Страница 30 из 47
Люк пожал плечами и покачал головой.
— Боюсь, что нет. Возможно, знают Они, но даже лучшие из Них могут быть опасны.
— Разве не все Они как Элеонор или Рыжий Придурок?
— Рыжий Придурок?
— Тот рыжий фрик. Он был на вечеринке после концерта. И в кафе.
Люк нахмурился.
— Эодан… — Его глаза сузились. — Он приходил в кафе?
— Джеймс прогнал его каминными щипцами. — Тут я кое-что вспомнила. — Похоже, Джеймс к тебе ревнует.
Люк закатил глаза.
— Думаешь? — Он поднял флейту, будто собираясь играть, потом снова положил ее на колени. — Ди, вы знакомы тысячу лет. У него была масса возможностей, но он их упустил.
Я приподняла бровь.
— Так ты не боишься соперничества?
Люк покачал головой и сыграл ля.
— Нет. Я люблю тебя больше, чем он.
Я вздохнула. Если бы можно было сохранить этот момент, завернуть его в оберточную бумагу и дарить себе всякий раз, когда плохо…
Люк посмотрел на дом.
— Мы совершенно точно приехали рано. Не хочешь немного разогреться?
Я предпочла бы вновь услышать, что он меня любит, однако перспектива поиграть дуэтом тоже казалась заманчивой. Гладкое дерево арфы идеально легло на плечо. Как давно я не касалась струн…
— Конечно.
Люк пробежал пальцами по флейте и сказал:
— Мы давно не играли. С чего начнем?
Я перечислила мелодии. Он знал все, кроме одной. Я начала наигрывать веселый мотив, Люк его подхватил. Мы подходили друг другу, словно два кусочка из одного пазла: в высоком хрипловатом голосе флейты было все, чего не хватало арфе, а ритмичные арпеджио арфы пульсировали в унисон с пением флейты, наполняя музыку такой силой, что я забыла обо всем.
Закончив играть, я пальцами притушила колебание струн. Внимание Люка сразу же вернулось к деревьям.
Я коснулась его руки, чтобы привлечь внимание, и требовательно спросила:
— Куда ты смотришь? Я ничего не вижу. Там кто-то есть?
Люк покачал головой.
— Я уверен, что ты можешь видеть Их, если хорошенько приглядишься. Но там никого нет. Пока.
— Пока? — Его ответ меня не успокоил.
Он показал на двор.
— Здесь есть холм, боярышник, только что прогремела гроза… Не могу представить себе более идеальное место и время для появления даоин ши.
Имя показалось мне странно знакомым.
— Кто они?
— «Вечно юные». Существа, почитающие Дану. Они… — Люк попытался найти слова, — обожают музыку. Живут ради нее. — Он пожал плечами, сдаваясь. — И если есть музыка, которая способна их призвать, так это твоя.
Я дотронулась до ключа на шее.
— Нам стоит волноваться?
— Вряд ли. Они не признают, что подчиняются Ей, а Она сделала все, чтобы разрушить Их клан. Из всех кланов фей Их клан обладает наименьшей силой в мире людей. Для того, чтобы появиться до солнцестояния, им нужна гроза. — Люк не отрывал взгляда от кустов боярышника, и я поняла, что он все-таки считает Их реальной угрозой. — Я тебе говорил, что не существует безобидных фей. Некоторые Ши могут пойти на убийство, чтобы завладеть твоим голосом.
Огорошенная его словами, я смотрела на кусты боярышника.
— Я никому не позволю тебя обидеть, — тихо сказал Люк.
Я почти поверила ему, но веру в его непобедимость подрывали воспоминания о том, как он корчился от боли на полу кухни, хотя его врага даже не было в доме. Однако я подняла голову и снова прислонила арфу к плечу.
— Знаю. Хочешь сыграть еще что-нибудь?
— В твоем присутствии мне хочется играть, пока я не свалюсь от усталости, а потом подняться и играть снова. Конечно, хочу.
Я наклонилась к арфе и наиграла грустную мелодию, медленную и протяжную. Люк сразу же узнал мотив и поднял флейту.
Мелодия звучала неистово и таинственно, вдохновляюще и безысходно. Высокий надрывный голос флейты перечил низкому голосу арфы. Мы оба вкладывали в музыку все, чем мы жили, и любой, кто захотел бы слушать, мог проникнуть к нам в душу.
В темноте за кустами кто-то шевельнулся.
Мелодия дрогнула. Словно биение сердца, зазвучала барабанная дробь. Я почти видела, как музыка натянулась и вызвала к жизни тени. Каждая страстная нота, каждый наполненный надеждой такт, каждый звук, полный чувства, обрел форму, и под покровом кустов мелодия ожила, музыка обрела плоть.
Возле боярышника возникли две фигуры. Стройные, с бледно-зеленой либо от рождения, либо от игры света кожей. Мужчина с юным лицом держал в длинных зеленоватых руках скрипку, женщина держала барабан. В отличие от Элеонор и Рыжего Придурка, они даже не напоминали людей: их отличала неземная красота.
Я позволила мелодии стихнуть, ожидая, что они тоже исчезнут. Но они не исчезли, а остались наблюдать за нами из своего укрытия.
Люк прошептал мне на ухо, и я вздрогнула от неожиданности, потому что он даже не пошевелился:
— Я Их знаю. Я зову Их Брендан и Уна.
— Что значит «ты их зовешь»?
Он тихо ответил:
— Даоин ши никому не говорят своих истинных имен. Они считают, что так над ними можно обрести власть. Встань, когда будешь с Ними говорить, иначе Они обидятся.
Он встал, поднял голову и обратился к феям:
— Брендан. Уна.
Брендан подошел поближе. На его лице отражалось если не дружелюбие, то любопытство.
— Люк Диллон. Я так и думал. В музыке слышалось твое фирменное страдание. — Он сделал было шаг к нам, но отступил, держа руки перед лицом. — Как обычно, вооружен до зубов.
Я подумала, что он говорит о спрятанном кинжале, однако его взгляд остановился на ключе. Люк кивнул.
— Больше, чем обычно.
Брендан поднял скрипку — прекрасный инструмент, покрытый какой-то краской или позолотой, украшенный вырезанными цветами и виноградными лозами.
— Ты ведь знаешь, я терпеть не могу эту дрянь. Не мог бы ты ее снять, чтобы мы могли поиграть вместе, как в старые добрые времена?
Люк покачал головой и посмотрел на меня так покровительственно и с такой любовью, что у меня на душе потеплело.
— Боюсь, на этот раз не получится.
Уна (еще более изящная, чем Брендан, ее светлые густые волосы были заплетены в дюжину косиц) сказала из-за куста, то ли дразня, то ли смеясь:
— Посмотри, как он светится в ее присутствии.
Брендан нахмурился и повернулся к ней, потом снова кинул на меня оценивающий взгляд.
— Голос, который я слышал, принадлежит тебе. Ты играешь почти так же хорошо, как мы. — Я поняла, что получила невероятный комплимент.
Я встала, пытаясь вспомнить, что говорится в старых сказках о правилах этикета при общении с феями. Вроде бы надо быть вежливым, не есть предложенную ими еду и оставлять на ночь лишнюю одежду, чтобы избавиться от домовых. Не очень полезная информация на данный момент. Я решила, что стоит немного польстить (это всегда срабатывало с клиентами маминой фирмы).
— Вряд ли такое возможно, но все равно спасибо.
Услышав комплимент, Брендан едва заметно улыбнулся, и я вздохнула с облегчением, что ответила правильно.
— Думаю, ты стала бы счастливей в нашем мире, исполняя музыку вместе с нами, — сказал он. — Ты, конечно, знаешь, что Люк Диллон и его музыка превосходят все, что можно встретить в мире смертных.
Уна добавила:
— Он учился у лучших.
Ее голос прозвучал неожиданно близко. Я обернулась. Она стояла в двух шагах. Люк обнял меня, как будто защищая. Несмотря на очевидную настороженность, он дружелюбно ответил:
— Не то чтобы я тебе не довераю, Уна…
Она улыбнулась и затанцевала на траве.
— О Брендан, гляди, как он ее обнимает!
Брендан посмотрел на нас изучающе, без улыбки.
— Так вот она, Дейдре. По Тир-на-Ног ходят слухи о Люке Диллоне и его неповиновении. О том, как человек, не знавший любви, мучается в ее когтях.
Люк задумчиво ответил:
— Это правда.
— Мы ценим смелость, но она навлечет на тебя беду. Королева ревнива. — Брендан посмотрел на меня. — Знаешь ли ты, какое наказание ждет его за то, что он пощадил тебя?
— Она меня об этом не просила, — резко ответил Люк.