Темный страж

Пальцы Люциана нашли ее затылок и начали медленный, успокаивающий массаж. От Джексон он просил совсем немного – принять вещи, которые она видела, то, о чем он ей рассказывал. Она не закрывала свое сознание, отрицая возможность существования еще одного человекоподобного вида. Она также не закрывала свое сознание от возможности того, что она, вероятно, сходит с ума, или что он может оказаться врагом.

– Я рада, что твои раны были не такими страшными, как мне показалось, Барри, – тихо и серьезно промолвила Джексон.

– Там, на складе, ты посоветовала мне перестать быть таким занудой, – возразил Барри.

– Я только старалась заставить тебя двигаться, убраться оттуда, – заметила она.

– Да, конечно, – сказал Рэдклифф, над ее головой подмигивая Люциану. – Конечно, доктора полагали, что им придется отнять мне руку, – проинформировал ее Барри. – Первый рентген показал такие раздробленные кости, что врачи сказали, что внутри моей руки сплошное месиво и что возможности спасти ее нет. Но мне повезло. Проснувшись несколько часов спустя, до того, как они доставили меня в операционную, я услышал, что произошла путаница. Что у меня сломано плечо, но в остальном пуля просто прошла насквозь, не причинив каких‑либо серьезных повреждений. Никто не мог объяснить этого, да я и не настаивал. Я решил, что произошло чудо, и с радостью принял его.

Внутри Джексон все замерло. Она знала, что произошло. Люциан произошел. Он вылечил Барри, потому что тот был важен для нее. Она знала это на уровне подсознания, знала это, не спрашивая. Но ей не хотелось этого знать, так как это означало, что Люциан действительно мог делать вещи, о которых он говорил. Джексон намеренно не стала смотреть на него. Как много Барри в действительности видел на складе? Было ли в его воспоминания что‑то, что могло каким‑то образом нанести вред Люциану? Или, что хуже всего, мог ли Люциан решить, что там может быть что‑то, что уличит его? Девушка потерла свои внезапно заболевшие виски.

– Барри, – тихо проговорил Люциан, – Джексон быстро устает, а я все все‑таки намерен забрать ее домой сегодня вечером. Я понимаю, что вам хочется наверстать упущенное, но для нее еще рано так изматывать себя, – в свой голос он добавил тонкий ментальный «толчок», создавая легкую команду, но не повиноваться ей было нельзя.

Барри незамедлительно кивнул и, наклонившись, поцеловал ее в макушку. Джексон фактически ощутила, как внезапно замер Люциан. Он стал похож на огромную дикую кошку, замершую, готовую к прыжку и одновременно неподвижную, как скала. Она обнаружила, что безо всякого повода задержала дыхание.

Люциан улыбнулся, как могло показаться, с искренней теплотой, пожал Барри руку и проводил его до двери. Затем, когда Барри ушел, он повернулся и посмотрел на нее.

– Ты не доверяешь мне.

– Ты говоришь так, словно это тебя забавляет, – Джексон устала притворяться. – Я не знаю тебя, Люциан, совсем не знаю. Честно говоря, я не провожу много времени с другими людьми. У меня вошло в привычку быть одной. Я не уверена, что буду чувствовать себя уютно с незнакомцем, который столько всего знает обо мне, тогда как я ничего о нем не знаю.

– Тебе вполне по силам прочитать мои мысли, ангел. Слейся своим сознанием с моим и узнай все, что только захочешь.

Она покачала головой, решительно настроенная не поддаваться магии его голоса.

– Я хочу отправиться домой в свою собственную квартиру и некоторое время поразмышлять обо всем об этом.

Телефон зазвенел раньше, чем он смог ответить. Джексон была благодарна за это. Она не была уверена, хочет ли, чтобы он согласился с ней или возразил. Мысль о разлуке с ним легка тяжким грузом на ее сердце. Она подняла трубку телефона, ожидая услышать голос капитана.

– Джекс, солнышко? Это папочка.

Тайлер. От одного его голоса ей стало плохо. Вернулись все подробности жизни с ним. Ужасная ответственность ее детства, защита матери и брата в конце концов провалившаяся. Вина перед семейством Эндрюсов, лишившихся своих жизней просто потому, что дали ей дом. И перед Кэрол Тэйлор, чьим единственным грехом было то, что она любила делить с Джексон чашечку утреннего кофе. В то давнее утро Дрейк позвонил ей и сказал, что Кэрол такая же слабая и бесполезная, как и Ребекка, что она играет на чувстве сострадания Джексон, что эта женщина не что иное, как пиявка, ненужное бремя. Джексон сразу же поняла, что найдет Кэрол мертвой, но все равно бросила телефон и побежала в ее квартиру.

Теперь она молчала, и хотя в животе у нее все взбунтовалось, ее рука автоматически шарила в поисках пистолета, а глаза безостановочно двигались, ища окна. Мог ли Дрейк видеть, что происходило в комнате? Была ли у него возможность? Дрейк был первоклассным снайпером. Не раздумывая, она соскользнула с кровати и заняла место между Люцианом и окном. Люциан же, без единого слова, задвинул ее себе за спину, удерживая ее там одной сильной рукой.

– Этот мужчина пытается разрушить нашу семью, Джекс, – пролаял в трубке голос Дрейка – ты не можешь позволить ему сделать это. Скажи ему, чтобы уходил. Ты не знаешь, что из себя представляют мужчины и чего они хотят. Ты не можешь доверять ему, – его голос был непреклонным и властным.

Люциан забрал у нее телефон, что было довольно легкой задачей, хотя она и пыталась помешать ему.

– Приди и получи меня, Дрейк, – и как всегда тон его голоса был тихим, почти нежным. – Я не собираюсь расставаться с ней. Ты не имеешь над ней больше власти. Джексон находится под моей защитой, и время твоего террора закончилось. Сдавайся. Это то, что ты хочешь сделать. Хотел сделать давным‑давно.

Люциан услышал, как Дрейк положил телефон, тем самым обрывая их разговор.

Мужчина повернулся и окинул Джексон пристальным взглядом своих черных глаз. В них не было ни угрызений совести, ни страха. Не было ничего, кроме горящей темноты его глаз и твердого, немного жестокого уголка его рта. Джексон почувствовала себя бледной и хрупкой. Он же выглядел крепким, спокойным, надежным, непобедимым. Очень нежно он потянулся вперед и дотронулся до ее лица.

– Джексон?

– Почему ты сделал это? Почему бросил ему вызов? – ее голос был едва слышным шепотом. – Ты не понимаешь. Я не смогу защитить тебя от него. Он умеет выжидать. Месяц, год – для него это ничто. Даже если я больше никогда не увижу тебя, он все равно придет за тобой. Ты не знаешь, что ты натворил.

Джексон заметно задрожала. Она выглядела такой потерянной, такой несчастной, такой юной и уязвимой, что Люциан почувствовал, как его собственное сердце сжалось от боли. Он нагнулся, обхватил ее несопротивляющееся тело своими руками и защищающее прижал к своему сердцу. Люциан просто обнимал ее, пока тепло его тела проникало в ее. Пока ее бешено бьющееся сердце не стало соответствовать устойчивому, спокойному ритму его. Пока ужасное волнение в ее животе не утихло.

Как он сделал это? Джексон лежала на его большом, тяжелом, мускулистом теле, позволяя себе положиться на него еще на несколько минут. Он заставил ее чувствовать, что все будет в порядке так долго, как она будет находиться рядом с ним. У Люциана, казалось, была способность передавать ей свою полнейшую уверенность в себе.