Старплекс

— Я считал, что все атомы одного возраста, — сказал Кейт.

Яг пожал нижними плечами.

— За исключением малого количества материи, постоянно возникающей из энергии, а также нейтронов, которые в некоторых реакциях могут превратиться в протон-электронную пару, и наоборот, все элементарные частицы во вселенной сформировались непосредственно после Большого Взрыва. Однако состоящие из этих частиц атомы всё время возникают и уничтожаются в ходе реакций синтеза или деления.

— Конечно, — пристыжено ответил Кейт. — Прошу прощения. Так вы говорите, что некоторые атомы тяжёлых металлов в этой звезде старше, чем вселенная?

— Точно так. И такое возможно только в одном случае — если звезда прибыла сюда из будущего.

— Но… но вы говорите, что зелёная звезда на миллиарды лет старше, чем должна быть. То есть вы хотите сказать, что все эти звёзды были заброшены в прошлое на миллиардылет? Это немыслимо.

Ответ Яга предваряло ясно различимое фырканье.

— Мне казалось, что интеллектуальное усилие требуется для осознания самой возможности путешествия во времени, а не его протяжённости. Если путешествия во времени в принципе возможны, то их протяжённость в прошлое есть всего лишь функция доступных технологий и энергии. Я полагаю, что у цивилизации, способной двигать звёзды, и того, и другого в избытке.

— Но я считал, что путешествия во времени невозможны.

Яг подал обоими парами плеч.

— До открытия стяжек и мгновенное перемещение считалось невозможным. До открытия гиперпривода движение быстрее света считалось невозможным. Я не могу даже начать предполагать, как могут происходить путешествия во времени, но они, по-видимому, происходят.

— И другого объяснения нет? — спросил Кейт.

— Как я сказал, я рассматривал другие возможности. К примеру, что стяжки теперь действуют как порталы в параллельную вселенную, и зелёные звёзды прибывают к нам оттуда, а не из будущего. Но, за исключением возраста, они являются тем, что мы можем ожидать от материи, сформированной в нашей собственной вселенной в ходе нашего собственного Большого Взрыва и под действием наших собственных — весьма специфических — законов природы.

— Хорошо, — сказал Кейт. — Но для чего может понадобиться отправлять звёзды из будущего в прошлое.

— Это, — ответил Яг, — первый хороший вопрос, что я от вас услышал.

Кейт стиснул зубы, но сдержался.

— И каков же ответ?

Яг снова пожал всеми четырьмя плечами.

— Не имею ни малейшего понятия.

Идя по полутёмному холодному коридору, Кейт раздумывал над тем, что каждая раса на борту «Старплекса» имеет некую особенность, которая доводит остальных до белого каления. Как он знал, у людей одной из таких приводящих в бешенство черт было составление аббревиатур из начальных букв слов так, чтобы они снова образовывали слово. Такое явление называлось акронимом на всех нелюдских языках, потому что только в языках людей нашлось для него слово. Ещё на ранних стадиях проектирования «Старплекса» родился документ, называвшийся МОРЖ — сокращение от «Межрасовый обобщённый регламент жизнеобеспечения»; этот документ описывал климатические условия в помещениях, где предполагалось присутствие представителей всех четырёх рас.

Да уж, думал Кейт, моржу в таком собачьем холоде было бы куда как комфортней.

Все расы Содружества дышат кислородно-азотной смесью, хотя ибам для стимуляции дыхательного рефлекса нужна существенно бо́льшая концентрация углекислоты, чем людям. Силу тяжести в общих помещениях договорились установить на уровне 0,82 земной — нормальный уровень для валдахудов, слегка пониженный для людей и всего лишь половина того, к которому привыкли ибы. Влажность держали высокой — синусы валдахудов смыкались в слишком сухом воздухе. Освещение общих зон было краснее, чем привыкли люди — что-то вроде яркого земного заката. Кроме того, свет обязательно должен быть рассеянным — родную планету ибов постоянно окутывали облака, и прямые солнечные лучи повредили бы тысячи фотосенсоров их сенсорной сети.

Однако проблемы всё равно оставались. Кейт отступил к стене коридора, чтобы разминуться с ибом, и когда тот проезжал мимо, одна из двух синих труб, свисавших с его помпы, выбросила на пол твёрдый серый комок. Главный мозг существа, размещающийся в коконе, не контролировал эту функцию; приучить иба к горшку попросту невозможно. На Плосконе экскременты собирают особые животные-падальщики, извлекая из них питательные вещества, недоступные пищеварительным системам ибов. На борту «Старплекса» эту функцию взяли на себя фантомасы, роботы-уборщики размером с башмак. Один из них на глазах Кейта метнулся через коридор, всосал себя оставленной ибом комок и снова спрятался.

Кейт уже давно привык, что ибы испражняются где попало; к счастью, их экскременты никак не пахли. Но вот к собачьему холоду, сырости и остальным вещам, с которыми приходится мириться только ради счастья работать с валдахудами…

Кейт замер. Он подходил к Т-образному соединению коридоров и услышал впереди возбуждённые голоса: голос человека, кричащего… кажется, по-японски, и рассерженный валдахудский лай.

— ФАНТОМ, — шепотом сказал Кейт, — переводи, что они говорят.

Нью-йоркский акцент:

— Ты слабак, Тэсима. Дохляк. Ты не заслуживаешь пары.

— Займись с собой сексом! — Кейт нахмурился — компьютер явно недооценил остроту японской идиомы.

Снова нью-йоркский акцент:

— В моём мире ты был бы самым малозначительным членом свиты самой уродливой, самой ничтожной самки…

— Идентифицировать говорящих, — шёпотом приказал Кейт.

— Человек: Хироюки Тэсима, биохимик, — ответил ФАНТОМ через имплант у Кейта в ухе. — Валдахуд: Гарт Дайгаро эм-Хольф, механик.

Кейт стоял на месте, раздумывая, что делать. Они оба взрослые, самостоятельные особи, и хотя формально он был их начальником, нельзя сказать, что они находились под его командой. И всё же…

Средний сын.Кейт выступил из-за угла.

— Народ, — спокойно сказал он, — давайте малость успокоимся.

Все четыре руки валдахуда были сжаты в кулаки; круглое лицо Тэсимы пылало гневом.

— Не лезьте в это, Лансинг, — сказал японец по-английски.

Кейт смотрел на них. Что он мог сделать? На корабле не было карцера или гауптвахты, чтобы их туда посадить, да и вряд ли они станут подчинятся его приказам в делах, не касающихся работы.

— Хироюки, давайте я куплю вам выпить, — сказал Кейт. — А вам, Гарт, пойдёт на пользу дополнительный период отдыха.

— Мне пошло бы на пользу, — пролаял валдахуд, — увидеть, как Тэсимой выстрелят в сторону чёрной дыры.

— Да какая вас муха укусила? — Кейт подступил ближе. — Нам ведь дальше жить и вместе работать.

— Лансинг, я же сказал, не лезьте, — огрызнулся Тэсима. — Это не ваше собачье дело.

Кейт ощутил, как кровь прилила к щекам. Он не мог приказать им разойтись, но и позволить персоналу чистить друг другу морду в корабельных коридорах он тоже не мог позволить. Он смотрел на них — на низенького человека средних лет с серыми волосами, и крупного толстого валдахуда со шкурой цвета морёного дуба. Кейт не особо хорошо их знал и понятия не имел, что могло бы их успокоить. Чёрт, он даже не знал, из-за чего они сцепились. Он открыл рот, что сказать… не важно что, хоть что-нибудь, но тут в метре от них скользнула в сторону дверь, и из-за неё выглянула молодая женщина в пижаме — Шерил Розенберг.

— Господи боже мой, да чего ж вы там так орёте? — сказала она. — У некоторых сейчас середина ночи, вообще-то.

Тэсима посмотрел на женщину, слегка склонил голову и пошёл прочь. Гарт, по своей валдахудской природе относившийся к женщинам с почтением, коротко поклонился и двинулся в противоположном направлении. Шерил зевнула и скрылась в каюте; дверь за ней закрылась.

А Кейт остался стоять в коридоре, глядя в спину удаляющемуся валдахуду и злясь на себя за то, что не смог сам разрулить ситуацию. Потом потёр виски. Мы все пленники биологии, подумал он. Тэсима не способен отказать в просьбе симпатичной женщине, Гарт не может не выполнить приказ, отданный самкой.