Страница 16 из 100
2. Фронда принцев. Лига общественного блага (1465—1467)
В Лилле Морвилье к тому же обвинил бургундцев в подготовке союза с бретонцами. Это не было чистым вымыслом. Герцог Бретонский Франциск II не присутствовал ни при коронации, ни при вступлении в Париж. Он требовал, чтобы епископ Нантский ему присягнул, тогда как тот не хотел присягать никому, кроме короля. Он постоянно искал ссоры и заставил поклясться в верности множество вельмож и городов своего герцогства. Король посылал к нему посольство за посольством, в частности Дюнуа, который, зная, что ему грозит в случае провала его миссии, захватил с собой свое движимое имущество и все деньги; он пробыл у герцога несколько месяцев, до января 1465 года. Немного спустя беарнец Оде д'Айди, чиновник Карла VII, лишившийся своей должности в 1461 году и нашедший убежище в Бретани, вывез туда Карла Французского. Это бегство сильно напоминало измену. Людовик XI обвинил Дюнуа в пособничестве, конфисковал его поместье Божанси, однако поручил ему новую миссию в Бретани... откуда тот так и не вернулся.
Бургундия и Бретань переманили к себе и других крупных вассалов, в том числе герцога Бурбонского и графа д'Арманьяка. Лига общественного блага намеревалась проучить короля и вдохновить его на новые ордонансы, чтобы воссоздать государство. Принцы обличали мотовство, говорили о нищете бедных, о невыносимом бремени налогов, и в этом плане встречали сочувствие, поскольку новый король всеми силами добывал деньги — главное оружие в политической игре. Нормандцы, большой толпой прибывшие в Париж, чтобы приветствовать его, умоляли при этом сократить подати, но быстро оказались разочарованы и громко жаловались на злоупотребления, «корыстолюбие и насилие» со стороны налоговых чиновников; за вино, спускавшееся по Сене, нужно было платить в Пон-де-л'Арш новый налог, такой большой, что он превышал цену самого вина. В Реймсе народ восстал и обратил в бегство королевских сборщиков налогов; бунт был сурово подавлен королевскими войсками. Зачинщиков — в большинстве своем простолюдинов — обезглавили, или повесили, или отрубили им обе руки. Налоговое бремя еще усилилось, когда пришлось собрать четыреста тысяч экю за города на Сомме. Король ненадолго появился в Париже — всего на неделю, — чтобы потребовать от епископов, аббатов и горожан займа в тысячу или две тысячи экю и прибрать к рукам золотой запас, годами копившийся «на нужды вдов, сирот и бедняков». Одновременно он приказал всем церквам, церковным старостам и фабричным казначеям, капелланам больниц и лепрозориев представить под страхом конфискации точный перечень их владений: описание земель, происхождение права собственности, характер доходов. Не дожидаясь результата этой переписи, которая ставила церковное имущество под угрозу немедленного обложения налогом, он сразу лишил привилегий множество «льготников» — Университет, нескольких королевских чиновников, парижских арбалетчиков и лучников. Более того, он пошел против политики своего отца и отменил Прагматическую санкцию, что вызвало «гнев и неудовольствие» французских церковников, поскольку их прерогативы были сильно урезаны, а деньги королевства теперь отправляли в Рим.
Принцы, заправлявшие Лигой общественного блага, выступали против всех этих мер, которые предвещали другие, еще более крутые. Принцы повсюду встречали сочувствие и могли опираться как на неприятие налогов, так и на некоторые проявления национализма, вернее, местных интересов. За королевскими чиновниками закрепилась очень дурная слава; в глазах общественности любое вмешательство центральной власти сулило увеличение количества податей. Поэтому фронда имела большой успех; ее армии заняли обширные территории в самом сердце королевства, не встретив поначалу сильного сопротивления.
Герцог Иоанн II Бурбонский, бурбонский бастард Людовик и Пьер де Боже удерживали Бурж и крепости в Берри; фрондеры отовсюду получали подкрепление: от бургундцев, которые уже дошли до Мулена, от герцога де Немура, от графа д'Арманьяка и от Алена д'Альбре. Но и Людовик XI не остался без поддержки. Многие крупные вассалы и капитаны оставались ему верны: Карл, граф дю Мэн, Карл д'Артуа, граф д'Э, графы де Невер, де Лаваль, де Вандом, д'Ан-гулем, дю Перш и Гастон де Фуа. Он повел масштабное наступление, лично возглавив свои войска. Авангард из двухсот копий захватил несколько укрепленных городов в Берри. Бурж еще сопротивлялся, но король не стал там задерживаться и напал на Мулен, который очень быстро сдался. После этого «все рыцари и оруженосцы страны разъехались по домам». Немур, Арманьяк и Альбре, а затем Иоанн II и все Бурбоны покаялись и торжественно поклялись служить своему государю, и тот сразу помчался на помощь Парижу, которому угрожали бретонцы и бургундцы.
Карл, граф де Шароле, собрал внушительную армию; с ним были видные военачальники, вассалы, союзники или высшие чиновники его отца — граф де Сен-Поль, главный военачальник, Антуан, Великий Бастард Бургундский, Адольф Киевский, Иоанн Люксембургский, Филипп де Лален. Он располагал мощной артиллерией. Бургундцы подошли к Парижу, несколько раз вступив в схватку у Сен-Дени с войсками маршала Франции Иоахима Руо и губернатора Парижа Шарля де Мелена. 16 июля 1465 года они столкнулись с королевской армией при Монлери в кровавой, шумной и беспорядочной битве. Обе стороны утверждали, что победили, но каждая сторона потеряла не менее тысячи убитыми. Карл был ранен в горло и потерял несколько хороших командиров. Вечером король отступил в Корбейль, а потом заперся в Париже, подвергнутом жестокой осаде.
Бургундцы сначала стали лагерем в Сен-Матюрен-де-Ларшане, в то время как герцог Бретонский и Карл Беррийский расположились под Немуром. Однако они посовещались и решили перенести свой лагерь поближе, в Боте-сюр-Марн, Конфлан, Сен-Дени и даже к мосту Шарантон, беспрестанно нападая на обозы с продовольствием (они постоянно перехватывали не менее двадцати из тридцати). Однако Людовик XI хорошо организовал оборону; он велел замуровать несколько ворот и подземных выходов на север и на восток, приказал, чтобы каждый вооружился сообразно своему сословию и чтобы был создан «большой конный дозор, который отправлялся бы всякую ночь на стены; сей дозор обычно состоял из шестнадцати десятков до двух сотен лошадей». Он отправился набрать войска в Нормандию, в Руан, привел подкрепления, но из-за этого утратил саму провинцию.
В Париже король, «весьма ловкий в делах», пытался разделить и изнурить своих противников. Поскольку блокаду нельзя было прорвать, оставалось искать мира и продлевать перемирия. Переговоры затягивались до бесконечности. Мятежные принцы каждый день совещались в Боте, тогда как Людовик XI учредил под Конфланом «парламент» под предводительством Карла дю Мэна, в «мельничном амбаре», куда Карл Беррийский со своими союзниками регулярно посылали делегатов. По правде сказать, эти перемирия не вызывали большого недовольства («мы отправились в Париж пировать за наши деньги... и нас там очень хорошо принимали»). Один раз речь зашла о браке графа де Шароле, ставшего вдовцом, с Анной Французской, дочерью короля. Карл поужинал с ним в крепости Сент-Антуан, затем устроил ему торжественный прием в своем лагере, среди своих жандармов («мы привезли казну герцога — три вьючных лошади с сумами, нагруженными золотом, где могло быть восемьдесят тысяч экю»). Брак, однако, не состоялся.
В конечном счете король, «умевший заключать такие договоры, как никакой другой государь его времени», добился почти нежданного мира. Соглашение между представителями короля — графом дю Мэном, Жаном Дове (председателем тулузского парламента), господином де Пресиньи (председателем Счетной палаты) — и, с другой стороны, Жаном Калабрийским, сыном короля Рене Анжуйского, и графом де Сен-Полем было подтверждено Конфланским договором (5 октября 1465 года, с Карлом, графом де Шароле) и договором в Сен-Мор-ле-Фоссе (29 октября, с другими лигистами). Ни о какой реформе государственных органов не было и речи. Людовик XI ни в чем не уступил и только согласился на то, чтобы его брат Карл стал губернатором Нормандии. Но тот недолго побыл правителем. Он принес присягу в Понтуазе перед Жаном Ювеналом дез Юрсена, но неоднократно и подолгу задерживался в пути, ведя бесконечные переговоры с герцогом Бретонским, который хотел оставить свои гарнизоны в нескольких нормандских городах и сам выбирать чиновников. На самом деле, он постоянно сталкивался с кознями бретонцев, не оставлявших ему свободы действий. Не имея возможности явиться хозяином в Руан и опасаясь народного бунта, Карл принял почести от нотаблей в монастыре Святой Екатерины. Руанцам пришлось прислать к нему Жана д'Аркура и отряд из ста копий, чтобы он наконец смог совершить весьма скромное вступление в город 25 ноября. Располагая столь незначительными средствами и не имея уверенности в завтрашнем дне, он отправил одно за другим несколько посольств к бургундцам, прося их о помощи. Но их армия тогда выступила в поход на Льеж.