Осознанный риск

Крис, ее родители и Флоренс всегда жили на одной улице. Фло вела домашнее хозяйство в старом семейном доме у реки после того, как ее родители — сначала отец в возрасте семидесяти двух лет, а затем мать в возрасте шестидесяти четырех — умерли. Тете тогда было только двадцать один, и Крис смутно помнит спор о том, что Фло лучше переехать в дом Рэндальфа, чем жить одной. Очевидно, Флоренс настояла на своем.

Мама Крис, Арлин, по которой Крис по-прежнему скучала, была авторитетом для всей семьи. Крис очень хотелось вернуться к запахам раннего детства: одеколону отца, маминой выпечке, шубам Фло. Арлин шутила, что вышла за Рэндальфа и женилась на Флоренс. Она и правда была как жена для каждого из них, представляя их обоих на благотворительных мероприятиях. Общественная жена и опекун в одном лице. Рэндальф и Флоренс унаследовали семейный бизнес и занимались им. Арлин не работала с ними, но заботилась о всей семье как могла. Вот такой была их семья. Палмеры из Чикаго. Рэндальф, Арлин, Флоренс… и Кристин.

Затем случилось ужасное: Арлин и Рэндальф погибли. Им было только сорок. Слишком рано. Крис приехала домой из Принстона помочь Фло с похоронами. Это было ужасно. Она не вернулась в колледж. Да и зачем? Чтобы изучать литературу?

Она познакомилась со Стивом в ночном клубе. Стив Занук. Друзья называли его Стивером. Отчаянный, самовлюбленный красавчик Стивер. Он был на пару лет старше Крис, и тетя Флоренс сразу же озлобилась, как будто ревновала ее, как будто не хотела, чтобы Крис влюблялась. Фло считала, что он ей не пара, как она сама это тактично говорила. Крис, которой хотелось любви, решила, что ее опечаленная тетя стала злой и эгоистичной. Стив сказал, что Флоренс зануда и пытается ею манипулировать. Она ей просто завидует, это же очевидно. Итак, Крис переспала со Стивом, вышла за него замуж и подала в суд на Фло, управлявшую недвижимостью ее родителей, за то, что она пользуется ее собственностью. Что с ней случилось? Почему она так поступила? Он одурманил ее сексом и лестью? Она была так уязвима и так одинока, она действовала как в тумане. Она прожила так целых четыре года? Боже, как же она была глупа!

Попытка вырваться из того кошмара сделала свое дело: Крис повзрослела, у нее появились определенные цели, например написание книги, но также она стала чувствовать непреодолимое одиночество. Когда-то у нее было много друзей, даже больше, чем необходимо. Последние же годы она провела в уединении. Попытка сделать что-то по-своему, стать независимой, уверенной в себе привела лишь к полному отсутствию людей в ее жизни.

Крис посмотрела на детей, сидящих спиной к ней: они глазели в телевизор, очарованные роскошью. Палец Кайла выглядывал из пижамы. И это все, что у него сейчас было. Поэтому, чтобы дети не страдали от лишений, ей придется позвонить тете Фло. Ради них.

Крис надеялась как-нибудь изменить обстоятельства в свою пользу. Ей ни за что не вернуть потерянное наследство, но, по крайней мере, она может стать независимой матерью-одиночкой. А пока она лежала на кровати в чужом доме, зная, что придется взять на себя ответственность за ошибку, которую совершила. Поскольку Фло оказалась права насчет Стивера, она могла бы сказать: «Почему ты раньше меня не послушала? Ты позволила этому негодяю забрать все, что Рэнди оставил тебе! Ты когда-нибудь повзрослеешь?»

«Наверное, да, — подумала Крис. — Наверное, я уже повзрослела».

Вот почему звонок тете был самым последним из всех возможных вариантов. Она любила Фло, очень по ней скучала, но не думала, что та обрадуется ее звонку.

Конечно же она заслужила ее гнев и презрение, но…

Может быть, Фло простит ее? Будет снисходительна?

А может быть, повесит трубку, как это сделала жена владельца дома. Или спросит: «Какая Крис?»

— Привет, мам! — прокричал Майк, направляясь через гостиную к кухне. — Мам?

— Да, да, да, — отозвалась она из кухни. — Я по локти в тесте. Входи. Входи же.

Она отложила тесто и повернулась к нему. Нахмурилась.

— Похоже, ты проголодался. Но выглядишь хорошо.

Он рассмеялся и поцеловал ее в лоб.

— Я вешу слишком много и не голоден. — Он взял печенье из вазы. — Не очень голоден.

— Похоже, у тебя была спокойная ночь, — сказала она, быстро отвернувшись от него к своему тесту. — Никаких мешков под глазами.

— Ничего особенного, — ответил он, стоя в кухне и наблюдая за ней. Она посмотрела через плечо, и Майк улыбнулся. Затем поежился. Они оба знали, что она не спала, и обоим это в какой-то степени было приятно. — Где отец? — спросил Майк.

Но ей не пришлось отвечать. Послышался шум воды в туалете, дверь ванной открылась, и вышел отец Майка, низкорослый, мускулистый и плотный лысый ирландец. В руках у него была газета, а на носу — очки. Его также звали Майк.

— Кажется, кто-то соврал, — произнес он. — Наш малыш Майки в полночь поехал на вызов со скоростью около девяноста пяти миль в час после второго звонка.

— Вот как? — сказала мать Майка не оборачиваясь. — Я не слышала. Спала как убитая.

— Мы поехали на Сорок вторую улицу, четыре квартала к западу, — объяснил Майк. — Дом сгорел дотла. Это один из домов в Бельведере.

— Все в порядке? — спросила мать, обернувшись. — Пожарные тоже?

— Все живы-здоровы. На самом деле я зашел сюда из-за пожара, что случился прошлой ночью. Мам, я совершил безумный поступок. Ребята, наверное, думают, что я сошел с ума. Пострадавшая, у которой сгорел дом, — молодая разведенная женщина с двоими милыми маленькими детьми, трех и пяти лет. Им некуда пойти, и я предложил им пожить у меня. Могу я остаться у вас? Может быть, на пару ночей? Пока они не решат свои проблемы?

— Свой дом? — переспросила она, отложив тесто и вымыв руки. — Ты отдал им свой дом?

— Нет, мам, нет. Я не отдал им дом. Я предложил им место, где они могут остановиться, пока не уладят свои проблемы. Послушай, она очень молода, ей еще и тридцати нет; думаю, она ровесница Марджи. И у нее нет никого, кроме детей. Скоро Рождество, а все эти приюты… — запнулся он.

Его родители посмотрели на него как на сумасшедшего. В любой момент он ожидал, что мать нахмурится.

Майк не знал, как объяснить, что он почувствовал, представив этих детей в одном из ужасных приютов их города. И то, что он чувствовал, когда они оказались у него дома. Что-то особенное, что-то личное влекло его к ним. Возможно, он никогда бы так не поступил, если бы их мать, Крис, не была привлекательной. Он кратко оценил ее: хороша собой и решительна. Он был поражен их беспомощностью… всех троих… и даже глупой собаки. Им не позволили бы держать собаку в приюте, а детям она нужна. Он не понимал, что с ним происходит.

— Переполнены, — наконец сказал он. — Эти приюты и так переполнены.

— Они могли бы остаться здесь, — ответила мать.

— Нет, мам. Моего дома вполне достаточно.

— Эта женщина… Она симпатичная?

— Мама, она только что лишилась дома, к тому же мы мало общались. В любом случае, думаю, это продлится лишь несколько дней. Кстати, — проговорил он, обращаясь к отцу, — у тебя есть свободный час? Мне нужна помощь; ее машина все еще возле дома. Было проведено расследование, и команда уборщиков обнаружила ее кошелек и ключи. Ты сможешь поехать со мной, чтобы я потом пригнал ее машину?

— Конечно, — медленно ответил Большой Майк, посмотрев на сына поверх очков так, словно думал, что того надо отправить в дом отдыха, пока он не придет в себя.

— Вот и отлично.

— Вот и отлично, — хором отозвались родители.

— Чем еще мы можем помочь? — спросила мать. — Им нужна одежда?

— Раз уж ты спросила… Помнишь коробку с игрушками и раскрасками, которые ты даешь детям, когда они приходят? Можешь одолжить ее малышам?

— А как насчет еды?

— Нет, спасибо, — рассмеялся Майк. — Только игрушки. У меня полно еды.

— А одежда?

— Нет, не надо…

— Что у них есть из одежды? — спросила она.

— Мэтти, не беспокойся, — урезонил ее Большой Майк.