Страница 6 из 52
(стихи из сборника «Златоуст»)
Почему- то этот день -день, когда мне впервые сказали «нет», - запечатлелся в памяти в мельчайших мучительных подробностях. Духота в машине Джеймса, мягкая потертая обивка сиденья под моей ладонью, кричащее (великолепие разноцветных листьев за окном, багряные дубы, в точности повторяющие цвет его волос. Ком в горле - моя ярость. Настоящая ярость. Я не злилась целую вечность.
Целую вечность я получала все, что хотела.
Ярко- красное солнце коснулось верхушек деревьев, а я по-прежнему была не в настроении. Студенты группками по двое-трое начали возвращаться в общежития. Некоторые шли поодиночке, опустив глаза, засунув руки в карманы или придерживая лямки рюкзаков. Легкая добыча -таким юным одиноким душам трудно вдали от семьи и друзей, и музыка заполняет всю их жизнь. Они светились разными оттенками синего, светло-зеленого, цвета морской волны - цвета моих глаз. Если бы после моего предыдущего ученика прошло больше времени, я, быть может, и соблазнилась бы, но я все еще чувствовала себя сильной, непобедимой.
А вот и Джеймс с тремя приятелями. Неправильно. У моей добычи нет друзей, музыка - главное в их жизни. Такие, как он, не должны ладить с людьми. Даже пытаться не должны. Я бы усомнилась, он ли это, несмотря на уже знакомую короткую рыже-каштановую стрижку и уверенную до развязности походку, но яростное желтое пламя внутри него кричало: «Музыка-музыка-музыка». Желтый - мой любимый цвет.
Я чуть не бросилась к нему, чтобы заставить принять сделку. Или покалечить его. Посильнее. Была у меня парочка исключительно интересных мыслей на эту тему…
Спокойно. Возьми себя в руки.
Вместо этого я, невидимая, пристроилась за Джеймсом с приятелями. Думаю, если бы кому-то пришло в голову внимательно посмотреть в правильном направлении, меня можно было бы заметить, но никто не сообразил. Сейчас вообще мало кто о нас думает, хотя другие феи рассказывали мне, что раньше все было иначе. Те немногие, кто оглядывался, ощущая мое присутствие, видели только вихрь осенних листьев, летящих вдоль тротуара. Это я - невидимый холодок в сумерках, неощутимый комок в горле, непрошеная слеза, вызванная давно забытыми воспоминаниями.
По дороге девочки отделились и свернули к своему общежитию, парни остались вдвоем. Я смогла подобраться ближе, настолько близко, что сияние Джеймса отражалось от моей кожи; хотелось прикоснуться к нему и вытащить из его головы яркие нити музыки. Ну почему он отказался?
Джеймс и оставшийся паренек, главной отличительной чертой которого была невинная улыбающаяся физиономия, разговаривали о бытовом травматизме. Круглолицый приводил статистику смертей, вызванных опрокидыванием торговых автоматов.
- Неужели люди тянут автоматы на себя? Не верю, - сказал Джеймс.
- Я смотрел видео, - ответил круглолицый.
- Полагаю, все это - дело рук ангела-мстителя, который толкает автоматы на жлобов, не способных примириться с потерей денег. - Джеймс быстро изобразил толчок, паническое выражение лица и звук, как будто что-то раздавили. - Сечешь? Когда автомат в следующий раз съест твои пятьдесят центов, просто смирись.
- Вот только следующего раза не будет.
- Ты прав. Смерть помешает людям воспользоваться полученным уроком. Прошу вычеркнуть последнюю реплику из протокола. Пусть люди знают: трагедии, происходящие из-за торговых автоматов, суть не поучительные примеры, но естественный отбор в действии.
Круглолицый рассмеялся, потом взглянул куда-то мимо Джеймса:
- Слушай, там какая-то девчонка на тебя смотрит.
- Они всегда на меня смотрят, - ответил он, однако все равно развернулся и взглянул мимо меня на кого-то другого. Желтое сияние вспыхнуло ярче, сжалось, а потом выплеснулось в мою сторону. Но его глаза нашли не меня, а бледную черноволосую девицу, которая как привидение стояла под фонарем, нервно дергая лямку рюкзака.
Джеймс изменившимся голосом обратился к круглолицему:
- Слушай, ты иди, я тебя через минуту догоню. Мы с ней раньше учились вместе.
Избавившись от приятеля, Джеймс направился к девице. Вокруг нее вились тонкие ниточки оранжевого цвета, как паутина из тянучки. Пожалуй, она стала бы хорошей ученицей… но я люблю молодых симпатичных мужчин.
Джеймс храбро заговорил уверенным, шутливым тоном, хотя я уловила смятение, царившее в его мыслях.
- Привет, псих, как дела?
До противного хорошенькая девица (терпеть не могу привлекательных особ моего пола) улыбнулась в ответ, а потом горестно сморщилась. Гримаса ее не испортила - черт побери!
- Я шла к себе, а потом… Решила взглянуть, как этот фонтан смотрится с подсветкой.
Ну да, конечно. Пришла, чтобы увидеть его, просто не хочешь признаваться. Отлично. Прекрати кокетничать.
Джеймс чуть наклонил голову в мою сторону, как будто что-то услышал, и я отпрыгнула подальше. В ответ на мое резкое движение девица подняла глаза и, нахмурившись, будто заметила меня, посмотрела в мою сторону. Проклятие. Я нагнулась и притворилась, что завязываю шнурки, как обычная студентка, которую все видят. Она не опустила глаза вслед за мной - значит, все-таки не заметила. Наверное, у нее есть какие-то способности ко второму зрению. Неприятная особа.
- Ди, - позвал Джеймс. - Земля вызывает Ди. Планета Ди, прием! Хьюстон, у нас проблемы со связью. Ди, Ди, прием!
Ди перевела взгляд с меня на Джеймса и с усилием моргнула:
- Ах да, прости. Я не выспалась.
Чудесный голос; наверное, она неплохо поет. Я прекратила притворяться, что завязываю шнурки, и не спеша направилась к фонтану, чтобы укрыться в воде. За моей спиной Джеймс что-то сказал Ди, и она рассмеялась с ощутимым облегчением, как будто давно не слышала ничего смешного и теперь была рада узнать, что юмор до сих пор существует.
Я улеглась в фонтане - когда я невидима, я не мокну - и сквозь рябь посмотрела в темнеющее небо. В воде я чувствовала себя в безопасности, совершенно незаметной, полностью защищенной.
Ди и Джеймс подошли к краю фонтана с сатиром и стали прямо надо мной, рядом, но не касаясь друг друга, разделенные невидимым барьером, который возник между ними до моего появления. Джеймс все время шутил, одну за другой выдавал бессмысленные забавные фразы, смешил Ди, чтобы не нужно было разговаривать.Из его страданий вышла бы потрясающая песня. Нужно найти способ заставить его принять сделку.
Они смотрели на сатира, который улыбался им в ответ, вечно танцуя на крошечном дубовом листке посреди воды.
- Я слышала, как ты занимался, - сказала Ди.
- И была потрясена мощью моего таланта?
- Знаешь, по-моему, ты стал играть еще лучше. Я думала, что это невозможно.
- Вполне возможно. Мир - странное и удивительное место.
Из- под воды мне было проще читать мысли Джеймса. У него в голове возникал вопрос, обращенный к самому себе: «Как ты, держишься?»
- Ночи стали холоднее, - сказал он.
- У нас комната прямо ледяная! - с энтузиазмом подтвердила Ди, обрадованная возможностью говорить о пустяках. - Когда уже включат отопление?
- Ну пожалуй, хорошо, что до сих пор не включили - с отоплением днем в комнатах было бы как в духовке.
- Верно. Дни еще жаркие. Наверное, все из-за гор.
Я заметила, как Джеймс подбирает слова, чтобы сказать первую искреннюю фразу за весь разговор.
- Горы прекрасны, правда? Когда я смотрю на них, мне почему-то становится грустно.
Ди не ответила. Как будто если он не шутит, то и слушать не обязательно.
- Странный фонтан, - сказала она, опустив руку в воду рядом с моими ногами, - почему он смеется?
Джеймс потянулся и похлопал сатира по заднице:
- Потому что голый.
- Хорошо, что он стоит перед вашим корпусом. Он ужасен.
- Если хочешь, я его изуродую в твою честь, - предложил Джеймс.
Ди рассмеялась, Сквозь ее смех я почти слышала, как она поет.