Плесень

— Считаю, мы обязаны снарядить экспедицию. Хорошо вооруженный рейд. И чем быстрее, тем лучше.

Командующий СБ скептически покачал головой.

— Да, я настаиваю! — повысил голос Генрих. — Именно дальний рейд, но не военный, а научный. Солдаты СБ будет охранять моих людей.

— Вы не глава Научного Корпуса, — заметил Рэм.

— Но я исполняющий обязанности, и другого пока нет!

Ада хлопнула ладонью об стол.

— Я сказала — хватит! — С минуту, заставляя спорщиков злобно пыхтеть, она разглядывала бумаги. — Итак. Если мы верим всему, что здесь написано, то, получается, что во многом Остров Ломоносова превосходит нас. Это хорошо. Теоретически мы можем получить от них много полезного в плане технологий, а если объединимся, то сможем совершить прорыв во всех областях.

— Именно! — воскликнул Генрих.

— Подождите. Это безусловный плюс. Тут сказано, что Остров готов принять к себе любого человека, готов теснейшим образом сотрудничать в любой сфере во имя Возрождения. Слово написано с большой буквы, следовательно, имеет гораздо более глубокий смысл. — Сальникова повернула голову к голографической карте на стене. — Возрождение. Если они ставят себе целью вернуть поверхность, то, надо признать, весьма амбициозны. И, надо заметить, умны. Простые благородные идеи сплачивают массы и мотивируют их усилия во имя общего блага.

— Утопия, — не удержавшись, фыркнул Рэм. — Чтобы двадцать тысяч смогли очистить планету?

— Это возможно, — возразил Буланов. — При наличии соответствующих технологий.

Генерал взглядом дал понять, как именно относить к этой идее.

— Но при этом у меня много вопросов. — Ада посмотрела на нервничающего Генриха. — Мы уже говорили об этом, да? Почему они только сейчас вышли на связь? Мы прочесывали эфир на всех возможных для нас частотах больше полувека — и без толку. Я поддерживала этот проект только из уважения к Генералу, к его, так сказать, посмертному завету продолжать поиски. Но вдруг — сигнал. По большому счету, даже ваши умники-коллеги уже не верили в возможность установления контакта. И тут выясняется, что практически у нас под носом существует большая технологическая утопия с поистине поэтическим названием. Что вы думаете, Буланов?

Подобных вопросов он боялся, хотя и тщательно готовил себя к ним.

— Тут надо анализировать… думать…

— Да, как минимум, — сказал Лопатин. — А вы — экспедицию и как можно быстрее. Поверьте вояке, подобные вопросы не решаются с нахрапа. Можно таких дров наломать!

Генрих выдержал его тяжелый взгляд.

— Знаю. Но причин, почему Остров раньше не выходил на связь, может быть много.

— Назовите хотя бы одну, — потребовала Сальникова.

— Представьте. Вы укрылись в самый последний момент. У вас куча проблем. Нас миновали большие потрясения, Ада Вадимовна, но у них могло быть все по-другому. Сколько времени им понадобилось на восстановление, выработку стратегии жизни, идеологии, наконец? Вполне может быть, они там одержимы идеей Возрождения. Она помогает им жить, она же подсказала необходимость поиска других выживших. Да масса причин! — Буланов горячился. — Мы не узнаем, если не попробуем. Если будем торчать здесь и строить догадки!

— Верно, — кивнула Стальная Фурия. — И опять же — почему ответ на наш запрос поступил только сегодня?

Ученый покачал головой.

— Неизвестно.

На этот раз генерал удержался от шпильки. Впервые взяв бумаги, Рэм принялся разглядывать их, причем делал это с таким лицом, словно искал подвох.

— Слишком гладко, — заметила Ада, кивая на распечатку. — Хотите знать мое мнение? Вот оно. — Председатель Объединенного Комитета встала, чтобы размяться. — В записях, которые оставил Генерал перед смертью, содержится прямое указание на то, что мы обязаны вступить в контакт с другой колонией, если она стоит на нашем уровне или выше. Он тоже думал о Возрождении, но эта идея не стала для Бастиона цельной идеологией. Я считаю, что в том наш промах. Генерал был прав. Генрих, я разделяю ваши взгляды. Несмотря на риск, мы обязаны попытаться. Вы, Рэм, возражаете, да, я понимаю, но, помнится, вы благосклонно отозвались об идее программы дальнего поиска и готовы были предоставить своих людей. Почему бы не начать ее с поездки к Острову Ломоносова? Тут есть и свои преимущества: мы точно знаем, каковы координаты нашей цели и что там есть люди. Согласитесь, генерал, все лучше, чем на свой страх и риск ехать в пустоту! — Ада остановилась между столом и картой. — Вчера вечером я обсуждала это с членами Объединенного Комитета. Большинство из них согласны. Должны поехать ученые, но с хорошей охраной.

— Если мне поручат, я возглавлю научную часть экспедиции и установление контакта с островитянами, — сказал Буланов.

До того молчавший Рэм положил бумаги на стол и накрыл их своими ладонями.

— А теперь дайте сказать мне. Вот это уже больно похоже на ловушку.

Ада вопросительно изогнула брови. Генрих удивленно посмотрел на эсбэшника.

— Можете считать меня параноиком, но я отвечаю за безопасность Бастиона в целом и каждого отдельного его жителя, — сказал генерал. — Следовательно, я против экспедиции. По причине того, что мы знаем, куда ехать.

— Кто же нам может готовить ловушку?

— Да кто угодно! Сборище бродяг и бандитов, от которых мы отбивались столько лет. Вам мало?

— Но…

— Я себе вижу это так. Допустим, Остров Ломоносова существовал на самом деле. И существует сейчас. Только посылали сообщение не его жители, а те, кто пришел туда после их гибели. Допустим, мародеры получили полный доступ ко всем ресурсам убежища, и тут их осенило, какую пользу можно извлечь из всего этого богатства. При помощи передатчика можно заманивать в ловушку таких же умненьких чистоплюев, живущих под землей в достатке и комфорте. Почему нет? А, возможно, островитяне заранее подготовили рекламные проспекты и не успели ими воспользоваться. Такая честь выпала их убийцам. И вот мы клюнули на наживку и отправились в путь. Сунули голову в ловушку, оторвав от Бастиона значительную часть профессионалов. Я буду удивлен, если мы просто отобьемся от мародеров и вернемся восвояси. Но мы знаем, каков мир на поверхности. Что может быть за границами исследованной нами области? Короче говоря, я против, — добавил генерал. — Однако если будет голосование Комитета, мой голос, видимо, ничего не изменит.

Сальникова повела плечами. Кто знал ее достаточно хорошо, был в курсе, что этот жест означает раздражение. Председатель вернулась на свое место.

— Один голос за, один против, один колеблется.

— Либо, — не унимался Лопатин, — сами островитяне рехнулись. Может быть, они авторы ловушки и ничего у них нет. Просто хотят нас обчистить.

— Доказательств нет! — возразил Генрих.

— Правда. Но и ваш оптимизм ничем не подкреплен, — осклабился эсбэшник. — У нас обоих только предположения, построенные на профессиональном опыте.

— Я уверен, что это правда, — настаивал Буланов, — вы внимательно читали? Видите список, в котором перечисляются направления, в которых достигли успехов их ученые?

— Ну и что? — спросил генерал. — Вранье.

— Ничего подобного! — На миг Генрих испытал сильное искушение врезать по этой солдафонской физиономии, твердой, грубой, словно вырезанной тупым ножом из дерева. — У меня есть доказательство.

Ада устало потерла виски.

— Ну. Говорите.

Генрих развернул к ним бумаги, пристроив указательный палец у нужной строчки.

— Читайте! Здесь говорится о белой плесени! Они работают с ней, культивируют… Разве не читали?

— И? — спросила Сальникова.

Генрих вскочил.

— Да разве вы не понимаете? Они работают с белой плесенью! А мы, мы считаем ее только мифом, сказкой! Нам до сих пор не удалось ее обнаружить, несмотря на тщательные поиски. Вам ли не знать, генерал, что, помимо основного задания, командиры рейда имеют и секретное. Поиски белой плесени. Она может быть где угодно. Поэтому и каждый солдат имеет четкое предписание докладывать обо всех странностях. А Лабиринт! Основной целью поездки туда была именно белая плесень. Еще во времена Генерала к нам поступили данные, что она может быть там. Понятно, что слухи есть слухи, но мы обязаны проверять любую информацию.