Страница 4 из 27
Что-то с ним явно происходит. Должно быть, стал сдавать, если его волнует, что он не произвел впечатления на какую-то веснушчатую девчонку в очках и лыжных ботинках.
Она уже, наверно, сдала ребенка в полицию, потому что это единственно разумное решение проблемы. Однако Райли почувствовал странный укор совести. Что, если в записке действительно было его имя? Он открыл портфель и вытащил визитку Александры.
«Книги. Подержанные и антиквариат. Памятные вещи. Пассаж „Елизавета“».
Если к концу дня ему все еще будет интересно знать, что случилось и у него будет время, он, возможно, и зайдет в этот книжный магазин. Может, даже пригласит ее поужинать. А может, и нет. Она из тех, кто вечно попадает в истории, а в настоящее время с него хватит женщин, которые осложняют ему жизнь. Взять хотя бы Каролину и его «временную секретаршу».
Он поднялся в лифте на свой этаж. Около кабинета стояли секретарша, охранник и посетительница, которая явно выглядела здесь лишней. На одной руке у нее была большая стеганая матерчатая сумка, а на другой — ребенок.
Александра Пейдж? Рыжие волосы стянуты в хвост, но отдельные кудряшки выбились, обрамляя лоб и щеки. На ней снова была какая-то мешковатая одежда, а ребенок был завернут в клетчатое полотенце, поверх которого намотан длинный кусок какой-то прозрачной материи, конец ее волочился по китайскому ковру приемной.
В руке она держала прозрачный пластиковый конверт, а в нем угадывались очертания клочка бумаги.
Райли почувствовал себя обманутым. Инициатива была выбита у него из рук.
Корпорация адвокатов напоминала закрытый клуб, куда не допускали чужаков. Адвокаты, имевшие здесь свои приемные, демонстрировали вкус, украшая комнаты дорогими картинами и скульптурами. В этом нереальном мире все было настоящим и редким — настоящая кожа, настоящий мрамор, настоящий шелк, редкая тишина, оригинальное искусство. В таком месте хотелось увидеть хотя бы одно знакомое лицо.
Во всяком случае именно так думала Александра, пока не увидела знакомое лицо.
В поле ее зрения появился Райли Темплтон в парике и черной судейской мантии, словно суровый мститель из прошлого века. Черные брови казались еще чернее в обрамлении серебристого парика и традиционного белого галстука под самым подбородком.
Он остановился и снял парик, а его секретарша стала перечислять прегрешения Александры. У нее не было Предварительной Договоренности! Она Отказалась Покинуть Приемную, когда ребенок начал плакать и Мешать Всем! Она Попыталась Пройти в Кабинет!
Охранник, который по хмурому выражению лица босса понял, что был слишком терпелив, стал теснить Александру к выходу.
Сообразив, что у нее не остается времени, Александра повернула ребенка лицом к Райли и спросила:
— Она вам никого не напоминает?
Райли вздрогнул и вытаращил глаза. «Неужели только я, — подумала Александра, — вижу, что его растрепавшиеся волосы похожи на пушок на голове ребенка? Что у них одинаковый цвет глаз?»
— Райли? — грозно спросила секретарша. — Что все это значит? Кто эта женщина? Она говорит, что познакомилась с тобой вчера вечером. Но я же знаю, что вчера вечером ты был у Роба Казинса, чтобы обсудить дело Яновского.
— Все хорошо, мама. Я знаком с мисс Пейдж. Я сейчас все улажу.
Мама? Это все объясняет, хотя он не похож на человека, который разрешил бы своей матери собой командовать.
— Это еще одно бесплатное дело, о котором ты мне не сказал, Райли? — со вздохом спросила его мать.
— Нет, это…
— Личное, — вмешалась Александра. Ее рассердило то, как миссис Темплтон сказала «бесплатное», как будто человек, у которого не было денег, чтобы заплатить за услуги ее сына, заслуживает лишь благотворительности, а не уважения.
— Личное? — Ухоженная рука миссис Темплтон схватилась за золотую цепочку на шее. Понизив голос так, чтобы Александра не слышала, она сказала: — Сейчас у тебя нет времени на эту… Молодую Особу. Ты должен быть в суде через несколько минут. Но если у тебя все же есть время на Личные Дела, тебе следует ответить на звонок Дэвины. Я сказала ей, что ты позвонишь по поводу билетов на презентацию фонда…
— Зачет ты это сделала? — поморщился Райли.
— Я забочусь о твоем благополучии!
— Мама, я же просил тебя не вмешиваться в мою…
Александра явственно видела, как серые глаза миссис Темплтон подернулись влагой, а Райли заметил, что люди из соседних офисов стали прислушиваться к их разговору. Он схватил Александру, втолкнул ее в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Было такое впечатление, что он не столько хотел убрать ее с дороги, сколько укрыться сам.
Две стены кабинета были до потолка заставлены полками с книгами. Прекрасный старинный письменный стол и два глубоких кожаных кресла дополняли обстановку. На свободной стене висел большой портрет мужчины в парике и мантии со смеющимися синими, как у Райли, глазами.
— Мой отец, — сказал Райли.
Александра улыбнулась: подпись художника на картине в этой обстановке смотрелась даже лучше, чем знакомое лицо.
— Вы на него похожи. — Она принюхалась и огляделась: пепельниц не было видно. — Вы здесь не курите?
— Я вообще почти не курю. Разве что в клубе. Иногда. А почему вы спрашиваете?
— У меня аллергия.
— Вот, значит, откуда слезы.
Он бросил парик на кресло, а бумаги — на стол.
— Красивый стол.
— Отцовский. Стало быть, вы решили проникнуть в мой кабинет. Зачем?
— Я просто предложила подождать вас здесь, потому что ребенок начал плакать. Ваша секретарша… э… ваша мать повела себя так, будто я предложила устроить пикник в Вестминстерском аббатстве.
— Она не секретарша. Моя секретарша попала в аварию, и мама пока ее замещает. Вы, наверно, проболтались, что познакомились со мной в клубе?
— Нет, и не думала. — Она заметила, что он вздохнул с облегчением. — Вы держите это в секрете от всех или только от матери и Каролины? — Он не ответил, только сорвал с себя галстук и тоже бросил на кресло. — Впрочем, какое мне дело до того, что по вечерам вы из сурового служителя закона превращаетесь в не слишком воспитанного пианиста, а ваши женщины думают, что вы работаете.
Ответом ей был мрачный взгляд. Он снял мантию и повесил ее на старинную вешалку в углу, потом расстегнул две верхние пуговицы глухого шелкового жилета. Интересно, подумала Александра, что он еще собирается снять?
— Итак, — кисло улыбнувшись, сказал он, — это и есть брошенный ребенок.
Александра прижала к себе малышку и рукой прикрыла ей ушко.
— Тише! Не говорите так! Ребенок не должен слышать этого слова…
— Как вы меня нашли? И какого черта вы разыгрываете мелодраму в моей приемной, да еще в присутствии моей матери? Суете мне ребенка, как будто он мой, а я какой-нибудь похотливый лорд, который соблазнил горничную, а теперь не желает взять на себя ответственность за содеянное.
Александра не знала, что рассердило ее больше: то, что он с легкостью назвал себя лордом, а ей определил роль горничной, или его указующий перст, которым он размахивал у нее перед носом.
— Между прочим, этот ребенок — девочка. И она вполне может быть вашей — уж очень она на вас похожа. Все это заметили.
Девочка перестала плакать и смотрела на Райли с дерзостью невинного младенца.
— Я уже сказал вам, — четко, отделяя одно слово от другого (так, видимо, он говорит в зале суда, подумала Александра), заявил Райли, — я не являюсь отцом ни этого ребенка, ни какого-либо другого.
— Как вы можете быть в этом уверены?
— Вы хотите знать, какими противозачаточными средствами я пользуюсь? — Александра покраснела, а он насмешливо усмехнулся. — Я сторонник безопасного секса. — В голове Александры промелькнуло непрошеное видение: смятые простыни и музыкальные пальцы, которые все время только и делают, что расстегивают и застегивают пуговицы. — К тому же, я очень разборчив. Женщины, которые мне нравятся, никогда бы не подкинули ребенка.