Легион

Стивен Лидс по кличке Легион – человек, чьи ментальные способности позволяют

создавать множество личностей – иллюзорных людей, наделенных особыми чертами и

широким спектром умений. Повесть начинается с того, что Лидс и его «отражения»

оказываются вовлечены в поиски исчезнувшего ученого Балубаля Разона, чье основное

изобретение – камера, способная изменить наше представление об истории человечества и

в корне переделать структуру общества. Действие разворачивается не только в привычном

американском окружении, но и в Иерусалиме, древнем и раздираемом конфликтами

городе. В ходе повествования Сандерсон затрагивает самые разные и сложные вопросы:

природа времени, тайны человеческого разума, возможности применения

технологических новинок и изменчивая связь веры и политики.

Злободневная, умная повесть, «Легион» — по-настоящему увлекательное и

стимулирующее гибкость ума произведение, написанное рукой оригинального и безмерно

одаренного автора.

Брендон Сандерсон – Легион

Перевод с английского: yalkau, svelte. www.colltran.com , 2012-2013.

Вычитка  и редактура: rediens, schwammkopf, plevasik.

Для booktran.blogspot.ru, 2013.

Иллюстрация на обложке Джона Фостера (Jon Foster), www.jonfoster.com.

Брендон Сандерсон – Легион

***

Меня зовут Стивен Лидс, и я абсолютно вменяем. Галлюцинации мои, однако, напротив – безумны.

В комнате Джей Си фейерверками прогремели выстрелы. Бурча себе под нос, я снял  наушники, висящие на его двери – я давно привык держать их там – и протиснулся внутрь. В своих собственных наушниках, держа пистолет обеими руками, Джей Си целился в висящий на стене портрет Усамы бен Ладена.

Играл Бетховен. Очень громко.

– Вообще-то, я разговаривал! – крикнул я.

Джей Си меня не услышал. Он разрядил обойму в лицо бен Ладена, оставляя по ходу россыпь дыр в стене. Я не осмеливался подойти ближе: если застигнуть его врасплох, он может случайно застрелить меня.

Интересно, что может случиться, если меня подстрелит одна из моих галлюцинаций. Как мой мозг это истолкует? Без сомнения, нашлась бы дюжина психологов, которые захотели бы написать об этом. Но я не был намерен давать им повода.

– Джей Си! – крикнул я, когда он прекратил перезаряжать пистолет.

Он взглянул на меня и ухмыльнулся, снимая свои наушники. Ухмылка Джей Си выглядит немного  устрашающе, но я уже давно перестал его бояться.

– А, дохляк, – сказал он, поднимая пистолет. – Разрядишь обойму-другую? Тренировка тебе не помешает.

Я отобрал у него пистолет.

– В особняке, вообще-то, есть тир, Джей Си, иди и стреляй там.

– Обычно террористы не нападают на меня в тире. Ну, разве что только в тот один – единственный раз. Чистое совпадение.

Я вздохнул, взял со столика пульт и выключил музыку. Джей Си протянул руку, направил ствол пистолета, что я держал, вверх, а затем убрал мой палец со спускового крючка.

– Безопасность превыше всего, малец.

– Все равно это воображаемый пистолет,  –  сказал я, возвращая ему оружие.

– Ага, конечно.

Джей Си не верит, что он галлюцинация.  Это необычно. Большинство из отражений в той или иной мере принимает этот факт. Но не Джей Си. Большой, но не грузный, с квадратным, но не слишком, лицом и взглядом убийцы. По крайней мере, он так считал. Возможно, он просто очень хорошо его скрывал.

Джей Си щёлкнул новой обоймой в пистолете и прицелился в портрет бен Ладена.

– Не надо, – предупредил я.

– Но...

– Все равно он мёртв. Они убили его лет сто назад.

– Так мы сказали общественности, дохляк, – Джей Си убрал пистолет в кобуру. – Я бы объяснил, да доступа у тебя нет.

– Стивен? – донесся голос из дверей.

Я обернулся. Тобиас – еще одна галлюцинация, или аспект, как я иногда их называю. Худощавый и тёмнокожий, тёмные веснушки на его сморщенных от времени щеках. Его седеющие волосы были очень коротко подстрижены, одет он был в свободный, неформальный деловой костюм без галстука.

– Мне просто интересно, – сказал Тобиас, – сколько ещё ты собираешься заставлять ждать того бедного человека?

– Пока он не уйдет, – ответил я, присоединяясь к Тобиасу в коридоре. Вдвоем мы двинулись  от комнаты Джей Си.

– Он был очень вежлив, Стивен, – сказал Тобиас.

Позади нас, Джей Си снова начал палить. Я застонал.

– Пойду поговорю с Джей Си, – сказал Тобиас успокаивающим тоном. – Он просто старается оставаться в форме. Хочет быть тебе полезным.

– Ладно, как угодно.

Я оставил Тобиаса и повернул в другой коридор нашего обширного особняка. У меня было сорок семь комнат, почти все из них были заняты. В конце коридора я вошел в маленькую комнату, украшенную персидскими коврами и деревянными панелями, и плюхнулся на чёрный кожаный диван в центре комнаты.

Айви сидела на своем стуле около дивана.

– Это так и дальше будет продолжаться?  –  спросила она сквозь грохот выстрелов.

– Тобиас поговорит с ним.

– Понятно, – сказала Айви, делая пометку в своем блокноте. На ней был темный деловой костюм – брюки и пиджак, её белокурые волосы собраны в пучке на макушке. Лет ей было в районе сорока, она была одним из самых давних моих аспектов.

– Что ты чувствуешь, осознавая, что твои проекции перестают подчиняться тебе? – спросила она.

– Большинство подчиняется, – ответил я, защищаясь. – Джей Си никогда не обращал внимания на то, что я ему говорю. Это не изменилось.

–  Так ты отрицаешь, что становится хуже?

Я ничего не ответил.

Она сделала пометку.

– Ты отказал ещё одному просителю, не так ли? – осведомилась Айви. – Они же приходят к тебе за помощью.

– Я занят.

– Чем это? Слушаешь пальбу? Становишься безумнее?

– Я не становлюсь безумнее, – сказал я. – Я стабилизировался. Я практически нормальный. Даже мой невымышленный психиатр подтверждает это.

Айви промолчала. Выстрелы вдалеке, наконец, прекратились, и, подняв пальцы к вискам, я с облегчением вздохнул.

– Официальное определение безумия, – сказал я, – вообще-то довольно расплывчато. У двух людей может быть одно и то же расстройство в абсолютно одинаковой степени, но один будет считаться вменяемым по общепринятым стандартам, в то время как другого сочтут безумным. Ты пересекаешь черту безумия в тот момент, когда состояние твоего рассудка перестает позволять тебе функционировать и вести нормальную жизнь. По этим стандартам, я не безумен ни на грамм.

– И это ты называешь нормальной жизнью? – спросила она.

– Получается вроде бы неплохо.

Я взглянул в сторону. Айви, как обычно, накрыла урну планшетом с блокнотом.

Спустя пару секунд вошел Тобиас.

– Проситель всё ещё там, Стивен.

– Что?! – воскликнула Айви, сердито посмотрев на меня. – Ты заставляешь бедного человека ждать? Прошло четыре часа!

– Ну ладно, ладно, так и быть! – я вскочил с дивана. – Я отошлю его.

Я вышел из комнаты и спустился по лестнице на первый этаж, к главному входу.

Уилсон, мой дворецкий – реальный человек, не галлюцинация – стоял перед закрытыми дверями в гостиную. Он посмотрел на меня поверх своих очков.

– И ты туда же? – спросил я.

– Четыре часа, господин!?

– Мне надо было разобраться в себе, Уилсон.

– Ваша любимая отговорка, господин Лидс. В такие моменты невольно задумаешься, может быть это всё-таки обычная лень, нежели самоанализ.

– Тебе платят не за то, чтобы ты задумывался, – ответил я.

Он приподнял бровь и мне стало стыдно. Уилсон не заслуживал хамства; он был отличным слугой и отличным человеком. Нелегко было найти прислугу, готовую мириться с моими... особенностями.