Пароль скрещенных антенн

Круг, таким образом, замыкался... Впрочем, в подобных случаях полезно, как показывает опыт, не только продумывать вопрос, но и прощупывать его. Хоть иной раз глаза страшатся, а руки пусть все-таки делают, ибо практика на каждом шагу подсказывает решения, ведет к цели.

Самцы и самки лесных муравьев выходят из одного гнезда врозь, но из разных гнезд одновременно, причем из одних гнезд выходят самцы, из других — самки. Благодаря такому природному приспособлению и происходит перекрестное оплодотворение Формика. Вот это приспособление и удалось использовать для решения задачи.

Купола муравейников стали прикрывать емкими колпаками-воронками, с небольшим отверстием в самой вершине, где пристраивали стеклянную ловушку. Когда во время роения из муравейников вылетают где самцы, где самки, ловушки их задерживают.

Так можно в короткий срок получить сколько угодно молодых крылатых насекомых. Из ловушек их выпускали в простенькие, огороженные густой кисеей клетки. Поскольку самцов вылетает во время роения больше, то их и выпускали под сетку в несколько раз больше, чем самок.

Станут ли, однако, муравьи совершать брачный полет в неволе? Да, стали!

Правда, не сразу. Оказалось, насекомые совсем не переносят сухости воздуха в нагревающихся на солнце клетках. Это тоже как-то связано с тем, что брачные полеты происходят чаще всего сразу после дождей... Пока почву под клетками как следует не увлажняли, муравьи не делали попыток летать.

Теперь сухость воздуха здесь устраняют очень легко: дно клетки выстилают плитками торфа и, обильно полив их, прикрывают мульчой из хвойных игл.

Это выстрел по двум мишеням, и выстрел с двумя попаданиями. Влажность воздуха вызывает тысячи крылатых Формика в полет под кисейными стенками клеток. Самцы после полетов погибают, и тела их сплошным слоем покрывают хвойную мульчу. А облетевшиеся самки разгребают тела самцов и хвою, пробуя зарыться в торф, откуда их без труда собирают и помещают в обыкновенные бутылки, по двести штук в каждую.

Облетевшиеся самки представляют собой как бы живое, всхожее семечко и способны заложить новую колонию. Однако если это семечко бросить куда попало и как попало, оно не взойдет. Ведь оно похоже на кедровый орех, который лучше всего прорастает и развивается на месте сгнившего кедрового пня. В бутылках сотни молодых самок. И думать нечего, чтобы всем им предоставить безматочные муравейники.

Что такое безматочный муравейник? Это, конечно, само сооружение с обитающими в нем рабочими муравьями и молодью — личинками, куколками.

А может быть, самке, чтобы начать откладывать яйца и стать маткой, необязательны и сооружения, и муравьи, и личинки?

Не удовлетворится ли она лишь муравьями, потому что строительный мусор, очевидно, не заменит сооружения, а одни только личинки и куколки вряд ли заменят живое гнездо?

Точнее всего отвечают на подобные вопросы сами муравьи. Требуются, короче говоря, простые опыты, которые звено за звеном, шаг за шагом проверили бы правильность разных предположений.

И вот ответ: ни строительный мусор, ни грунт из подземных отсеков гнезда, ни личинки, ни куколки самке не требуются. Ей нужны только рабочие муравьи, однако не один, и не десяток, а по возможности больше. Эффект группы и здесь, как видим, сказывается.

Среди двухсот литров массы, взятой из живого муравейника, молодые самки скоро начинают откладывать яйца, причем смонтированные таким образом гнезда быстро входят в силу. Спустя какое-то время становятся заметными признаки жизни новой семьи, а вскоре по дорогам, ведущим к растущему куполу, начинают стягиваться цепи фуражиров с грузом сладкого корма от тлей с ближайших деревьев и вереницы охотников, волокущих личинок, трупы выпитых гусениц, части тела насекомых.

Этим способом на опытном участке были заложены первые десятки новых — в настоящее время процветающих — муравейников.

Так родилась служба биологической охраны леса от вредителей.

Но едва стал накапливаться практический опыт разведения лесных муравьев, сразу стало ясно, что не все расы одинаково пригодны для истребления вредителей. Оказалось, что даже у самого исправного охотника за насекомыми всех видов — у Формика поликтена — не все семьи одинаково хороши как охотники.

Семьи, оказывается, кое в чем важном различаются: одни воинственнее, другие — потише; даже по способу охоты семьи тоже разнятся.

Но в таком случае возможен отбор подходящих форм? Значит, есть смысл приниматься за выведение лучших пород муравьев Формика?

Сеть муравейников закладывается в лесу посевом бутылок, размещаемых по квадратно-гнездовой схеме. Бутылки с искусственно выведенными молодыми самками и отводки муравейника — вот, в сущности, все, что требуется для сохранения леса от совок, листоверток, пилильщиков, пядениц и других вредителей. Зеленеющие кварталы могучих лесов и горы деловой древесины, отвоеванной у вредителей, несет с собой эта новая, маленькая, но ценная победа науки.

Как всегда в таких случаях, это только начало, только первый маленький шаг по новому пути. Рыжий лесной муравей Формика поликтена успешно ликвидирует миллионы различных насекомых — вредителей леса, но не пригоден для того, например, чтобы уничтожать другие виды муравьев. А ведь и среди них есть немало таких, от которых человеку неплохо бы избавиться. Вспомним, к примеру, вредящих посевам жнецов, несноснейших Формика руфибарбис, Тетрамориум цеспитум, о которых не зря сказано, что это неистребимые породы.

Для уничтожения вредных муравьев тоже нашлось средство: муравей Соленопсис фугакс — вредитель муравьиных. Это мельчайшие муравьи, обитающие в гнездах крупных, где они неуязвимы именно вследствие своих мелких размеров и большой быстроты движений. Соленопсис не просто объедают муравьев, в чьих гнездах живут, но и пожирают их личинок.

Это не нахлебники, а паразиты; едва появившись в гнездах муравьев многих видов, они, как правило, быстро подсекают благополучие муравейников и приводят их к преждевременной гибели.

Но разве муравьи пригодны только для истребления разных вредоносных насекомых? Они влияют ведь и на почвообразовательный процесс. Чарлз Дарвин прямо указывал, что в образовании почвы участвуют не одни только дождевые черви, но и все вообще копающиеся животные различных видов, и, как он писал, «главным образом муравьи».

Роль муравьев в образовании почвы признавали и многие советские ученые.

Трудно сейчас загадывать, как могут быть использованы все эти знания. Еще очень небогат опыт заселения молодых полезащитных полос муравьями Формика, но он позволяет предвидеть, что при разведении леса в степных районах муравьи могут быть полезны и в борьбе за лес, и в борьбе за урожай.

О чем говорят янтарь и бутыль с муравьями формика

Приходилось ли вам брать в руки муравья, который бегал по земле за миллионы лет, точнее, за десятки миллионов лет до того, как на ней появился человек?

Сколько мыслей и чувств будит одно прикосновение к прохладному обломку янтаря, внутри которого сквозь влажное мерцание золотого тумана чернеет крохотным силуэтом прапращур современных мурашек. Никаких сомнений нет: это муравей. Его нельзя не узнать. Во всяком случае, с первого взгляда он ничем не отличается от множества тех сегодняшних муравьев, мимо которых каждый из нас с весны до осени бесчетное число раз проходит, не видя их, и которых нередко походя топчет, не замечая того.

В раздумье поворачиваешь обломок то одной стороной, то другой, пробуя проникнуть взглядом в глубь почти прозрачного куска минерализованной смолы, как если бы в нем была заключена сама вечность, само небо с россыпями звезд, все миры — дальние и близкие, живые и минувшие, знакомые и неведомые.

Десятки миллионов лет до появления человека!..

Но для того чтобы проникнуться сознанием значительности открывшегося, знакомство с муравьем необязательно начинать через памятник, в котором спрятано сбереженное от времени свидетельство астрономического возраста этой букашки. Достаточно снова вспомнить историю с флаттером, способ предупреждения которого существовал в утяжеленной кромке переднего крыла задолго до того, как люди стали летать.