Страница 35 из 87
Звучало логично, но… грязновато. Я понимаю, бизнес и все такое, но хоть что-то святое должно оставаться у этих английских торгашей. Ладно, Гафт, а ведь этот Смит и не купец вовсе, а посол…
– Но мне бы хотелось предупредить тебя, как доверенное лицо Федора Борисовича, что для Руси эти льготы окажутся чрезвычайно невыгодными, даже если посол станет уверять в обратном.
– Оно и понятно, – согласился я. – То, что выгодно для одной стороны, обязательно убыточно для другой.
И снова тень по лицу собеседника – на сей раз скользнуло удовольствие. Понятно, значит, англичане не только его деловые партнеры, но одновременно и конкуренты. Что ж, мы завсегда рады помочь, особенно если это выгодно и для нас.
– Но Дмитрий Иоаннович может быть иного мнения, – осторожно заметил Барух.
– Постараюсь, чтобы оно совпало с моим, – заверил я, и тут меня осенило.
Так вот же передо мной стоит готовый союзник во всех торговых делах, можно сказать, тайный советник. Его не надо ни уговаривать, ни что-то обещать, ибо все, направленное против англичан, выгодно как ему, так и нашей стране.
Конечно, сейчас, что бы он там мне ни понаписал, внедрить в жизнь получится навряд ли, но если смотреть вдаль, на перспективу…
В конце концов, меч будущего куют в кузнице настоящего.
К тому же не исключено, что кое-что я вполне сумею воплотить в жизнь, когда мы с Федором приедем в Кострому.
Что такое восточные и северо-восточные земли, даже с учетом неоткрытых месторождений Урала? Это пушнина, которую так любят в Европе. Вот мы и займемся ею, только попытаемся управиться сами, совместно с Барухом, без посредничества уроженцев туманного Альбиона.
Значит, пора приступать к наметкам нашего союза…
– Раз уж мы завели речь о Русской компании, – заметил я, – то напрасно почтенный Барух бен Ицхак скромничает и ограничивается только рекомендацией о непредставлении им новых льгот. Если призадуматься, у англичан и с уже имеющимися тоже изрядный перебор…
Деловой разговор о том, что можно отменить, да и не только в отношении них – оказывается, есть еще шведы и голландцы, у которых тоже хватает разных привилегий, закончился к взаимному и глубокому удовлетворению обеих сторон.
В итоге купец пообещал мне заняться этим вопросом детально, когда я предоставлю в его распоряжение все указы, которыми цари даровали английским и прочим торговцам то или иное, и изложить мне все соображения в письменном виде и, донельзя довольный, напомнил:
– Я исполнил некоторые заказы достопочтенного князя, но, памятуя о нашей дружбе, прошу принять их от меня в дар. – После чего, выглянув за дверь, попросил моих ребят принести доставленное.
Подарки превзошли мои ожидания.
– Пришлось изрядно потрудиться, – скромно подчеркнул Барух свои хлопоты, – но мне все-таки удалось их приобрести.
Вроде бы и мелочь – два пятидесятифунтовых мешка чая и четыре таких же по весу, но куда меньше по размеру мешка с кофе, но обрадовался я им сильно.
Однако, как выяснилось, этим дело не исчерпывалось. Купец, улыбаясь, широко распахнул дверь, и пыхтящие от натуги охранники, в одночасье ставшие грузчиками, втащили здоровенный длинный, не меньше полутора метров, сверток, тщательно укутанный множеством тряпок.
После того как их убрали, передо мной предстали часы.
Нет, неправильно. Куда вернее им подходило иное название: «произведение искусства». Серебряные башенки сверху обрамляли циферблат, который был сделан под русское счисление времени, то есть на семнадцать часов.
Внизу под ним имелось углубление, из которого, как сразу поспешил пояснить купец, каждый час будет выезжать всадник в рыцарских доспехах, салютуя мне высоко поднятым копьем, а каждые полчаса – пеший ратник.
Пока завели, пока полюбовались ратником, а затем всадником, как по заказу звякнули колокола на Иване Великом, так что мы тут же установили точное время.
Сразу после этого купец поспешил откланяться, даже не оставшись поужинать.
Впрочем, последнее понятно. Трефная христианская пища и все такое прочее, так что я не особо и настаивал.
– Ну что, мои бравые удачливые бизнесмены, – хлопнул я в ладоши, проводив Баруха. – Пора и за стол. С прочими бумагами мы торопиться не будем, – остановил я Емелю, когда он было засобирался ринуться наверх, где осталась лежать шкатулка.
Последняя по счету страховка – копия договора короля Сигизмунда, или, как тут его называют, Жигмонта [33]с Дмитрием и выяснение насчет католической веры будущего царя могло теперь и подождать.
– Вначале поедим, а ты пока не спеша изложи все на словах – как обустроились и вообще. Если что упустишь – Оскорд с Жилякой дополнят.
Емеля ревниво покосился на согласно закивавших охранников казино – уступать пальму первенства в столь важном деле он явно не собирался – и принялся за обстоятельный рассказ, стараясь ничего не упустить, так что Оскорду и Жиляке оставалось только время от времени кивать и поддакивать.
Поначалу ребята, как я и рекомендовал, лишь приглядывались к посетителям, особенно из числа азартных, действуя строго согласно моим инструкциям, то есть не привлекая к себе излишнего внимания.
Через час работы у колеса очередной крупье менялся, на что народ, увлеченный игрой, вообще никак не реагировал, и выходил в соседнюю комнату, где старательно вписывал в лист все данные на очередного ясновельможного пана, каковые до него донеслись.
Получалось немного: имя да фамилия, ну изредка должность и чем занимается, а также семейное положение, что тоже весьма редко – за игорным столом о женах не разглагольствуют.
Однако хватало для начала и этого. Остальное доделывал Кузьмич, который первое время только тем и занимался, что наводил справки о юном Николае Потоцком, безудержном в игре Яне Конецпольском и прочей «золотой молодежи», заглянувшей попытать счастья в это заведение.
Словом, все как я учил.
Не преминули они воспользоваться моими советами по налаживанию добрососедских отношений с католической церковью.
Да им и деваться было некуда – дом располагался неподалеку от рыночной площади, и с одной его стороны высился здоровенный костел Святого Франциска, а с другой – каменная громада костела Святой Троицы, выстроенной доминиканцами [34].
Словом, чтобы поддерживать мир и лад, Кузьмич пригласил для поддержания порядка, а также для утешения в пух и прах проигравшихся шляхтичей представителей обеих конкурирующих организаций, которые стали регулярно получать от «Золотого колеса» пожертвования в размере тридцати золотых дукатов ежемесячно.
Получать и… помалкивать в тряпочку.
Спустя месяц слухи о новой увлекательной забаве, а также о том, как неслыханно повезло нищему Яську с урочища Трех Дубов и Томашу, который проживает близ Бобрового ручья, которые пришли в это заведение с единственным серебряным грошем, а ушли с кошелем, туго набитым злотыми, а то и дукатами, расползлись не только по городу, но и по всей Речи Посполитой.
Разумеется, удрученных тем, что вчистую проигрались, было неизмеримо больше, чем счастливчиков – на то она и рулетка, но как быть, если любая попытка дебоша жестко пресекалась дюжими расторопными слугами, способными в одно мгновение скрутить буяна?
Впрочем, до кулаков со стороны гостей доходило редко – придавленные внезапно обрушившимся несчастьем в виде пустых карманов, они, как правило, впадали в уныние и не особо возмущались.
К тому же между столами все время прохаживался здоровенный и весьма красноречивый монах-доминиканец в своей белой рясе.
Или францисканец [35], в черной.
Или оба сразу.
Словом, два психолога и утешителя страждущих душ неудачников.
Они-то и увещевали тех, кто с удивлением обнаруживал, что в совсем недавно весьма упитанном кошеле уже пусто, а приобретенные на входе фишки исчезли, перекочевав к крупье.
Играть же в долг дозволялось весьма и весьма немногим.
Цепкий взгляд монахов не только четко фиксировал страдальцев, вот-вот готовых вспылить, но и успевал заметить, на каких святых тот ставил, чем они пользовались, причем бессовестно злоупотребляя.