Страница 45 из 47
Мне хотелось растоптать ее, а потом сказать что-нибудь гадкое, глядя, как она корчится и умирает.
Как будто прочитав мои мысли (а может, и вправду их прочитав), Королева презрительно сказала:
— Ты все еще недостаточно сильна, чтобы повелевать феями. Ты сильна только в полной тьме. Но нам нет нужды сражаться… Я могу научить тебя. Я могу научить тебя, как находить тьму, что прячется в углах комнаты. Как приручить ночь, ютящуюся между ветвями деревьев. Как использовать тьму твоей души. Я могу сделать тебя большим, чем ты есть сейчас.
Она говорила, а я видела, как в ее глазах таится вечер, как на ее коже распускаются цветы, не поглощая ее, как поглотили Эодана. Волосы Королевы ниспадали летними водопадами, так и не достигая пола. Ее пальцы, увитые виноградной лозой, потянулись ко мне, как тянется лоза к источнику света.
— Нет. — Я посмотрела на Люка. Он безмолвно подошел ко мне и крепко взял за руку. Боже, у него такие холодные пальцы. — Нет, не стоит. Я хочу видеть даоин ши.
Ярость волнами исходила от Королевы, но она не могла отказать. Теперь мы были равными фигурами в этой шахматной игре.
Она повернулась к Элеонор.
— Принеси душу Люка Диллона.
Двадцать один
Парковку заполнили феи разных форм и размеров. Костры взмывали в небо, посылая к звездам искры и угольки. Тут были феи в обличье птиц с огромными клювами; тут были феи более прекрасные, чем самые красивые модели. Тут были мужчины, которые словно только что вылезли из воды, и дети, которые словно только что упали с неба. Отовсюду лилась музыка, все танцевали, кружились, пели…
Мы стояли возле двери, словно фантастическая семья. Люк сжал мою руку и как ястреб внимательно осмотрел парковку. Королева стояла в нескольких футах от нас. Казалось, ей совсем не место на грязном асфальте, но тем более впечатляюще она выглядела.
Из толпы вышел Томас-Рифмач с развевающимися волосами и встал перед Королевой.
— Хорошего солнцестояния, миледи. — Его голос был если не искренним, то почтительным.
— Прочь с глаз моих, Рифмач. Ты свой выбор сделал. — Королева подняла руку, и Томас рухнул к ее ногам. — Я разберусь с тобой и твоим языком позже.
Люк протянул руку. Томас принял помощь и поднялся. Мы встретились глазами; ничего не сказав, он шагнул за мою спину.
Кажется, я обрастала свитой.
— Я не вижу даоин ши, — молвила Королева. — Думаю, они забыли о тебе.
Может, и так. Я не представляла, что делать дальше.
— А вот и не забыли! — знакомый голос то ли пропел, то ли произнес заклинание.
Элеонор широко распахнула глаза, когда из-за ее спины бесшумно появилась Уна.
— Не надо делать такое лицо, — сказала Уна. — Я всего лишь тебя ущипнула.
— Потише, — предупредила Королева и подняла руку, — или я разорву тебя надвое.
— Идите сюда! — Прокладывая дорогу между веселящихся фей, на серой в яблоках кобыле, украшенной колокольчиками, ехал Брендан, почти такой же величественный, как Королева. Колокольчики на копытах лошади звенели с каждым шагом, а колокольчики на упряжи — каждый раз, когда лошадь шарахалась от танцующей толпы. За ним следовала еще дюжина лошадей, все серые в яблоках; их шерсть отражала пылающие вокруг яркие краски. Перелив колокольчиков должен был превратиться в какофонию, но они звенели в такт, сливаясь в мелодию невиданной красоты.
Уна подбежала к Брендану и ухватилась за поводья, чтобы вновь услышать звон колокольчиков.
— Разве я тебе не говорила, что все произойдет у этой двери? И кто теперь выглядит глупо? — Она показала пальцем на Королеву и Элеонор, стоявших позади. Королева держала накрытую тканью клетку. — Посмотри, вон павлин и его дрессировщик.
Не уверена, кого она назвала павлином — Королеву или Элеонор. Ни одну из них сравнение не обрадовало.
— Говорите, что хотели сказать, — прорычала Королева.
Люк слегка поклонился Брендану, не выпуская моих пальцев.
— Хорошего солнцестояния, Брендан. Пожалуйста, поторопись. Времени почти не осталось.
Брендан кивнул и взглянул на спутников. Они подвели своих коней. Их было семь, все стояли в ряд, плечом к плечу, касаясь друг друга босыми ногами.
— Дейдре, — сказал Брэндан. — Сегодня ночью ты спасла Водяного быка, одного из нас, и связала нас узами благодарности.
Он запел:
Я непонимающе смотрела на него. Он ответил ожидающим взглядом. Видимо, я должна была сказать что-то умное.
Томас наклонился и тронул мое плечо.
— Жизнь за жизнь, — прошептал он. — Это песня равновесия. Взамен жизни, что ты спасла, они подарят тебе жизнь.
О…
Перед глазами встало воспоминание, как Элеонор вдавливает грязного голубя в грудь Эодана, и он замертво падает. Но все не обязательно должно так закончиться. Я могу попросить жизнь Люка. Я могу вернуть ему душу. Может быть, я не в последний раз держу его за руку. Может быть, у моей истории счастливый конец.
— Спаси жизнь Джеймса, — прошептал Люк, касаясь губами моего уха. — Поторопись. Его время истекает.
Слезы навернулись на глаза от сознания тяжести своей вины. Я не понимала, как могла позабыть о Джеймсе, который остался на сцене, теряя последние капли жизни. Что я за человек? Конечно, я должна спасти Джеймса. И о чем я думала?
Я повернулась к Люку, глотая слезы.
— Но тогда… тогда… если я… если ты получишь душу…
Люк поцеловал меня в ухо, так коротко и легко, что можно было не заметить, и произнес одними губами:
— Я знаю. Я знаю, красавица. И всегда знал.
Я так сильно хотела его, что заболело сердце. Я хотела сказать: «Спасите Люка». Это было бы так просто.
И так неправильно.
Я смотрела на асфальт, разглядывая каждую его трещинку. Если смотреть достаточно долго, можно заметить вкрапления другого цвета. На асфальт упали две блестящие капли. Я вскинула взгляд на Брендана и вытерла щеку.
— Спасибо за эту милость. Правда, вы очень добры. Пожалуйста… пожалуйста, спасите моего друга Джеймса. Если можно. — На последних словах у меня сдавило горло, но я успела их произнести, прежде чем упала еще одна слеза.
— Хорошая девочка, — нежно проговорил Люк.
— Где он? — спросил Брендан.
К нам протиснулась Уна.
— Я знаю где. Я слышу, как он умирает.
Брендан спешился и последовал за ней к двери, обойдя меня и мой ключ стороной. Он оглянулся и сказал:
— Мы исполним твою просьбу.
Я расплакалась. Мне было все равно, кто смотрит — Королева, Элеонор, все феи мира… Плевать. Люк стиснул меня в объятьях, позволив уткнуться лицом в свою грудь. Я почувствовала, как он, глядя на Королеву, поцеловал меня в макушку.
— Отойди от нее, — приказала Королева каменным голосом.
Я подняла голову, чтобы посмотреть на нее. В глазах Королевы снова сияли красные заходящие светила. Пожалуйста, не отпускай меня.Он не отпустил.
— Отойди от нее!
Элеонор улыбнулась, услышав гнев в голосе Королевы.
— Только если она сама меня об этом попросит, — ответил Люк. — Еще раз говорю: я тебе больше не подчиняюсь. Если мне суждено умереть, пусть будет так.
Если он и боялся, я этого не чувствовала.
Королева метнулась к клетке у ног Элеонор и сорвала накидку. Под ней в клетке из тонких прутьев сидел голубь такой ослепительной белизны, что у меня заболели глаза. Он в ужасе забил крыльями, ударился грудью о стенку и упал на дно клетки. Люк вздохнул, не отрывая взгляда от птицы. Его тело крепко прижималось ко мне, но мысли бродили где-то далеко.
— Отвратительная птица. Справедливо, что душа убийцы воплотилась в такой грязной заурядной пичуге.
Я не выдержала:
— Ты смеешься? Это самое прекрасное создание, какое я видела!
Глядя на голубя в клетке, я поняла, какими могут быть люди, если выберут верный путь в жизни.