Страница 10 из 13
— Кто такие дельфины? Странно, что ты спрашиваешь, — говорит она матери, все же вставая с бездушного дивана.
— Женя, ответь мне!
— Тебе этот вопрос кажется простым?
— Более чем, — мама недоуменно вскидывает брови.
— Ну… Похожие на рыбу млекопитающие. Дышат воздухом, всплывая на поверхность, кровь у них горячая и алая, живут дельфины около сорока лет…
— Рассказ ученицы средней школы, а не директора дельфинария.
— «Стремясь сквозь зеленые воды, символизируя радость, вы прыгаете из глубин, чтобы прикоснуться к небу, разбрасывая брызги, как горсти драгоценностей…» [3]
— Это ты не сама придумала, а меня интересует твое мнение.
— Мама, что ты хочешь?
— Хочу понять, что в них есть такого замечательного, чего нет в людях.
— А-а-а… — Женя разочарована. Она-то думала, что наконец что-то новенькое, а оказывается — все то же самое, просто заход выполнен с неожиданно правильной стороны. Мама еще сдержалась и сказала «в людях», хотя подразумевала, естественно, исключительно мужчин. О! Женя с удовольствием рассказала бы о тех качествах дельфинов, которым могли бы позавидовать многие двуногие особи. Мало с кем рядом можно испытывать такие благодать и спокойствие, которые чувствуешь около дельфина. Редко кто одним своим видом способен мгновенно поднять настроение. В общем, в общем… — Дельфины гораздо лучше нас, мамуль.
— Господи! Ты меня в могилу сведешь. Ну, почему? Почему все время находится кто-то, кто заменяет тебе нормальные человеческие отношения? Собаки, кошки, дельфины!
— При чем здесь кошки? — не понимает Женя.
— Кошки, возможно, и ни при чем, но я устала повторять тебе, что прошло уже больше десяти лет, а ты… — Женя предостерегающе поднимает руку, загораживает лицо, будто хочет закрыться от разговоров о прошлом, но мама завершает тираду совершенно невообразимым пассажем: — Ты продолжаешь заниматься ерундой!
— Ерундой?! — Женя уже не сдерживает гнева. — По-твоему, миллионы детских улыбок — это ерунда?
Мама мягко дотрагивается до ее руки:
— Я хочу, чтобы улыбалась ты, Женюра!
8
Юленька завтракала, когда раздался тот памятный звонок в дверь. Она вскочила из-за стола и с той скоростью, с которой ей позволяли это сделать двадцать шесть недель беременности, поспешила к двери. «Приехал! Приехал!» — радостно трепетало сердце. Но на пороге вместо долгожданного профессора она увидела незнакомого мужчину средних лет. Девушка всегда с трудом определяла возраст. Да и возможно ли определить, кто перед тобой: обычный человек сорока с небольшим или подтянутый, следящий за собой и прекрасно выглядящий мужчина, которому перевалило за пятьдесят? Невероятно сложно. Ведь когда тебе немногим за двадцать, даже цифра тридцать кажется страшной, а уж те, кому исполнилось сорок, представляются совершеннейшими стариками. Юленька, конечно, так не считала. Она собиралась прожить жизнь с уже не юным человеком, но все же собственный возраст не позволял ей назвать стоящего перед ней мужчину молодым. Он был… Он был пожившим. Об этом свидетельствовали глубокие тропинки морщин, пересекающие лоб, и изрядная седина в густых волосах. Некоторая сутулость скорее была результатом высокого роста, а не гнета проблем, свалившихся на плечи, а усталый взгляд, напротив, кричал о том, что проблем у мужчины хватает.
Юленька и сама не знала, почему она продолжала стоять и разглядывать незнакомца, вместо того чтобы просто закрыть дверь. Ясно ведь: человек ошибся. Он почему-то тоже молчал, хотя должен был бы спросить, не знает ли она, где живет тот, кто ему на самом деле нужен.
— Извините, — наконец пролепетала девушка, намереваясь исчезнуть в квартире, но незнакомец опередил ее, с неожиданной быстротой поставив ногу на порог.
— Это вы меня простите за вторжение, — вежливо проговорил он, — но, видите ли, понимаете, тут такое дело: мне нужны деньги.
— Ой! — Юленька испугалась. Какой-то сумасшедший ходит по квартирам и просит милостыню, а она совершенно одна. А если не милостыню? Если он бандит? Если просто спокойно сообщил ей, зачем пришел, а как только окончательно ворвется в квартиру и захлопнет дверь, набросится на нее и станет требовать сказать, где тайник? А вдруг не поверит, что никакого тайника у нее нет? Надо обязательно показать ему зачетку и паспорт. Должны ведь даже грабители понимать, что у студентки, да к тому же и не москвички, не может быть никаких золотых запасов. А если он рассердится, что у нее ничего нет, и тогда… «Боже мой! Только не это!» Юленька инстинктивно на мгновение загородила свой живот, потом начала дрожащими руками вынимать из ушей маленькие золотые колечки, суетливо приговаривая: — Сейчас, сейчас. Одну секундочку. Вы только не сердитесь, хорошо? Сейчас я все отдам, все отдам…
Девушка настолько уверилась в собственных предположениях, что даже не заметила замешательства, с которым мужчина наблюдал за ее действиями. И только когда из ее глаз градом полились слезы, он наконец разобрался в ситуации.
— Простите, я… Вы не о том подумали… Да успокойтесь же! — Он протиснулся в квартиру, схватил Юленьку за руки, тряханул за плечи, положил на тумбочку всунутые ему сережки. — Я не вор, слышите?
— А к-к-кто? — шмыгнула носом девушка.
— Я — хозяин квартиры.
— Хозяин квартиры?
— Да. И я никогда не позволил бы себе врываться к вам без приглашения, если бы получил ежемесячную оплату. Я звонил несколько раз, но…
— Я обычно отключаю телефон после девяти вечера…
— А-а-а…
— Мне нужен здоровый сон.
— Понятно-понятно, это не претензия, я просто пытаюсь объяснить, почему явился, не предупредив. Обычно вы аккуратно платили, и я подумал, не случилось ли чего?
— Случилось. То есть нет, не случилось. Просто муж уехал в командировку и, наверное, забыл сделать перевод. Он скоро вернется и сразу же вышлет деньги.
— Скоро?
Юленька чувствовала себя героиней любимого фильма «Карнавал». Хоть бы этот человек не сделал ее заложницей и не стал бы дожидаться в квартире приезда хозяина! Тем более, о конкретной дате его возвращения Юленька не имела ни малейшего понятия.
— Да-да. Буквально через несколько дней, — девушка искренне улыбнулась, и незваный гость, коротко кивнув, вышел из квартиры, жестом отклонив предложение выпить чаю. — Через несколько дней, — зачем-то повторила самой себе Юленька, — через несколько дней. — Он ведь сказал, что его не будет пару недель, а прошло уже, наверное, дней двенадцать. Да зачем лукавить? При чем тут «наверное», если она совершенно точно знает, что с момента отъезда профессора в отпуск прошло ровно двенадцать дней: не больше и не меньше, она же считает.
— Поеду в дом отдыха, — сказал он ей. — Потом родится ребенок, и будет не выбраться.
— Возьми меня с собой.
— Тебе учиться надо. Диплом на носу.
— Думаешь, меня станут заваливать?
— Я думал, ты не из тех, кто пользуется своим положением.
— Не из тех, не из тех. Поезжай!
И он поехал, пообещав вернуться примерно через пару недель.
Когда же вместо двух недель на исходе оказалась третья, Юленька, вздрагивающая от каждого шороха и ежесекундно ожидающая требовательного звонка в дверь, набралась храбрости и все же поинтересовалась на кафедре, где числился профессор, скоро ли он вернется из отпуска.
— Ой, Севастьянова, — бойко откликнулась лаборантка, — скажешь тоже, зачем ему возвращаться?
После непродолжительной паузы и нескольких наводящих вопросов Юленька узнала, что интересующий ее преподаватель ни в какой отпуск не уезжал, а отбыл по двухлетнему контракту на работу в университет Массачусетса.
— Все. Будет теперь американцев учить, как правильно дома строить, а то они из-за своих небоскребов все азы, наверное, позабывали, — торжественно заключила лаборантка. — А ты чего нос повесила? У тебя хвост какой? Так пересдашь кому-нибудь другому. Мало у нас профессоров, что ли?
3
Отрывок из поэмы Хорейса Добса — ученого, терапевта, специалиста по лечению дельфинов.