Шаг во тьму

Иван Тропов

Шаг во тьму

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

ГНЕЗДО

Не хотелось мне туда лезть.

Дом нависал из темноты, как корабль. Флигели двухэтажные, задняя часть еще выше. Все это с пятиметровыми потолками, по дореволюционным стандартам (когда-то это была усадьба). Да еще приподняты над землей, под всем домом полуподвал.

Стены в пятнах и трещинах, штукатурка местами отвалилась. Старый дом, почти заброшенный… Только вот все стекла на местах.

И не просто целые, а хорошие стеклопакеты стоят, вполне современные. Еще бы разглядеть, что там внутри, за этими стеклопакетами…

В доме ни огонька. Снаружи света тоже кот наплакал. Месяц только взошел, едва выбрался из-за деревьев. Голые верхушки дубов отражаются в стеклах, как в черных зеркалах. Ни черта не разглядеть. И еще эта тишина…

Здесь нет ни гула машин, ни далекого перестука электричек, ни лая собак. Ничего. До ближайшей деревни четыре версты.

Хотя и в ней никого нет. Совсем пустая, будто люди из нее бежали. Брошенная. Как и еще три деревни вокруг этого места.

На восемь верст вокруг ни души.

Все признаки гнезда…

Я расстегнул плащ, чтобы не сковывал движений. Медленно пошел вокруг дома, ныряя от ствола к стволу, прячась в тени.

От узенького месяца света немного. Но когда вокруг ни фонарей, ни рекламного неона, вообще, ни огонька, даже под этим скудным светом чувствуешь себя, как на освещенной сцене, и лучше держаться тени.

Дождя не было уже вторую неделю. Под дубами скопился толстый слой листвы – сухой и жесткой. Я шел медленно, ставил ноги осторожно, и все равно листва под ногами предательски шуршала.

Ни ветерка. Ветви дубов голые и оттого еще корявее, неподвижно замерли в холодном воздухе, как на картинке. Здесь никто не шумит – ни птицы, ни волки, ни мыши. Никто. Все убрались отсюда подальше.

Листья под каблуками шуршали и щелкали, как сотни крошечных цикад. Неподвижный холодный воздух разносил звуки далеко-далеко. Если в доме кто-то есть и он случайно услы…

В окне второго этажа, где была приоткрыта фрамуга, за отражениями ветвей бледнело лицо.

Сердце ударило в ребра и провалилось. Я замер под стволом дуба, вжался спиной в морщинистую кору. Вглядываясь в темное стекло, в отражения ветвей, в то, что за ними, – внутри дома…

Если там кто-то и был – теперь его не было.

Показалось?

Хотелось бы надеяться…

Я следил за домом две ночи подряд. Эта – третья. Хозяева дома спят днем, бодрствуют ночью. Сегодня вечером они отлучились. Надеюсь, я выследил их всех, и сейчас дом пуст. Надеюсь… В этом деле никогда нельзя быть уверенным до конца.

Но кто-то должен это делать.

Я заставил себя отлипнуть от дубового ствола, выйти из тени – такой надежной! Двинулся дальше. Обходя дом с правого крыла, постепенно приближаясь.

Впервые за три дня я рискнул подойти так близко.

Крался к дому, каждый миг ожидая почувствовать холодок, налетающий как порыв ветра, – только холодит не кожу, а изнутри, в висках. Налетит – и скользнет дальше, но через миг вернется. Как возвращаются пальцы слепца, наткнувшись на вещь, которой здесь не место. Вернется ледяным порывом, превратившись в цепкие щупальца, обшаривающие тебя изнутри, перебирающие твои ощущения, чувства, желания…

Я сглотнул. Втянул холодный воздух – глубоко, до предела. Задержал его в легких, очень медленно выдохнул. Стараясь хоть немного успокоиться.

Да, я трус. Я ужасный трус. Я вообще не понимаю, почему еще не бросил все это. Наверно, только потому, что еще страшнее мне представить, что будет, если однажды я и такие, как я, перестанем делать то малое, что еще в наших силах…

Теперь я шел совсем медленно. Ставил ногу на листву всей ступней и только потом, медленно-медленно, переносил на нее вес. Но даже так высохшая листва шуршала, хрустела, трещала…

За черными стеклами ни огонька, больше никаких бледных пятен – лиц, вглядывающихся наружу… Но это ничего не значит. Ни черта не значит! Эти твари хитрые.

Надеюсь, мне просто показалось. Надеюсь.

Дубы впереди почти кончились. До следующего – открытый участок, пронизанный лунным светом. Совсем близко к дому.

Оскалившись, молясь, чтобы в листве под ногами не оказалось высохшего сучка, я быстро зашагал к спасительному стволу. Ощущения не из приятных. Словно идешь по залитой светом сцене, а рядом черный провал зала, где может быть кто угодно. Тебя прекрасно видят, а ты ни черта не замечаешь…

Я обнял ствол, вжался в кору. Уф! Почти добрался.

Слева – еще одно здание, маленькое рядом с громадой дома. Когда-то конюшня, теперь гараж. Длинное одноэтажное строение. Ближний угол более-менее приведен в порядок. Стены оштукатурены и выкрашены, новенькие алюминиевые ворота.

Но мне не сюда, мне дальше. Вдоль дальней части, без штукатурки, с выпятившимися кирпичами, черными от времени, – почти руины. За угол.

Между кустами, потерявшими листву и похожими на перевернутые метелки. Они заполонили весь задний двор, остался только пятачок у колодца и проезд к гаражу. И еще вот эта вот проплешина за конюшней…

Кусты расступились. Почти круглая площадка. Шагов шесть в ширину. Толстый слой опавших листьев скрадывает неровности, но заметно, что по краям полянки есть холмики. Небольшие: полшага на шаг.

На самом деле не только по краям. Не первый раз я вижу такие полянки… Знаю, что там, под слоем опавших листьев. Маленькие холмики – они по всей проплешине. Только в центре они старые, слежались, расплылись, потому сразу и не заметить.

Но я-то такие полянки уже видел, и не раз. Чего я еще не видел, так это чтобы полянка была таких размеров. Максимум, что мне встречаюсь, – это сорок два холмика.

Холмика…

Да, холмика. Так проще. Если каждый раз пропускать все через себя, не хватит никаких сил.

Я вышел в центр. Потоптался, нащупывая под слоем листвы холмик – тот, который в самом-самом центре. Встал на него, повернулся к дому спиной. И сделал длинный шаг.

Как раз на верхушку соседнего холмика, спрятавшегося под дубовыми листьями. Повернул налево и опять шагнул. Снова на вершину холмика. И еще шаг, только теперь забирая влево не так сильно…

Длинными шагами. По спирали, что медленно раскручивалась от центра к краям поляны. Каждым шагом на очередной холмик. Проходя их в том же порядке, в каком эти холмики появлялись здесь. Один за другим, медленно, но верно отвоевывая место у кустов.

И конечно же не забывая считать. К кустам на краю проплешины я дошел на семьдесят пятый шаг.

Семьдесят пять шагов. И значит, семьдесят пять холмиков.

Холмиков…

Я поежился. Шесть часов на холоде нормально выдержал, а теперь вот пробрало. Семьдесят пять…

Чертова сука! С такими я еще не сталкивался.

Правда, есть крошечный шанс, что под холмиками всего лишь котята-ягнята. Вон они какие маленькие, эти холмики. Вполне может быть, что это всего лишь животные. Иоттого их так много.

Логично?

Я вздохнул. Есть вещи, в которые очень хочется верить – но…

Можно бы раскопать одну из могил. Если это ягнята, то ничего страшного не случится.

Но вот если нет… Если это вовсе не ягнята и хозяева заметят, что кто-то раскапывал могилы?

Семьдесят пять…

Если там, под холмиками, не ягнята-щенята, то завалить эту чертову суку и так-то будет непросто. А уж если она еще и всполошится… Ч-черт! Нет, копать нельзя.

Но как тогда узнать, что в могилках?

Я облизнул пересохшие губы. Способ, конечно, есть. Способ всегда есть. Только этот способ мне не нравился. Очень не нравился.

Я медленно обернулся.

Дом глядел на меня черными окнами-зеркалами.

Большой, старый, с потрескавшейся штукатуркой и щербатыми углами, на них штукатурка облетела, виднелись кирпичи… и с новенькими чистенькими стеклопакетами, в которых все отражается. Трухлявый череп в зеркальных очках.