперимент нерентабелен, и сырье было приказано утилизировать. Те, кто отдавал приказ, просчитались только в одном — утилизацию решили совместить с учениями боевых пятерок Службы охраны границ. Пятеро полуголых подростков пытались уйти от прекрасно экипированных рейнджеров. Дольше всех продержался Огерд, но и его бы, конечно, пристрелили озверевшие к тому времени элитные головорезы, двадцать единиц которых полукровки порвали практически голыми руками. Если бы не штурмовое звено Братства, получившее в последний момент информацию о базе, на которой ведутся эксперименты с применением Несвоевременного Знания.

Тогда, двадцать с лишним лет назад, как раз Руфус, еще не магистр, конечно, а всего лишь командир группы, протягивал ему руку и орал:

— Залезай! Пацан, быстро, сюда!

Конечно, прибыли десантники Братства совсем не за Огердом, а за оборудованием и информацией. Братство весьма интересовалось генетикой, впрочем, как и любыми другими областями знания. Через неделю информация о генетических программах, благодаря которым Огерд появился на свет, была продана пяти ведущим медицинским корпорациям.

У Братства появились деньги на постройку новой изыскательской флотилии.

Правда, для этого пришлось снять с технологии гриф Несвоевременного Знания и провести мощную операцию легендирования информации. Впрочем, об этом он узнал лет десять спустя.

— Огерд, вы понимаете, о чем я вас спрашиваю? — оборвал воспоминания резкий вопрос магистра.

— Да, конечно. Вы знаете, что я верен Братству, магистр. Зачем же спрашивать? — Огерд старался говорить спокойно, но напряжение все же прорывалось.

— Прекрасно. Я и не сомневался в вас, друг мой. Но хотел услышать, как вы это скажете! А теперь позвольте, я прочту вам небольшую лекцию.

Огерд сдержанно кивнул, понимая, что лекция эта плавно перейдет в инструктаж. Руфус всегда придерживался мнения, что исполнитель должен знать максимум необходимой информации. А вот какую именно информацию считать необходимой... Это он решал сам.

— Надо ли предупреждать, что всё, сказанное здесь, здесь же и должно остаться? — Руфус вопросительно поднял бровь.

— Разумеется, нет, магистр.

— Так вот. Вы знаете, что Братство возникло после первой Информационной войны, когда люди — тогда еще только люди, темирники и алоллаки присоединились к нам несколько позже — осознали, что сменилась эпоха и основой власти, главной ценностью стали не природные богатства или валютные запасы, а информация. Вы знаете, что первая Информационная разгорелась после обнаружения первой системы с архивом Ушедших. Глупое, в принципе, столкновение двух корпоративных разведгрупп переросло в полномасштабную войну, — Руфус задумался, сделал маленький глоток из вновь наполненного бокала.

Вот в разгар этой войны, очень странной, надо сказать, ведь каждая сторона больше всего боялась уничтожить малейший фрагмент драгоценной информации, и возникло Братство — группа людей, решивших, что информация, хранящаяся в руинах городов Ушедших, слишком ценна и опасна, чтобы принадлежать кому-то одному.

Огерд молчал, внимательно глядя на магистра. Всё это он прекрасно знал. И историю двадцати Святых Братьев, прорвавших блокаду и передавших информацию в инфосферу Империи, и о том, как погибали один за другим семнадцать Братьев, сдерживая натиск имперских гоплитов, пока трое оставшихся пробивали облака помех, наводимых цензорами. Все это было известно не только каждому члену Братства, но и многим мирянам, благо денег на пропаганду своих идей Ловцы не жалели.

— Знаете вы и о том, что с той поры Братство старается любыми путями собрать как можно большее количество информации, особенно информации Ушедших, и передать ее разумным. Только вот дело в том, что не любое знание стоит передавать сразу.

Огерд кивнул. Вот о том, что Братство придерживало часть информации, как и о том, что часть информации продавалась на закрытых аукционах, непосвященным знать было совершенно необязательно, хотя явным образом говорить и не запрещалось. Просто как-то само по себе подразумевалось, что говорить об этом стоит только в весьма узком кругу.

Но есть и еще один момент... — Руфус встал напротив Огерда, сунул руки в карманы. Наклонился и очень четко выговаривая каждое слово произнес:

— Тексты Библиотеки Ор, которые знают все — неполны. На самом деле в них есть упоминания Таранов пространства. Описано их применение, последствия ударов, указаны даже участки Вселенной, в которых он и применялись. Правда, мы не смогли их достоверно идентифицировать, слишком мало точек привязки.

Вот теперь Огерд почувствовал, что теряет обычную невозмутимость. Братство идет не только на сокрытие, но и на откровенную фальсификацию?

— Есть знания слишком страшные, чтобы выпускать их в мир, Огерд. Знания, которые позволят кучке безумцев уничтожить не планету, даже не звездную систему... Вселенную, — Руфус почти шептал, — понимаете, Огерд? Вселенную. Поэтому никто не видел кристаллы из скопления Медузы. И свитки Ариоха тоже никто за пределами Замка-Скалы не видел. И скорее всего, никогда не увидит.

Огерд сглотнул. Подобную информацию просто так не сообщают. Значит, задание будет весьма и весьма необычным. Огерд подумал о том, что это будет очень хорошим шагом в его карьере. Но если он пропалит дело...