Прекрасный Хаос

Я привык к взлетам и падениям, живя в месте между мирами магов и смертных, но эти дни были одними холмами. На той неделя, на которой появился Джон Брид в Равенвуде, одежда Ридли исчезла из ее комнаты, так как она ушла навсегда. И через несколько дней, перемены Тети Прю пошли к худшему.

Я не просил, чтобы Лена пошла со мной в следующий раз, когда я пойду в графство Заботы. Я испытывал желание побыть наедине с тетей Прю. Я не знаю почему точно так же, как не знаю многого обо всем, что происходило со мной в эти дни. Возможно я сходил с ума. Возможно я был сумасшедшим все время, и я даже не знал этого.

~~*~~***~~*~~

Воздух был обжигающе холодным, как если бы они нашли способ собрать весь Фреон и, воспользовавшись силой всех кондиционеров округа Гатлин, пустили его по трубам в Округ Спасения. Я бы хотел, что бы такой холод был где угодно, но не здесь, где холод обвился вокруг пациентов, как вокруг трупов в холодильнике.

Этот вид холода никогда не чувствуется хорошим, и это определенно никогда хорошо не пахло. По крайней мере, потение заставило бы чувствовать себя отчасти живыми, и этот запах — почти столь человеческий, какого можно добиться. Возможно я провел слишком много времени, рассматривая метафизические значения жары.

Как я уже сказал, сумасшедший.

Бобби Мэрфи не сказал не слова, когда я подошел к стойке, даже не посмотрел мне в глаза. Просто вручил мне блокнот и пригласил войти. Я не был уверен, что Лена Закрыть-в-Аду магические силы до сих пор действовали, или только тогда когда я был рядом. Так или иначе, со мной действовало. А говорить и так не хотелось.

Я не смотрел на комнату другого Джона, или невидимую кружевной номер (?), и прошел мимо Грустной Вечеринки День Рожденья Комнате. Я затаил дыхание идя мимо Комнаты Еды Той, Что Не Еда, прежде, чем добрался до комнаты приемного покоя.

Затем я почувствовал запах лаванды, и понял, что Тетя Прю была там.

Лия сидела на стуле у ее кровати, читая книгу на каком то языке магов или демонов. Она не была в стандартной персиковой униформе графства Заботы. Ее ноги в потертых ботинках покоились на контейнере с опасными отходами перед нею. Она, очевидно, бросила попытки пройти за медсестру.

"Хей, кто здесь."

Она подняла взгляд, удивленно посмотрев на меня. "Хей, ты здесь. Это о времени. Мне вот интересно, где ты был."

"Я не знаю. Занят. Глупыми вещами."

Волновался и гонялся за гибридами и Ридли, моя мама и Миссис Инглиш, и какие-то сумасшедшие вещи о каком-то сумасшедшем Колесе …

Она улыбнулась. "Что же, я рада тебя видеть."

“Я, тоже. ” Это было все, что я мог сказать. Я указал на ее ботинки. “Не усложняет вам жизнь все это?”

"Не-а. Я действительно не из тех дам. что сдаются в трудное время."

Я не мог больше вести светскую беседу. Говорить было все труднее и труднее с каждым днем, даже с людьми о которых я заботился. "Вы не возражаете, если я проведу некоторое время с Тетей Прю? Вы знаете, наедине?"

"Конечно, нет. Я собираюсь уходить работать с Бади. Если я не смогу выдрессировать ее в ближайшее время, то ей придется спать на улице, и она действительно домашняя кошка." Она бросила свою книгу на стул и выбежала из комнаты.

Я был наедине с Тетей Прю.

Она стала еще меньшей с прошлого раза, когда я был здесь. Теперь были везде трубки, как будто она превращалась в часть оборудования дюйм за дюймом. Она была похожа на яблоко, которое печется на солнце, морщась неизвестным способом. Некоторое время я слушал ритмичное пульсирование пластмассовых манжет на ее лодыжках, расширяется и и сжимается, расширяется и сжимается.

Как будто они могли восполнить ей ходьбу, не существовать, не наблюдать Опасность! с ее сестрами, не жалующимися на все, любя все это.

Я взял ее руку. Трубку, направленная ей в рот, помогала ей каждый раз дышать. Это звучало мокрой и крупозной, как увлажнитель воздуха с водой внутри него.

Как будто она подавилась собственным воздухом.

Пневмония. Я подслушал Эмму, когда она разговаривала с доктором на кухне. Статистически разговор, когда больные комой умерли, пневмония, был Смертью. Я задался вопросом, означал ли звук трубы в ее горле, что Тетя Пру становилась ближе к статистически предсказуемому концу.

Мысль о моей тете как другая статистическая величина заставила меня захотеть схватил крошечную руку Тети Прю, ее пальцы, столь же маленькие как голые ветки зимой. Я закрыл глаза и взял ее другую руку, крутя мои сильные пальцы вместе с ее хилыми.

Я приложил к моему лбу наши руки и закрыл глаза. Я представил себе, как поднимаю голову вверх и вижу её улыбку, лент и трубок нет. Я подумал, если желать, было бы тоже самое, как молиться. Если надеяться на что-то достаточно сильно, может это исполнится.

Я ещё думал об этом, когда открывал глаза, ожидая увидеть палату Тети Прю, печальный вид её больничной кровати, и удручающие персиковые стены.

Но я обнаружил, что стою под солнечным светом, около дома, возле которого, был сто раз прежде …

Дом Сестер выглядел точно таким, которым я его помнил, прежде, чем Vexes разлучило его. Стены, крыша, секция, где спальня Тети Прю была — они были все там, не белая сосновая доска или крыша галечный не на месте.

Прогулка, приводящая ко всеобъемлющему подъезду, была выровнена с гортензией, так как понравилось бы Тете Прю. Веревка для белья Люсиль была все еще протянута через лужайку. Была собака, сидящая на подъезде — йоркширский терьер, который походил подозрительно на Харлона Джеймса, но это был не он. У этой собаки было больше золота в его шерсти, но я признал его и наклонился к домашнему животному. На его медальоне прочитал ХАРЛОНА ДЖЕЙМСА III.

"Тетя Прю?"

Три белые кресла-качалки стояли на крыльце, с плетеными столиками между ними. На одном из них стоял поднос с двумя стаканами лимонада. Я сидел на втором кресле-качалке, оставляя первое пустым. Тете Прю понравилось бы сидеть в самом близком к прогулке, и я подумал, что она захотела бы именно тот стул, если бы приходила.

Было такое чувство, что она приближается.

Она привела меня сюда, не так ли?

Я дал Харлону Джеймсу III поцарапать меня, что было странно, так как он сидел в нашей гостиной, чучело. Я посмотрел на стол снова.

"Тетя Прю!" Она напугала меня, хотя я и ожидал ее увидеть. Вид у нее не был лучше, чем в реальной жизни на больничной койке. Она кашляла, и я услышал знакомый шум ритмических сжатий. Она все еще носила пластмассовые манжеты вокруг лодыжек, расширяясь и сжимаясь, как будто она была все еще в своей постели в графстве Заботы.

Она улыбнулась. Ее лицо было прозрачным, а кожа такая бледная и тонкая, что под ней можно было увидеть голубовато-фиолетовые вены.

"Я скучаю по тебе. И тетя Грейс, и тетя Мерси, и Тельма сходят с ума без тебя. Амма тоже. "

"Я вижу Эмму большинство дней и твоего папу по выходным. Они приходят поговорить со мной чаще, чем некоторые люди.” Она шмыгнула носом.

"Мне очень жаль. Все было не так."

Она махнула рукой на меня. "Я не собираюсь никуда. Не сейчас. Они меня посадили на домашний арест, как одного из преступников из телевизора. «Она кашляла и покачала головой.

"Где мы, Тетя Прю?"

“Не думай, что я знаю. Но у меня не много времени. Они сохраняют тебя довольно занятыми "здесь. ” Она отцепила свое ожерелье и сняла что-то с него. Я не видел, чтобы она носила ожерелье в больнице, но я узнал его. “От моего папы, от папы его папы, от пути прежде, чем ты был даже мыслью в уме Господа.”

Это была роза, выкованная из золота.

"Это для твоей девушки. Она помогала мне следить за ней для тебя. Скажи ей, пусть держит ее при себе."

"Почему вы волнуетесь о Лене?"

“Теперь не волнуйтесь, идите встречать это. Вы просто сделайте все, как я вам говорю.” Она фыркнула снова.

"Лена в порядке. Я всегда буду заботиться о ней. Вы же знаете." Мысль, что Тетя Прю заботилась о Лене пугала меня больше всего из того, что случилось за несколько месяцев.