Блэк Сити

— Нет. Где Дей? — спрашивает она.

— Я здесь! — Дей спешит к нам. Её, обычно идеальные черные волосы, перепачканы в крови и грязи, а худенькое личико исцарапано, но в остальном с ней все в порядке.

— Мне нужно найти Жука, — говорю я им. — Идите внутрь.

Натали качает головой.

— Я должна убедиться, что с Себастьяном все в порядке.

Мы все втроем проталкиваемся сквозь толпу, в направлении Пограничной стены, где я последний раз видел Себастьяна и Жука.

Образуется столпотворение.

Люди спешат, толкаются, отчаянно пытаясь убраться подальше от Дарклингов, которые нескончаемым потоком льются через пролом в стене. Везде, куда ни взгляни, кричат люди, схваченные Дарклингами, которые уже пьют кровь несчастных. Перепуганные охранники Стражей обнажают мечи и рубят направо и налево, не разбирая, где Дарклинги, где люди. Кровь повсюду, пьянящая, вкусная. Во мне просыпается голод. Я желаю присоединиться к остальным Дарклингам. Я хочу есть.

— Эш, он здесь! — дергает меня за руку Натали, отвлекая от мыслей о жажды крови.

Жук лежит в пыли и мусоре без сознания. Его лицо частично обожжено, а из кровоточащей раны в области живота торчит осколок. Он, должно быть, находился в момент взрыва слишком близко к эпицентру, и его задело шрапнелью. Наверное, он и устанавливал бомбу.

— Он не дышит! — истерит Дей.

Натали делает искусственное дыхание, но оно не помогает; Жук продолжает бледнеть. Ему нужен кислород и как можно быстрее.

Дей рыдает взахлеб.

— Маттиас, не оставляй меня, прошу тебя. Я люблю тебя, пожалуйста...

— Эш, твоя кровь! — говорит Натали.

— Что...?

И вдруг до меня доходит, о чем она. Трипаносома вампириум в моей крови может реанимировать его — в конце концов, именно она насыщает мои органы кислородом. Может и ему это поможет?

Я вонзаю клыки себе в руку, вгрызаюсь в плоть, до тех пор, пока не начинает течь кровь. Натали задирает рубашку Жука, чтобы показать открытую рану на животе.

— Что ты делаешь? — в изумлении произносит Дей.

— Спасаю Жуку жизнь, — отвечаю я.

Я держу своё запястье над раной на животе Жука и позволяю своей крови проникать в его тело, целясь в брюшную артерию. Я просто молюсь, чтобы все получилось. Мы ждем, затаив дыхание. После целой вечности ожидания, как нам показалось, хотя на самом деле прошло не больше тридцати секунд, цвет начал возвращаться к лицу Жука. Работает! Я продолжаю вливать в него свою кровь, даже когда начинаю чувствовать слабость и понимаю, что пора остановиться.

Вокруг нас по-прежнему раздаются человеческие крики, люди отчаянно толкают друг друга, пытаясь убраться подальше от Дарклингов, наводнивших округу через брешь в стене. Если мы очень быстро не уберем Жука с земли, то рискуем быть просто растоптанными спасающейся бегством толпой.

Жук издает слабый стон, и веки его трепещут.

— Он жив! — восклицает Дей.

— Натали, слава Богу, ты здесь! — подбегает к нам Себастьян.

Он быстро оценивает обстановку.

— Себ, забери Жука в школу. Ему нужна медицинская помощь, — говорит Натали, перевязывая мое запястье. — Я пойду сразу за тобой.

— Я тебя здесь не оставлю, — говорит он.

— Нет времени на препирательства! Жук ранен, — отвечает она. — Пожалуйста, он мой друг.

Себастьян смягчается и взваливает Жука себе на руки, а потом несет его к школе. Дей идет за ними. Они быстро затерялись в море бегущего народа. Натали помогает подняться мне на ноги. Я перекидываю свою руку ей через шею, ища поддержки. Я все еще чувствую слабость.

Один из Дарклингов нападает на женщину впереди нас, она издает пронзительный крик, когда существо погружает свои клыки ей в шею. Люди рядом с ней впадают в панику и начинают бежать в нашем направлении, обратно к стене. Нас накрывает волной паникующих людей.

— Эш! — кричит Натали, когда нас разлучают.

Волна тел проталкивается через расщелину в стене. Когтистые, костлявые ручища Дарклингов хватают её и тащат вглубь на территорию Легиона.

— Натали! — я расчищаю себе путь к стене, устремляясь за ней.

Её окружают Дарклинги, открытые участки их кожи трескаются и шипят в тех местах, где солнце попадает на них, но они не обращают на это внимания. Они все приближаются, с их клыков капает яд.

— Отвалите от неё! — кричу я.

Они поворачиватся в мою сторону на какой-то момент, затем отворачиваются, не заинтересовавшись. Я частично Дарклинг, в конце концов, не еда.

— Натали, не шевелись, — тихо говорю я.

Ближайший к ней Дарклинг высовывает свой змеиный язык, пробуя воздух на вкус. Он наклоняет голову в сторону и другой Дарклинг делает то же самое. Они не шевелятся, просто стоят там, наблюдая за ней.

Я чувствую на себе чей-то взгляд и отворачиваюсь от Дарклингов. Эвангелина стоит в двадцати футах от меня, в тени заброшенных зданий. Её чернильно-черные волосы колышутся на ветру вокруг её лица. Она выходит на солнечный свет, опускает капюшон своей голубой мантии и обнажает клыки на Натали.

— Оставь её, — говорю я Эвангелине.

Она испускает низкий, злобный смех.

— Я так не думаю, Эш. Может ты и простил ей то, что её мать и остальное правительство Стражей сделало с нами, но я — нет.

— Эш, — шепчет Натали.

Как мне защитить Натали? Использовать Взор! Я останавливаюсь и концентрирую свой взгляд на Натали, сфокусировав свой разум на одной только мысли:

МОЯ.

Моё видение приобретает темно-красный оттенок, когда Взор вступает в силу, и воздух вокруг меня наполняется мощным ферромоном, предупреждающим других Дарклингов, чтобы оставили мою жертву в покое. Похоже, это срабатывает, так как Дарклинги крадутся обратно к своим лачугам, но Эвангелина остается на месте.

Эвангелина смеется.

— Ты серьезно что ли? Снова пытаешься использовать на мне Взор?

Что она подразумевает под словом "снова"?

А потом до меня доходит.

— Ты была тем самым Дарклингом в музее, — говорю я.

Эвангелина злобно смотрит на Натали.

— Тебе понравились мои небольшие подарочки, которые я для тебя оставила?

— Какие подарочки? — не понимает Натали.

— Твои кот и телохранитель? — отвечает Эвангелина.

— Ты убила Малкольма и Трюфелька? Зачем? Что я тебе сделала? — спрашивает Натали.

— Ты украла мое сердце! — выкрикивает Эвангелина.

Мир замер.

У Натали сердце Эвангелины?

— Как такое возможно? — спрашиваю я у Эвангелины.

— Ищейка нашел мою семью во время войны и убил прямо у меня на глазах, — говорит Эвангелина, медленно приближаясь к нам. — Он взял меня с собой в лабораторию штаб-квартиры Стражей, где они раздели меня догола, обрили голову и бросили в клетку, как собаку. Они ставили на мне эксперименты. Они делали жуткие вещи, Эш.

— Ты ребенок из моих снов, — вскрикивает Натали.

Я представил себе эту картину. Эвангелина — молодая девушка, напуганная, одинокая, привязанная к каталке, пока над ней проводили эксперименты больные садисты-врачи.

— Затем в один прекрасный день в лабораторию пришла Эмиссар, плача, рыдая, говоря, что её младшая дочь умирает. Натали была необходима пересадка сердца, но повстанцы захватили больницу, — продолжает Эвангелина. — Поэтому им пришлось обойтись тем, что было в лаборатории. А там была я. Так как я — полукровка, моё сердце подходит для человека, и не то, чтобы я так сильно в нем нуждалась, не так ли? Полукровке не нужно сердце, чтобы выжить.

— Это не может быть правдой, — говорю я тихо. — Натали?

— Я не знала, что это сердце её. Эш, ты должен мне верить, — говорит она. Она поворачивается к Эвангелине. — Вот, почему ты убила Трюфелька и Малкольма? Это месть за то, что моя мать забрала твое сердце?

Эвангелина кивает.

— Я хотела, чтобы ты испытала тот же страх, что и я, когда они вырывали сердце из моей груди. Знаешь, а я ведь была в сознании, когда они это делали?

Натали тяжело дышит:

— Нет, я этого не знала. Мне так жаль.

— Жаль? — Эвангелина кривит губы. — Тебе жаль?