Лев Троцкий

Лев Троцкий по-настоящему не боролся за власть ни в 1922–1923 годах, когда Ленин уже был серьезно болен, ни в начале 1924 года, то есть после смерти Ленина. Да и как он мог это делать, не имея сторонников ни в аппарате партии, ни в аппарате власти? Троцкий даже не приехал на похороны вождя: он был нездоров и только что прибыл в Грузию на отдых. Троцкий переоценил свою популярность и свое влияние в СССР. Он связывал личное будущее все еще с прогрессом всемирной революции и видел линию вождей и пророков мировой пролетарской революции только так: Маркс — Энгельс — Ленин — Троцкий. Он и подумать тогда не мог, что четвертое место в этом ряду может занять Сталин. «Серый аппаратчик», «посредственность», «пустое место», «анонимный бюрократ», «мастер интриг» — каким образом такой человек мог бы оказаться во главе Советского Союза и мировой революции? Троцкий не просто недооценивал в то время Сталина, он его не знал.

Многие факты из жизни Сталина Троцкий узнал только в середине 1930-х годов, когда начал писать его политическую биографию. Именно тогда он придумал новый и явно нелепый термин — «гениальная посредственность». Троцкий пытался доказать, что Сталин выдвинулся на первую роль в партии случайно или только благодаря Каменеву и Зиновьеву, а отнюдь не Ленину. Троцкий не мог понять или не хотел признавать и даже думать о том, что Ленин намеренно ставил Сталина на ключевые посты в партийной и советской иерархии именно как противовес Троцкому, которому он не вполне доверял и выдвижения которого на первые роли очень опасался.

Не только Троцкий, но и Сталин был радикалом. Однако по силе характера, по политической воле, по беспощадности, да и по многим другим качествам, которые необходимы в борьбе за власть, Сталин намного превосходил Троцкого. Не имея ораторских и литературных талантов, Сталин использовал методы закулисной борьбы, и уже в начале 1920-х годов он сумел сплести весьма прочную сеть тайной власти по образцу, как он сам признавал, ордена меченосцев. К тому же Сталин гораздо лучше, чем Троцкий, изучил все работы Ленина, многие из которых Троцкий даже не читал. Поэтому именно Сталин смог довольно быстро и вполне успешно переработать теоретическое наследие Ленина в довольно цельную концепцию «основ ленинизма», которая стала фундаментом как ВКП(б), так и Коминтерна. Ни Троцкий, ни Бухарин, ни Каменев, ни Зиновьев этого сделать не смогли, хотя и пытались. Все попытки Троцкого опереться на теоретическое и политическое наследие Ленина оказались неудачными и были легко опрокинуты Сталиным. А без опоры на ленинское наследие у Троцкого не имелось никаких шансов на признание и победу.

Знакомясь в книге Г. Чернявского с реальными фактами жизни и деятельности Л. Д. Троцкого, мы лишний раз убеждаемся в том, насколько сильно преувеличивалось его действительное значение в российской и мировой истории. И апологеты Троцкого, и его противники приписывали ему множество таких свершений, о которых он и не помышлял. Вокруг имени Троцкого образовалось и сохраняется поныне очень много легенд и мифов.

Да, Троцкий возглавлял в октябре 1917 года и Петроградский совет, и Военно-революционный комитет этого Совета. Вооруженное восстание готовилось, но оно не понадобилось: власть от Временного правительства перешла в руки Советов быстро и мирно; с боями красногвардейцам пришлось брать только Московский Кремль.

Троцкий мало отличился как народный комиссар по иностранным делам. Напротив, работа на посту наркома по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета Республики стала самым главным делом из всего того, что он совершил для только что возникшего Советского государства. Это была его главная роль в истории XX века и главная заслуга, несмотря на все допущенные здесь ошибки и даже преступления.

Глубоко штатский человек, Троцкий не был и не пытался стать полководцем в прямом смысле этого слова. Он был одним из организаторов Красной армии и ее главным комиссаром. По настоянию Троцкого к работе по созданию Красной армии было привлечено более 50 тысяч военных специалистов и офицеров из прежней русской армии, которая распалась в 1917 году. Но Троцкий был и главным организатором института политических комиссаров почти во всех частях и подразделениях Красной армии.

Выпячивать именно Троцкого как «главнокомандующего» Красной армией было выгодно в первую очередь белогвардейским генералам. Пост главнокомандующего Вооруженными силами Республики с сентября 1918-го и до июля 1919 года занимал бывший полковник царской армии И. И. Вацетис, а после него С. С. Каменев, также бывший полковник царской армии.

В 1920-е годы Троцкий не создавал в СССР никакого «троцкистского подполья», а в 1930-е годы он не возглавлял никакого международного заговора против СССР или против ВКП(б). В данном случае Сталину было необходимо до предела раздувать «образ врага», ибо это давало видимость какого-то оправдания жестоким репрессиям и террору 1936–1938 годов. Самым страшным было тогда обвинение в «троцкизме», которого не существовало ни как строгой системы взглядов, ни в смысле подпольной организации.

Раздували и преувеличивали роль и влияние Троцкого в 1930-е годы и европейские правительства, которым приходилось принимать у себя и как-то решать судьбу Троцкого-изгнанника. Никогда не был сколько-нибудь влиятельной организацией и созданный по инициативе Троцкого IV Интернационал. Он был провозглашен только в 1938 году небольшой — не более 15 человек — и очень недружной группой сторонников Троцкого из нескольких стран Европы. В кулуарах этого Учредительного съезда были и агенты НКВД.

Никто ни в прошлом, ни сегодня не мог бы внятно изложить хотя бы в небольшой брошюре некие «основы троцкизма». Под разного рода коллективными заявлениями сторонников Троцкого стоят обычно слова «левая оппозиция» или просто «оппозиция» с пояснением: «большевики-ленинцы». Однако Троцкий не был ни большевиком, ни ленинцем. В российском революционном движении первых двадцати лет XX века различия между разными политическими течениями и партиями состояли не только в теориях и идеологических постулатах, но и в типах личности, в характере поведения самого революционера. Меньшевики, эсеры и анархисты отличались от большевиков не только взглядами, но и личностными качествами. Меньшевики были более способны к компромиссам, они стояли за мирную эволюцию и не призывали к террору и диктатуре. Но они не отличались организованностью и дисциплиной. По взглядам и по готовности применять насилие Троцкий был ближе к большевикам, нежели к меньшевикам. Однако в среде большевиков культивировались скромность, полное подчинение интересам организации и дисциплина. Троцкий в эти рамки не вписывался. Он был слишком эгоцентричен и отличался крайним индивидуализмом, всячески выпячивал свою фигуру и свою роль, требовал личной преданности, что тяготило даже его сына и главного помощника Льва Седова. Все, кто работал рядом с Троцким, отмечали также его высокомерие и надменность.

У книги Г. Чернявского наряду с достоинствами есть и недостатки. Автор уделяет мало внимания деятельности Л. Троцкого в 1919 году. Но именно в этом «незабываемом 1919-м» были отбиты «три похода Антанты». Не пишет автор о трагедии русского казачества, к которому Троцкий относился с нескрываемой неприязнью. Следовало бы шире осветить конфликт между Троцким и капитаном первого ранга Алексеем Щасным, заслуги которого в спасении Балтийского флота были очень велики и который был осужден и расстрелян «за саботаж». Единственным свидетелем по этому делу проходил Троцкий. Во многих других случаях Л. Троцкий являлся активным проводником «красного террора» и был скор на расправу. Как раз в 1919 году Троцкий написал небольшую книгу «Терроризм и коммунизм» — с определением и обоснованием «красного террора». Эта книга вызвала множество критических откликов в среде западной социал-демократии, но ее бережно хранил в своей библиотеке И. Сталин — с множеством одобрительных пометок на полях.

Политическая деятельность Л. Троцкого в последние годы его жизни оказалась почти бесплодной, хотя сам он считал ее крайне важной для трудящихся всего мира. Ему казалось, что своей работой он приближает мировую пролетарскую революцию, но это была иллюзия: никакого мирового пролетарского движения в эти годы не существовало. Историки и авторы политических биографий знают о жизни своих героев больше, чем сами эти герои, ибо те не знали последствий своей работы и будущего хода событий.