Глоток мрака

– Он продирался сквозь наши ряды, будто мы просто скопище мяса, что-то, что нужно вырубить, чтобы добраться до главной цели сражения, – сказала Бабуля, в ее голосе был гнев, которого я от нее никогда не замечала, даже когда она упоминала своего жестокого мужа-мерзавца из Благого Двора.

– Шолто – отец одного их твоих будущих правнуков. Секс с ним пробудил Дикую Магию. Секс с ним позволил вернуть нам Собак и других чудесных животных, которые появились при Дворах и среди низших фейри.

Она посмотрела на меня, и в одном этом взгляде было столько горечи. Это меня немного напугало. Моя нежная Бабуля была переполнена ненавистью.

– Слухи об этом долетали до меня, но я им тоже не поверила.

– Клянусь тебе Всепоглощающей Тьмой, что это так.

Она выглядела пораженной.

– Нет нужды приносить мне такую клятву, Мери-деточка. Тебе я верю.

– Я хочу, чтобы между нами все было ясно, Бабуля. Я люблю тебя, и мне жаль, что Шолто убил твою маму, мою прабабушку, у тебя на глазах, но он не только отец одного из моих детей, он еще и консорт, благодаря которому вернулась большая часть магии. Он слишком ценен для меня и для фейри, чтобы быть случайно отравленным.

– Сидхе нельзя отравить, – сказала она.

– Не чем-то природным, нет, но ты десятилетия живешь в контакте с человеческим миром. Ты прекрасно знаешь, что есть химические яды. Сидхе не могут противостоять тому, что создано искусственно. Мой отец обучил меня этому.

– Принц Эссус был очень мудрым, и для сидхе королевских кровей он был величайшим человеком. – Ее слова были жесткими. Она была искренна, потому что она любила моего отца, как сына, поскольку он любил меня больше, чем моя мать, и разрешил Бабуле помогать ему меня воспитывать. Но гнев в ее словах не соответствовал тому, что она говорила, будто у нее в мыслях было совсем не то, что она произнесла.

– Был, но его величие – не то, о чём ты хотела сказать, бабушка. Я вижу гнев в тебе, который пугает меня. Разновидность гнева, которым обладают все фейри, тот гнев, что заставляет их на смертном одре торговать своими жизнями и жизнями тех, кто зависит от них, ради мести и гордыни.

– Не сравнивай меня с лордами и леди Двора, Мери. У меня есть право на гнев, и на то, чтобы вынашивать его.

– Пока я не буду уверена, что ты больше мой союзник и любящая бабушка, чем жаждущая мести дочь, я не могу оставить тебя возле себя.

Она выглядела пораженной.

– Я буду рядом с тобой и малышами, как была с тобой, когда ты росла.

Я помотала головой.

– Шолто – мой возлюбленный и отец одного из моих детей. Кроме того, Бабуля, секс с ним вернул большое количество магии в страну фейри. Я не стану рисковать им ради твоей мести, если ты не дашь мне самую священную нашу клятву, что не станешь вредить ему тем или иным способом.

Она всматривалась в мое лицо, словно считала, что я шучу.

– Мери-деточка, ты ведь не всерьез? Ты же не считаешь этого монстра дороже меня?

– Монстр, – тихо повторила я.

– Он использовал гламор сидхе, чтобы скрыть, что он больше монстр, чем остальные.

– Что ты имеешь в виду под «остальными»? – Спросила я.

Она кивнула в сторону Дойла.

– Мрак немилосердно убивает. Его мать была адской гончей, его отец пука, который ее покрыл в облике собаки. Ты вполне можешь вынашивать щенков. Они ведут себя так, словно высокие лорды – само совершенство, но они не менее уродливы, чем мы. Они просто лучше скрывают это при помощи волшебства, чем маленький народец.

Я смотрела на женщину, что помогла меня вырастить, будто она была мне незнакома, потому что в некотором смысле так оно и было. Я знала, что она недолюбливает Дворы – как и большинство представителей низших фейри – но я не знала, что она подвержена таким предрассудкам.

– Ты и к Дойлу испытываешь особую неприязнь? – Спросила я.

– Когда ты оказалась у меня, Мери, с тобой был Гален и Баринтус. Против них я не имею ничего, но я и помыслить не могла, что ты обратишься к Мраку. Ты боялась его, когда была ребенком.

– Я помню, – подтвердила я.

– Ты не понимаешь, малышка, если бы королева хотела убить твоего отца, кого бы она послала, чтобы это исполнить?

Ох.

– Дойл не убивал моего отца.

– Откуда ты знаешь, Мери? Он тебе сказал, что не делал этого?

– Дойл не стал бы действовать без непосредственного приказания королевы, а Андаис не настолько хорошая актриса. Она не приказывала ему убить моего отца, своего брата. Я видела ее ярость из-за его смерти. Она была настоящей.

– Она не любила Эссуса.

– Возможно, она любит только своего сына, но ее брат кое-что для неё значил, и она была огорчена тем, что он пал от чьей-то руки. Возможно, она просто злилась, что это было сделано не по её приказу. Я не знаю, но я уверена, что Андаис не приказывала Дойлу убивать его, а Дойл, в свою очередь, не стал бы делать этого без приказа.

– Но он сделал бы это, если б ему приказали. Ты знаешь это, – заключила Бабуля.

– Конечно, – подтвердила я, и мой голос был спокоен, в то время как в её голосе сквозило напряжение.

– Он убил бы твоего отца, если бы ему приказала королева. Он убил бы даже тебя.

– Он был Мраком Королевы. Я знаю это, Бабуля.

– Как же ты тогда можешь спать с ним? Зная, чья кровь может быть на его руках.

Я попыталась обдумать, как ей всё объяснить так, чтобы она поняла. Ее реакция застигла меня врасплох. Мне это не понравилось не только потому, что внучкам не нравится, когда бабушки ненавидят их будущего мужа. Мне это не понравилось потому, что ей удавалось скрывать от меня такую огромную неприязнь на протяжении долгих лет. Это заставило меня задаться вопросом, что еще я упустила из виду, что ещё она скрывала.

– Я могла бы сказать просто, что я его люблю, Бабуля, но взгляд на твоем лице говорит мне, что ты этого не поймешь. Он теперь мой Мрак. Он теперь убивает по моему приказу. Он – один из самых лучших воинов, что когда-либо были при обоих Дворах, и теперь он мой. Он – моя надёжная правая рука, мой палач, мой генерал. Ни в одном Дворе я не найду другого короля, который сделал бы меня сильнее, чем Дойл.

Эмоции сменялись на ее лице настолько быстро, что я не могла за ними уследить. Наконец, она заговорила:

– Ты взяла его в свою постель, потому что это было выгодно политически?

– Я взяла его в свою постель, потому что Королева Воздуха и Тьмы приказала мне

это сделать. Я никогда и не мечтала, что смогу отобрать у нее ее Мрака.

– Откуда ты знаешь, не служит ли он все еще ей?

– Бабуля, – позвал Гален, – вы хорошо себя чувствуете?

– Как никогда прекрасно. Я только хочу, чтобы Мери увидела правду.

– И какова же эта правда? – Спросил Гален и голос его был настойчивым. Я посмотрела на его лицо, но его глаза были обращены к Бабуле. Это заставило меня тоже вглядеться в нее. Ее глаза были немного расширенны, губы приоткрыты, пульс учащен. Был ли это просто гнев или тут было что-то еще?

– Им нельзя доверять, никому из них.

– Кому, Бабуля? – Переспросил Гален. – Кому нельзя верить?

– Людям королевы, деточка. – Это она адресовала мне. – Ты росла с осознанием этого. Она должна узнать правду. – Последние слова она прошептала, теряя акцент. Она была расстроена, так что акцент просто не мог исчезнуть – только не сам по себе.

– Ты видел кого-нибудь из того или другого Двора, когда был в ее доме? – Спросил Дойл.

Гален задумался перед тем, как ответить.

– Нет, я не видел никого, – он утрированно подчеркнул слово «видел».

– Что с ней не так? – Спросила я тихо.

– Со мной всё в порядке, деточка, – сказала Бабуля, но её глаза были немного дикими, как будто чары, а это они и были, становились сильнее.

– Бабуля, мы с тобой когда-то были друзьями, – попытался воззвать к ней Рис, придвигаясь так, чтобы Дойл мог исчезнуть из её поля зрения.

Она смерила его недовольным взглядом, словно с трудом вспоминая, кто он.

– Да, ты никогда не причинял вреда ни мне, ни моим людям. Ты держался особняком в былые дни, придерживаясь стороны золота и видений. Когда-то ты был нашим союзником, белый рыцарь, – она схватила его за руку, – Как можешь ты теперь быть заодно с ними?