Звезды любви

В ней не было уже ни малейших признаков борьбы или сопротивления, она просто лежала перед ним, глядя ему в лицо, а слезы неудержимыми струйками стекали по ее щекам. Роберт на мгновение закрыл глаза, резким движением поправил верхнюю часть ее платья и рывком заставил ее подняться.

— Это не вы — жертва, Кейт, — сказал Роберт неожиданно смягчившимся голосом. Он посадил ее на диван, поднялся и, засунув руки в карманы, остался стоять, уткнувшись в пол неподвижным и нахмуренным взглядом. Теперь она могла спокойно встать и уйти, и он бы не сделал попытки остановить ее, но что-то продолжало удерживать ее в этой комнате, она сидела и ждала, что он скажет.

— Когда я впервые увидел вас, Кейт, — жестко проговорил Роберт, — я сразу подумал: вот девушка, с которой я хотел бы познакомиться, вот девушка, которую я хочу — женственная, одухотворенная, открытая и достаточно честная, чтобы признать, чтосразу же возникло между нами. Ее сердце начало в груди свой бешеный бег. — Потом, когда я узнал, кто вы, я очень пожалел о том, что послал вам дурацкое и обидное письмо по поводу этой чертовой вывески. Еще я очень сожалел о том, что написал в газету! Я хотел исправить свою оплошность, надеялся, что эта прекрасная девушка, которая встретилась на моем пути, сможет опять смотреть на меня тем же изумленным взглядом своих зеленых глаз. Но вместо этого девушка превратилась в маленькое злобное чудовище — злое, с острым языком — которое сводило на нет все мои попытки к примирению. И я подумал, что, должно быть, ошибся в ней.

Да, это было правдой — Кейт вспомнила, как он неохотно доставал тогда картину Филиппа, чтобы показать ее телезрителям. А она упрямо отказалась тогда принять оливковую ветвь мира.

Роберт посмотрел на нее, ожидая, что она захочет сказать что-нибудь в ответ. Но она продолжала хранить молчание, внимательно наблюдая за напряженным взглядом Роберта и пытаясь определить, что за этим последует.

— Я ответил ей тем же и увидел, что она уходила от меня со слезами на глазах, что заставило меня подумать, что я, должно быть, снова ошибся. Знакомый замкнутый круг, а? Итак — я принес свои извинения этой мягкой, женственной натуре, которая плакала потому, что я был слишком резким и жестоким, и что я нашел в ответ? Она снова превратилась в злобную бестию. Эта девушка ненавидит меня, думал я, но все равно так и не мог выбросить из головы тот ее образ, который сложился при первой встрече. Тогда я решил попробовать еще раз — начал изобретать всяческие предлоги, чтобы видеть ее… Вам не скучно слушать меня, Кейт? — он неожиданно взглянул на нее и, почти глотая слова, продолжал: — Потому что я сам нахожу свои признания несколько утомительными. Я не привык ходить вокруг да около.

Кейт дрожащей рукой откинула с лица волосы и отвела взгляд в сторону.

— Я очень сожалею, что позволил себе такое поведение — я имею в виду, что так грубо обращался с вами сегодня, — проговорил он сдавленным голосом. — Но это вы довели меня до такого состояния. Прошу вас, Кейт, вы можете честно ответить на один вопрос? И тогда я отвезу вас обратно к вашим гостям и больше никогда не потревожу ваш покой.

На этот раз Кейт уже не могла подавить в себе надежду, которая мгновенно заполнила все ее существо. В его голосе звучала такая боль, как будто она нанесла ему действительно смертельную рану. У Роба есть несколько больных точек, предупреждал ее Дейв Скотт. Эти точки когда-то потревожила Диана, а разве она, Кейт, тоже надавила на них?

— Неужели вы так сильно меня не любите, Кейт? Скажите откровенно.

Она внимательно посмотрела на него, потом уткнулась ничего не видящим взглядом в одну из висевших на стене картин и подумала о Соне, которая сегодня в Галерее Боумэн дарит свои улыбки совсем другому мужчине, о женщине, которая однажды отвергла Роберта. Ее глаза неожиданно метнулись обратно к его лицу. Она вспомнила! Теперь она знала, почему та каменная стена в гостиной выглядит теперь такой пустой! Там нет больше картины, изображающей мадонну с младенцем.

— Нет. Да, — тихо ответила Кейт, и Роберт ответил ей глубоким вздохом.

— Неужели нельзя дать честный ответ, Кейт? Нет-да. Что это за ответ? — Он опустил голову, признавая свое поражение.

— Вы задали мне два вопроса, Роберт. И я дала вам два ответа.

При этих словах он быстро поднял голову, вспоминая произнесенные им слова. В его глазах вспыхнул какой-то новый свет.

— В таком случае, — произнес он, подходя к ней, — давайте разберемся.

Он поднял ее с дивана и притянул к себе.

— Ведь я бы мог убить вас, Кейт. — Кейт увидела, как на скулах его заиграли желваки. — Но сначала…

Его поцелуй едва ли был нежнее предыдущего, но на этот раз Кейт поняла, что боль и отчаяние делают его губы такими жесткими и суровыми. Она попыталась высвободиться из его объятий, но Роберт крепко держал ее в своих руках.

— Уже жалеете о содеянном, Кейт? Я должен был уже понять, что вы не позволяете себе даже минутной слабости. Вы хотите высвободиться?

Она кивнула, и он с мрачным видом выпустил ее из рук.

— Я хочу высвободить только руки, — сказала она, обвивая руками его шею, — чтобы я тоже могла обнять вас.

Он некоторое мгновение в замешательстве смотрел на нее, боясь поверить тому, что услышал, потом прижал ее к себе.

— Кейт, — произнес Роберт приглушенным голосом, чуть не зарыдав от восторга и зарывшись лицом в ее волосах. Она почувствовала, как из его тела уходит напряжение, и испытала гордость и ликование от того, что ей подвластно совершение такого чуда. Теперь она тоже держала его в своих объятиях и знала, что он нуждается в ее прикосновениях, ее ласке нисколько не меньше, чем она — в его. Она подняла лицо навстречу его поцелую, и их губы жадно приникли друг к другу. У нее больше не было нужды сопротивляться и скрывать свои чувства, поэтому она ответила на его поцелуй со всей страстью, которая теперь, наконец, нашла себе выход.

— В тот вечер, когда ты была здесь, Кейт, — наконец произнес он, — я так страстно желал тебя, и мне показалось, что ты смягчилась в своем отношении ко мне. Было так трудно устоять перед соблазном оставить тебя на ночь, но я знал, что позволил тебе слишком много выпить… — Он грустно улыбнулся. — И я вдруг представил себе, с какой ненавистью ты меня встретишь на следующий день. — Он отвел от лица длинную прядь ее волос. — В тот вечер мы слишком быстро перешли от борьбы к любви, и я испугался, что если я заставлю тебя так сразу окунуться в любовь, то могу этим все испортить. Опасные последствия сиюминутной радости были слишком велики. Ты была такая разгневанная, что я подумал, что вряд ли есть смысл говорить тебе о том, что я остановился лишь ради тебя самой — чтобы защитить Кейт от самой Кейт. И уж совсем не было смысла пытаться разубедить тебя в неправильности твоей интерпретации моего столь героического, — его рука продолжала ласково теребить ее волосы, — воздержания. Но никогда в жизни я еще не чувствовал себя более беспомощным, чем в тот момент.

— Прости меня. Я даже не дала тебе ни малейшей возможности высказаться, но потом я просто умирала от желания узнать…

— Почему, черт возьми, ты не дала мне возможности все объяснить тебе уже на следующий день? — спросил он. — Я не совсем представлял себе, как я мог бы это сделать, не вызвав бурю твоего гнева, но я все-таки надеялся, что найду способ объясниться. И потом эти твои идиотские штучки, что ты, якобы, ничего не помнишь…

Кейт облизнула губы.

— А ты помнишь тот телефонный разговор с Эндрю?

— Ты хочешь сказать, что водила бедного парня за нос?

— Нет. Это был вообще не Эндрю. Звонил какой-то мужчина, чтобы спросить, есть ли в продаже кувшины для вина, и я…

Роберт смотрел на нее с недоумением, а потом разразился гомерическим смехом.

— Ну, Кейт, ты даешь — с тобой не соскучишься! А этот несчастный, наверное, подумал, что он сходит с ума!

— Нет, он подумал, что это я — не в себе.

— Так, значит, весь этот цирк насчет поездки с молодым Барретом был выстрелом из тяжелых зенитных орудий по бедному Роберту?