Рождественские желания

Грейсон улыбнулся.

— Как тебе уже сказала моя леди, можешь рискнуть…

Вампир атаковал — Грейсон отразил удар. Двое могущественных противников сшиблись в воздухе, затем рухнули вниз, ударившись о ступени крыльца, и скатились на заснеженный двор. Грейсон со всей силы заехал Самюэлю кулаком в лицо, одновременно ощутив, как его собственное плечо пронзила боль ответного удара.

Самюэль снова ударил, злобно рыча и шипя, а потом молниеносно вскочил на ноги. Грейсон опять отбил атаку, задействовав все свои силы и опыт, чтобы уничтожить врага. Удары сыпались один за другим. Оба вампира так яростно сражались друг с другом, что звуки битвы походили на громовые раскаты.

Самюэль выхватил нож, размахнувшись, полоснул противника сначала по плечу, а затем на всю длину лезвия засадил его в бок. Боль, точно смертоносный цветок, расцвела внутри, но Грейсон не позволил ей поработить себя. Из раны обильно потекла кровь, и Самюэль довольно осклабился:

— Я возьму её. Сразу же, как развею тебя в пыль. Сперва наиграюсь, а потом выпью до капли. Хочу, чтобы ты, подыхая, знал, что её ждет.

Разноцветные блики от рождественских гирлянд мерцали на снегу, сплетаясь в причудливый праздничный узор, и на этом безмятежном фоне шла беспощадная битва не на жизнь, а на смерть. От этого жутковатого контраста сердце Тессы бешено колотилось где-то в горле.

Правда, на бездыханное тело Джастина — человека, на долгие годы превратившего её жизнь в ад — она не смотрела вовсе. Женщина не сводила глаз с мужчины, которого полюбила. Мужчины, которого её было суждено потерять независимо от исхода этого сражения. Зажав в руке ножку стула, она спустилась по ступенькам крыльца, чтобы, как только потребуется, прийти на помощь Грейсону.

От страха, при виде снега сплошь испещренного цепочками алых капель крови, у неё перехватило горло. Она почти не могла дышать, с трудом проталкивая воздух в легкие. Глаза застилали слезы, которым сейчас было не время и не место. Снова и снова непримиримые враги атаковали друг друга, и всякий раз она тряслась от ужаса, боясь, что Грейсон может погибнуть. Боясь, что и он может умереть, осыпавшись горсткой пепла.

Наконец, сумев выбить из руки Самюэля нож, Грейсон метнул его клинком вперед, и тот, пролетев через весь двор, сгинул в сугробе. Теперь они снова были на равных. Одним мощным ударом Грейсон свалил Самюэля, обернулся к Тессе, молниеносно выхватил у неё из рук ножку стула и всадил её в грудь предателя.

Самюэль взвыл и пропал в ослепительно-белой вспышке, оставив после себя лишь чёткую глубокую вмятину на снегу.

— Грейсон! — Тесса кинулась к нему и подхватила, когда он, пошатнувшись, упал на колени.

Она тяжело осела в снег подле него, не чувствуя холода. Словно вся разом оцепенела. Тело. Сердце. Разум. Душа.

Погладив любимого по волосам и окинув взглядом его избитую окровавленную фигуру, она бережно прижала мужчину к груди. Склонив к нему голову, она нежно поцеловала его в лоб и прошептала:

— Спасибо, спасибо, Грейсон. О, Небеса, да ты ранен. Тебе же больно.

— Нет. — Он покачал головой и через силу улыбнулся, хотя она догадывалась, чего это ему стоило. — Всё хорошо. Я в порядке. В любом случае, это уже неважно. Главное, ты теперь в безопасности.

Но какой ценой, безмолвно выкрикнула она. Из глубокой раны на боку, непрерывно текла кровь, лицо покрывали ссадины и синяки, грудь пересекал неглубокий ножевой порез, из которого тоже сочилась кровь, уже пропитавшая рубашку. Тесса прекрасно сознавала, что ради неё он рискнул всем. Поставил на кон собственное бессмертие и не отступил, пока угроза не миновала. Чувство всепоглощающей любви заполнило её всю без остатка и, перелившись через край, выплеснулось наружу, затуманив взгляд горьковато-солёной влагой.

— Я люблю тебя, Грейсон, — тихо проговорила она. Ласковый голос дрожал от слёз, которым, казалось, не было конца. — Я очень тебя люблю.

Приподнявшись, он нежно коснулся ладонью её щеки, а затем сразу же опустил руку:

— Спасибо, — проникновенно сказал Грейсон. — Ты даже не представляешь, что это для меня значит. Ты сделала мне подарок, который я унесу с собой в вечность. Лишь в твоей любви я буду искать поддержку в своём безрадостном унылом будущем.

Она низко склонила голову, и горячие слезы закапали ему на лицо — чувствуя их вес, Грейсон благословлял эту тяжесть. Именно здесь, в месте, которое долгие годы служило источником его самых страшных кошмаров, он сумел найти нечто драгоценное. Именно здесь он обрел покой. И любовь. Хотя сейчас ему придется отказаться от всего, что она предлагала, удивительно и ценно было уже то, что он мог все это чувствовать.

— Пойдем домой, — сказала она, слегка сдвинувшись, чтобы помочь ему подняться.

— Нет. — Он покачал головой и сморгнул, когда ему на ресницы упали снежинки. — Только, прошу тебя, не думай, что я не хочу остаться с тобой, Тесса. Никогда так не думай. — Он поймал её взгляд и больше не отпускал. В этом взгляде Тесса ощущала неколебимую силу воли. Благородство. Твердую решимость. Боль утраты и глубокое раскаяние.

Вокруг стонала, кружила вьюга, щедро засыпая их лица и тела снежным крошевом, сплавляя воедино в этом белом царстве льда и мороза.

— Но я должен уйти, — сказал он мягко. — Прямо сейчас. Пока у меня еще есть силы это сделать. И прежде чем сюда явиться еще один «охотник за головами».

— Нет, — вымученно произнесла она, срывающимся голосом. — Не уходи. Останься со мной.

— Тесса, ты создана радоваться жизни при свете дня. Тогда как я — порождение ночи, и могу существовать лишь в сумраке теней.

Грейсон жадно смотрел на неё в попытке навсегда запечатлеть в памяти родной образ, чтобы потом вспоминать его бесконечными одинокими годами своего постылого бессмертия. В мерцающих отсветах рождественских огней, в облаке танцующих снежинок, кружащихся в потоках ледяного ветра, она была для него всем, чего он когда-либо желал или в чем когда-либо нуждался.

И впервые за более чем за сотню лет Грейсону стало жаль, что он больше не смертен. Что не может чувствовать свое сердцебиение. Не может, взяв её за руку, прогуляться с любимой при свете дня. Не может жить вместе с Тессой и зачать общих детей. Вместе состариться. И хотя знал, что этого никогда не будет, все равно всем своим существом стремился к этому, как никогда и ни к чему за всю свою долгую жизнь. Подарив ей улыбку, в то время как все внутри него выло от боли, он сказал:

— Я получил от тебя, Тесса, бесценный Рождественский дар. С тобой я снова научился любить. И снова почувствовал себя живым. Я никогда не смогу тебя забыть. Поверь и всегда помни об этом. Потому что именно так оно всё и будет.

В доме начали бить часы, отсчитывая последние минуты, между Сегодня и Завтра, между Сочельником и Рождеством.

Один. Два. Три.

Бережно обхватив ладонью её затылок, он привлек Тессу к себе. Нежно накрыл ртом её губы. Смакуя её вкус: жизни, любви, надежды. И на пару мгновений Грейсон позволил себе потеряться во всем том, чем эта женщина стала для него.

Четыре. Пять. Шесть.

— Я всегда буду любить тебя, — Тесса вздохнула, слезы, точно дождь, пролились на его лицо.

Семь. Восемь. Девять.

Он приподнялся, обнимая и прижимая её к груди.

Десять. Одиннадцать.

Внезапно стих ветер.

Снег перестал идти.

Казалось, весь мир вздохнул и затаил дыхание.

Двенадцать.

Грейсон ахнул, откинул голову назад и застонал от жуткой боли, похоже, пустившей корни внутри него, которая, добравшись до самых кончиков пальцев, завладела каждой клеточкой, мышцей и костью в его теле, и теперь заставляла корчиться, выворачивая плоть наизнанку в ослепляющей, раскаленной добела, агонии.

— Грейсон? — Голос Тессы. Так близко. И в то же время ему казалось, что их разделяли многие мили. — Грейсон? Ты в порядке?