Страница 166 из 167
О щедрой помощи, которую оказывали Толстые крестьянам, имеется немало указаний, и на этом пункте едва ли есть надобность особенно задерживаться. Воспоминания С. П. Хитрово дают в этом направлении лишь подтверждения уже известного. Правда, Толстой располагал большими средствами и делился с беднотою от своих избытков; но ведь далеко не все богатые землевладельцы были расположены к такому именно расходованию хотя бы части своего достояния.
Конечно, заботы Толстых о крестьянах, продолжавшиеся и после эмансипации, не везде сопровождались ожидаемыми последствиями. Характерно, между прочим, такое сообщение С. П. Хитрово: «Помню, как‑то на Светлое Воскресенье, у заутрени, нам всем она [Софа] посоветовала помолиться о чем‑нибудь особенном с верующей надеждой, что оно исполнится. Я долго не решалась спросить ее, о чем онамолилась, но наконец спросила, и она мне сейчас же ответила: Је ргіе Віеи яие ӓапѕ ӓіх апѕ сһадие рауѕап, һотте, Гетте еї епѓапі ӓ Красный Рог аіепі ӓеѕ Іііѕ еі ӓеѕ самовары». К несчастью, с тех пор прошло тридцать лет и в Красном Роге этого нет, в Погорельцах же это было в 1880 году» [665]. Припомнившийся С. П. Хитрово пасхальный разговор относится, по–видимому, к 1868 году.
5. Сочувственное отношение к людям в нужде не покидало Толстых и среди чужестранцев, с которыми у них не было таких близких и постоянных связей, как с крестьянами. Вот хотя бы один пример по воспоминаниям С. П. Хитрово: «В Ріііпііг'е, как и везде, Софа старалась помочь бедным и делать какие‑нибудь удовольствия бедным детям. — Кроме нескольких старух, которых мы все лето опекали, снабжали их платьями, квартирами и едой, Софа устроила по воскресеньям даровые обеды во дворе нашего РоеіепѕсһІоѕѕсһеп, и когда была хорошая погода, то после обеда дети танцевали и играли, и мне было поручено за всеми следить; сперва мне это казалось очень трудным, но вскоре я свыклась с детьми, и наши воскресенья оказались веселыми не только для бедных детей, но и для больших наших знакомых, которые приезжали сперва посмотреть, а потом сами стали принимать участие…» Пребывание в Ріііпііг'е (на Эльбе) приурочивается, как уже упоминалось, к 1863 году. Нечто подобное происходило и в других местах, и в другие годы.
Стоит сделать и еще одну выписку о доброте Толстых, хотя дело касается на этот раз не иностранцев, а пребывающего за границей соотечественника и его семьи. «Зимою в Дрездене нередко г–жа Павлова или д–р Ѵа11һег, который тоже очень скоро сделался преданным другом, приходили к Софе просить помощи для каких‑нибудь нуждающихся. Помню, раз накануне нового года г–жа Павлова рассказала за обедом, что в Дрездене живет в ужасной бедности один русский писатель *** (несколько лет спустя он сделался европейской известностью) и что он очень горд и не хотел просить о помощи, но что положение жены и детей очень тяжелое. Софа и Толстой сейчас же решили отослать ему сумму денег и целую большую корзину с платьями и игрушками для детей, и все это послали от неизвестного. Не знаю, догадался ли ***, кто послал; но никогда Софа ничем не намекнула на этот факт другим или ему, с которым мы, в последние годы его жизни, были в большой дружбе». Точной датировки этого случая С. П. Хитрово не приводит; правдоподобно только, что он произошел в начале 60–х годов [666].
6. В воспоминаниях С. П. Хитрово содержатся также некоторые фактические данные, относящиеся к биографии Толстых и бывшие доселе либо мало известными, либо недостаточно освещенными.
Интересен эпизод, который мог окончиться неблагополучно не только для А. К. Толстого, но и для близких ему лиц. В начале 1861 года Толстой решил покинуть любимый им Дрезден, чтобы отправиться в Красный Рог для оглашения Манифеста 19–го февраля; с ним отбыли туда же С. А. Толстая, ее племянница — любимица Толстого, и обычная свита. «Когда мы приехали в Варшаву, — рассказывает С. П. Хитрово, — то узнали, что здесь начались беспорядки и в гостиницу "Ноіеі ӓ'Еигоре", где мы остановились, ночью принесли несколько убитых, и в коридорах был слышен шум, крик и вопль, что, конечно, очень испугало нас всех. — Толстой утром надел свой флигель–адъютантский мундир и поехал к Горчакову [667], чтобы явиться ему и стать в его распоряжение. Полки стояли на улицах, но толпа шумела, и когда Толстой вышел из гостиницы, она бросилась ему вслед и с негодованием кричала. — Софа и я стояли на балконе, и хотя Софа была очень бледна и казалась мне очень нервной, но говорила мне и всем другим, что бояться нечего. — Экономка–немка, ехавшая с нами, так перепугалась, что спряталась в шкаф и из него не выходила целый день. — Общее впечатление этих двух проведенных мною в Варшаве дней было тяжелое и печальное; я в первый раз видела несколько мертвых тел, которые принесли в гостиницу мимо наших окон. В день нашего отъезда были похороны убитых поляков–мастеровых и очень боялись крупных манифестаций. На каком‑то повороте наши экипажи были остановлены похоронной процессией; помню, меня очень поразило количество цеховых знамен. Процессия длилась очень долго, я очень боялась и молилась все время, чтобы мы скорее невредимыми выехали из города». Пришлось‑таки, значит, и неустрашимой смальковской девочке узнать накануне своего 13–летия, что такое страх. Было, впрочем, чего опасаться и взрослым: ведь о симпатиях А. К. Толстого к полякам толпа, конечно, и не подозревала.
Остановимся далее на строках, касающихся легализации супружеских отношений Толстых. Зимой 1862/63 года А. К. Толстой, С. А. Бахметева–Миллер, то есть «Софа», ее малолетние родственники, сестра второй жены П. А. Бахметева и Николай Михайлович Жемчужников проживали в Дрездене. В течение этой же зимы прибыл в Дрезден гр. Алексей Павлович Бобринский с семьей, проездом в Париж. Отметивши эти обстоятельства, С. П. Хитрово продолжает затем так: «Толстой, Софа, Бобринский и Ник. Жемчужников ездили в Лейпциг и, как я потом узнала, Толстой и Софа тогда и повенчались; развод кончился незадолго до этого. У меня есть письмо Толстого к Государю, в котором он пишет ему о своем браке и говорит про свои семейные и частные дела. — Но нам тогда ничего не сказали, и я узнала об этом только год спустя». Таким образом, несколько спорный вопрос о месте бракосочетания Толстых разрешается, надо думать, окончательно в пользу Лейпцига [668].
Любопытны также сведения о детстве «Софы» и ее положения в семье.
«Бабушка Варвара Петровна Бахметева, чрезвычайно умная и энергичная, — говорится в записках С. П. Хитрово, — несмотря на всякие семейные невзгоды, дала блестящее воспитание своим пятерым детям. — Софа, младшая дочь, в тринадцать лет поступила в Екатерининский институт в Петербурге в старший класс и удивляла всех своим знанием и образованием. В институте ее лучшим другом была ее тезка Софья Андреевна Дашкова [потом княг. Гагарина]. — По всем рассказам видно, что с ранних лет Софа была не по годам умна и развита и всегда выделялась от других умом и обаятельностью. — Когда ей было пять лет, бабушка возила всех своих детей в Саровскую пустынь на благословение к о. Серафиму, и когда он их всех перекрестил и благословил, то перед младенцем Софьей он опустился на колени и поцеловал ее ножки, предсказывая ей удивительную будущность. — Мы, дети, видели и понимали, что все в доме обожают Софу и что она всегда, везде и для всех первый человек, и мы слепо верили, что лучше ее на свете нет, и так, всю жизнь, она стояла для нас лучезарнее и выше всех. Наша любовь к ней была совсем особенная, и что бы она ни сказала, все было хорошо и непоколебимо. — Мой отец, как и другие, относился к ней с некоторым благоговением, почти что восторженно, и во имя своих чувств к ней назвал и меня, и сестру Софиями, и говорил, что если у него будет двенадцать дочерей, все будут Софиями» [669].
665
Из записок С. П. Хитрово усматривается, что школу, учрежденную «Софой» в Погорельцах, усердно посещали более 100 девочек. В других имениях тоже устраивались школы, но, по–видимому, они меньше затрагивали девочек, будущих жен, матерей и хозяек.
666
Чью фамилию скрыла С. П. Хитрово под ***, выяснить не удалось. Приходит на мысль Ф. М. Достоевский, но бедствия его с семьей в Дрездене относятся ко второй половине 60–х годов. Ср.: Страхова Н. Н. Воспоминания о Федоре Михайловиче Достоевском; Полное собрание сочинений Ф. М. Достоевского. Т. 1. СПб., 1883; см. в 7–м же томе письма Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову. Возможно, что в сообщение С. П. Хитрово, буде оно относится к Достоевским, вкрались какиенибудь хронологические неточности. Бывать А. К. Толстому в Дрездене случалось неоднократно. — Как бы то ни было, Е. М. Муханова передавала мне, что С. А. Толстая участвовала в расходах на погребение Достоевского; от нее же был и венок на гроб его, сплетенный руками англичанки, проживавшей при ней.
667
Кн. М. Д. Горчаков (1793—1861); в январе 1856 года, по смерти кн. Паскевича, назначен наместником царства Польского и главнокомандующим вновь образованной 1–й армией; в этой должности оставался до самой смерти. — Беспорядки, на которые наткнулись в Варшаве А. К. Толстой и его семья, соответствовали, по–видимому, тем волнениям (15—27 февраля 1861 года), которыми ознаменовалась годовщина гроховского сражения. — Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Т. IX. СПб., 1893. С. 345, 346; т. XXIV. СПб., 1898. С. 421.
668
По А. А. Кондратьеву, «свадьба (Толстых) совершилась приблизительно в 1863 году в Дрездене ( Г–ко. // Новое время. 1900. № 8887), а по другим, менее вероятным источникам, в Лейпциге. Шаферами жениха были гр. А. П. Бобринский и Н. М. Жемчужников». Ыгопӓеііе.Ор. сіі. Р. 55; 56. — В Лейпциге была греческая православная церковь, в которой бракосочетание Толстых и могло состояться на совершенно законном основании; скромная домовая греческая церковь существовала в Лейпциге еще в 80–х годах. — А. Ьігопӓеііе прямо заявляет: «Ье шапа§е Ш сопѕасгё а Гё§1іѕе §гесчие ӓе Ьеіргіё 1е 3/15 аѵгіі 1863, раг Гагсһішапӓгііе Апӓгопікоѕ Оешеігакороиіоѕ; ›ЛкоІаѕ Јешісһоијпікоѵ еі Аіехіѕ ВоЬгіпѕкі еп ѓигепі Іеѕ Іётоіпѕ» (Ор. сіі. Р. 217). И в 80–х годах настоятелем греческой церкви в Лейпциге был некий «архимандрит», имевший право совершать таинство брака.
669
Варвара Петровна, рожденная Ермолаева, была замужем за Андреем Николаевичем Бахметевым (см. выше, прим. на с. 608). У этой четы дети — Николай (умер холостым); Екатерина (умерла девицей); Георгий, он же Юрий (убит на дуэли); Софья (впоследствии граф. Толстая); Петр (отец С. П. Хитрово; см. выше, прим. на с. 604). — Дуэль Георгия (Юрия) Андреевича Бахметева произошла с кн. Григорием Григорьевичем Вяземским из‑за сестры Софьи, бывшей тогда еще в девицах. По словам Е. М. Мухановой, кн. Г. Г. Вяземский был нехорошим человеком. Юность Софьи Андреевны Толстой оказывается, таким образом, омраченной тяжелым семейным горем. В некоторой связи с этим несчастным событием находится и ее первый брак. «А ӓіх–пеиѓ апѕ, — говорит А. Ілгопӓеііе, — аргӗѕ ипе аѵепіиге ӓопі ѕоп Ггӗге Јоигі рауа ӓе ѕаѵіе 1е ӓе поиешепі еп ип ӓиеі, Ѕорһіе Апӓгееѵпа Вакһшеіеѵа (еііе еіаіі 1а піӗсе ӓе Ѵагѵага Ьороикһіпа ҧиі гиі аішее ӓе Ьегшопіо›ѵ) аѵаії ероиѕе раг ӓерії еп 1846 1е соіопеі ӓеѕ §агӓеѕ а сһеѵаі Ьеѵ Ғеӓогоѵіісһ МШег, ӓопі ӓіггешеӓіаЫеѕ ӓіѵегёепсеѕ І'аѵаіепі Ьіепіоі еіощпее. ӧ'ип сошшип ассогӓ еі ѕапѕ Ьгиіі Іеѕ ероих ѕ'еіаіепі ѕерагеѕ», Ор. сіі. (см. выше, прим. на с. 603).