Вольф Мессинг

В мемуарах Мессинг несколько иначе описывает первые дни своего пребывания в СССР. Он подчеркивает, что начал свою артистическую карьеру в Брестской области, а про Белосток даже не упоминает:

«Я вступил на Советскую землю вместе с тысячами других беженцев, ищущих спасения от фашистского нашествия. Пришел я в гостиницу в Бресте:

— Мне нужен номер.

— Свободных номеров нет.

— Я заплачу втрое против обычной цены.

— Вам сказано, гражданин, свободных номеров нет! — Окно с треском захлопывается…

Я смотрю на счастливцев, берущих и сдающих портье ключи, на людей, нашедших место в гостинице. Нет, это совсем не такие люди, каких я привык видеть в вестибюлях европейских гостиниц. Простые трудовые люди, служащие с озабоченными лицами, с толстыми портфелями в руках. Кепи, а не шляпы. Пестрые рабочие пальто вместо роскошных плащей — макинтошей.

Первую ночь среди других беженцев я провел в синагоге на полу. С трудом отыскал свободное место.

Куда податься? На другой день меня надоумили: я пошел в отдел искусств горкома. Меня встретили вежливо, но сдержанно. В Советском Союзе, борясь против суеверий в сознании людей, не жаловали ни гадалок, ни волшебников, ни хиромантов… К числу таких же непоощряемых занятий относили и телепатию. Ох как часто мне потом мешало это!

Пришлось переубеждать… пришлось демонстрировать свои способности тысячу раз. Пришлось доказывать, что в этом нет никакого фокуса, обмана, мошенничества. Но об этом позже.

И вот наконец нашелся человек, который поверил. Это был заведующий отделом искусств Абрасимов Петр Андреевич. На свой страх и риск он включил меня в бригаду артистов, обслуживающих Брестский район. Жизнь начала налаживаться…

В эти первые дни было немало забавных казусов, вызванных тем, что я очень плохо знал русский язык.

Заведующий отделом искусств говорит мне после выступления:

— Здорово работаешь!

— Да, я здоров… Никогда не болею…

В другой раз говорят:

— Вас примет секретарь ЦК.

— Я с секретарем не хочу говорить… Пусть со мной сам этот Цека поговорит…

Несмотря на неизбежные сложности первых дней жизни в чужой стране, мне было удивительно радостно, интересно. Мир расцвел новыми красками. Мне было ново и приятно жить вереде простых людей, провинциальных артистов, живущих в простых номерах, работающих с вдохновением, довольных тем, что они живут одним ритмом со всей страной, помогают ей. И я был с ними…»

По утверждению журналиста Владимира Кючарьянца, «крестным отцом» Мессинга, «первым чиновником, с которым он встретился, стал Петр Абрасимов. Мессинг мысленно заклинал его: “Поверь и помоги мне!” Затем вдруг сказал: “Вы станете послом в большой стране”. Так и случилось. Абрасимов не раз занимал должность посла. В ГДР, в Польше, в Японии. “Большой” же страной оказалась Франция… Нотогда Абрасимов, конечно, не принял всерьез пророчество этого странного, испуганного человека. Однако разрешил ему выступать на сценах Белоруссии».

То, что Мессинг действительно встретил в Бресте Петра Абрасимова и тот принял живейшее участие в его дальнейшей судьбе, сомнений не вызывает. Ведь Петр Андреевич Абрасимов в сентябре 1939 года действительно участвовал в «освободительном походе» Красной армии в Западную Белоруссию в качестве политработника, и даже присутствовал на совместном советско-германском параде в Бресте по случаю передачи города вермахтом Красной армии. Затем он стал заместителем председателя Брестского облисполкома. Вначале 1930-х годов Абрасимов был директором клуба, уполномоченным филармонии и директором картинной галереи в Витебске, так что с эстрадой тоже был знаком.

Главное же, в момент публикации мемуаров Мессинга, в 1965 году, Абрасимов, в отличие от Сталина, Гитлера, Фрейда и Эйнштейна, был жив и здоров, состоял членом ЦК КПСС и занимал достаточно важный пост посла в ГДР. Придумать факт знакомства было делом рискованным. Абрасимов мог прочесть мемуары и во всеуслышание заявить, что он знать не знает никакого Вольфа Мессинга.

Судя по всему, Абрасимов был неплохим человеком, далеко не худшим представителем советской номенклатуры, сумевшим и на высоких постах сохранить добрые свойства души. Земляк Абрасимова Лев Овсищер, отца которого несправедливо пытались привлечь к уголовной ответственности, вспоминал: «Это решение райкома поступило в ЦК, где секретарем по промышленности был в то время наш земляк из Богушевска некий Петр Абрасимов, хорошо знавший всю нашу семью. С моим двоюродным братом Айзиком Петя учился в одном классе, и они были большими друзьями. Отца, как и другие наши соседи из молодых, называл “дядя Перец”. Вообще все окружение и друзья были у молодого Абрасимова из еврейских парней местечка. Он бегло говорил на идише и пел еврейские песни. Его первой любовью была еврейская девушка. Человек он был честный, обаятельный, с пытливым и острым умом, благодаря чему сумел продвинуться и стать одним из руководителей республики… (Абрасимов добился того, что «дядя Перец» из обвиняемых был переведен в свидетели. — Б. С.)

Во время нашей борьбы за выезд в Израиль многолетних отказников навешали поддерживавшие нас евреи разных стран. Однажды в Минске меня навестили евреи из Парижа.

Они рассказали, что передали чрезвычайному послу СССР в Париже петицию евреев Франции с требованием выпустить старых отказников. К петиции был приложен список.

— Между прочим, — рассказали они, — посол не только принял нашу петицию, но даже устроил делегатам прием, на котором вместе с евреями пел на идише еврейские песни.

Этим послом в Париже был Петр Абрасимов. Гости из Парижа утверждали, что советский посол во Франции вел себя как еврей».

Из этого рассказа видно, что Абрасимов к евреям и еврейской культуре относился вполне толерантно. Этим во многом объясняется его покровительство Мессингу.

В интервью Владимиру Шахиджаняну, данному в 1971 году, но впервые опубликованному только в 1995 году, Мессинг будто бы заявил: «Первым чиновником, с которым прошла беседа, оказался заведующий отделом искусства Петр Андреевич Абрасимов. Я смотрел на него, слушал его рассуждения, а сам внушал ему: помогите мне, поверьте в меня, вы же хороший человек. Я смотрел на него и все ждал паузы. Наступила пауза. Тогда я произнес: “У вас большое будущее. Вы станете послом в большой стране”. И он поверил в меня и включил меня в число артистов, обслуживающих Брестский район». Правда, не исключено, что эту деталь, насчет предсказания Абрасимову, что он будет послом в большой стране (в 1973 году Абрасимов был уже послом во Франции. — Б. С.), Шахиджанян придумал сам. В предисловии к публикации интервью он утверждает, что интервью готовилось к публикации в «Неделе» в 1973 году, и тогда он, по требованию редакции, еще раз завизировал его у Мессинга, который, впрочем, будто бы предсказал, что в последний момент интервью снимут с номера. Но в любом случае Мессинг вряд ли рискнул бы говорить неправду про Абрасимова. А в 1995 году Шахиджанян, возможно, полагал, что Абрасимова уже нет в живых. На самом-то деле Петр Андреевич умер только 16 февраля 2009 года, на 97-м году жизни. Но в 1995 году было маловероятно, что он стал бы протестовать, заявляя, что Мессинг ничего подобного ему не предсказывал. К тому же всегда можно было сослаться на преклонный возраст посла, на то, что его подвела память.

Характерно еще то, что предсказание, данное Мессингом Абрасимову, совпадает в интервью, будто бы данных им как Кючарьянцу, так и Шахиджаняну. Скорее остается предположить, что здесь перед нами легенда. Хотя, строго говоря, предположение, что рано или поздно Абрасимов будет служить по дипломатической линии, не было в конце 1939 года таким уж невероятным. В беседе с Абрасимовым Мессинг наверняка убедился, что тот знает польский и идиш, а значит, наверняка знает и немецкий. Подобные полиглоты среди советской и партийной номенклатуры были редкостью, а значит, существовала большая вероятность того, что Петра Андреевича рано или поздно используют на дипломатической работе, на которой функционеру его уровня со временем наверняка предоставили бы должность посла.