Страница 15 из 48
— Выходи за меня.
— Солдат-солдат, — она тихонько вытирала его слезы ладонью, — что мы с тобой жрать-то будем? У тебя дома, наверное, стенгазета вместо туалетной бумаги?
— Сейчас нет бумаги, а завтра будет из шелка. Я заработаю, — Сергей как-то по-юношески вскочил, забыв о том, что голый. — Я смогу нас прокормить, я умный!
— Ты голый сейчас. И вот еще что… Я! — Варя проглотила горечь. — Я не хочу кормиться, понимаешь. И в стойле жить не захочу. Натягивай штаны, пионер. Заработаешь миллион — позвони.
Они вышли на улицу. Уже стемнело. Шли, молчали и думали.
«Интересно, кто я для нее?»
«Интересно, кто он для меня? А кто мне Ричард? Ричард… Мне нужно принять дозу»…
— Все, пионер, — Варвара резко развернулась и протянула руку. — Давай прощаться, чур, только без слез.
— Я думал… — Сергей замялся.
— Ты думал… Какое откровение?! Я знаю, о чем ты думал, сказать?!
— Скажи.
— Ты думал, что если я с тобой переспала, то можно меня теперь таскать за собой, как собаку?! Или ты хотел поехать ко мне?! — Варвара, подумав о наркотиках, уже торопилась и злилась. — Я, солдат, живу на квартире того, чьи пальцы у меня на шее, а удар кулака на губе. Мне негде жить! Конечно, можно в общежитие перебраться! Солдат и студентка — две голые худые жопы-мослы. Два нищих заброшенных куска говна. Пошел ты! Я не хочу быть говном! Я не так давно из него выбралась! И я еще чувствую на губах его вкус вперемежку со спермой Ричарда…
— А у меня во рту металлический привкус, как при контузии, и приятный аромат рыбы от твоих губ, — Сергей ничего не понимал и не слышал.
— Да пошел ты со своим романтизмом! Все, не провожай! Я сама тебя найду!
И ушла. А он стоял. Через полчаса сходил в магазин и купил чекушку водки. Выпил из горла и вернулся к театру зачем-то. Пришел в себя через час, когда закончился спектакль, и мимо прошел Верник с двумя, покрытыми предсексуальной испариной, кобылами.
* * *
— А далеко идти? — спросил Рич переводчика.
— Нет, здесь все поблизости. Маленьких комнат, где трахаться можно, — очень много.
— Забавно было бы узнать, сколько сейчас людей на этой улице одновременно ебется. Вот бы сверху посмотреть, а крыши убрать, чтоб только голые жопы свистели, — вслух подумал Горров.
— Я узнавал, — продолжил переводчик. — За одну ночь такая девочка, как ваша, примерно, пять — семь партнеров сменит.
— Три презерватива надень, Рич, — окатил грустной шуткой Горров. — А у девочки купи трусы и папочке своему под подушку засунь, чтоб мать нашла. Пускай тоже, сука, поучаствует в проекте.
— Заткнись. Он хоть и мудак, но он — мой отец, и ты не имеешь права его оскорблять, понятно?!
— Как знаешь.
— Я сам решу.
Они поднялись на второй этаж какой-то хибары, Хорхе придержал дверь, и все вошли в «святая святых».
— Большая кровать, уже застеленная свежим бельем,
— телевизор,
— зеркало,
— два плетеных кресла,
— бутылка какого-то местного пойла на столике из ротанга.
— Мило-то как, — выдохнул, издеваясь Горров, и, став абсолютно серьезным, хлопнул по-деловому в ладоши: — Работаем.
— Разговаривай только с ними. Мы в стороне. Нас — нет.
— Блядь. Хорошо. Переводчик?
— И его нет.
— Все.
Ричард сел на кровать. И голову обнял. Она обняла его за руки. Тихонечко. Он устал. И решил, что пошло все на хуй. Будь, как будет.
— Обязательно в душ?
Кивнув головой, она стала раздевать дочь.
Ричард ушел в ванную и, включив сильно горячую воду, обжигаясь, не замечал и молчал.
Завернулся полотенцем и вышел. Мама и девочка лежали уже под одеялом.
— Я не могу… — больше ничего не успел сказать Рич.
Они вышибли дверь… Автоматы… Положили всех на пол. Ричарда загнули голого на полу. Кричали. Полиция нравов Таиланда.
Ричард вскочил. Голый и кричал:
— Пошли вы на хуй! Я ненавижу вас. Всех. И тебя, Горров, сука ебаная.
* * *
— Стой, сука! — Злость на себя, на свой плохой секс, злость на злость Варвары выскочила сейчас в одной фразе.
Кобылы перешли с ржания на нервное блеяние, а Верник остановился и обернулся.
— Вы мне, уважаемый? — пытаясь соскочить, улыбкой спросил Верник.
— Да ебал я твое уважение, гондон! — Сергей подошел вплотную.
— Это ваше право.
— Че ты мне «ВЫ-каешь»?!
— Простите, не совсем понимаю вас… — Верник вынул из кармана ключи и отдал одной из девушек. Кивнул на машину, и те, испуганно оборачиваясь, ушли.
— Че ты лыбишься?!
— Я просто добродушен.
— Ты — хуемберендушен, сука! Понятно?! — уже закричал Сергей.
— Понятно, — прекрасно понимая, что так уж получается и никуда не деться, но стоит попробовать, выдохнул Верник. Посмотрел на ордена. — Три ордена Мужества. Афга?..
Крюк справа не дал договорить. Верник упал, а Сергей, истошно взвыв, ударил ногой какое-то четное количество раз. Верник затих. Повинуясь врожденному инстинкту, Сергей забрал его бумажник и побежал, второй раз, за день, ощутив металлический привкус во рту.
* * *
— Стоп! Снято! Блядь, да прекрати ты мне руки, сука, заламывать! — Горров орал на тупого тайца в одежде полицейского. — Да отпусти, ты, уебок коротконогий!
Переводчик крикнул на полицейского. Тот отдал команду, и все всех отпустили.
Горров взял бутылку виски. И полицейскому, хоть тот не понимал по-русски:
— Неси стаканы всем.
Полицейский принес стаканы. Ричард сидел, смотрел, потирал ноющие руки и не понимал происходящего.
— Значит, так, — Горров поднял стаканы. — Залудили по стакану. Потом объясню.
Все залили, включая плачущую с дочерью маму и, выжидая объяснений, смотрели на Горрова.
— Рич, твой отец настаивал, чтобы ты переспал с маленькой девочкой. Я с помощью Хорхе организовал полицию, чтоб на видео было. Чтоб отец твой не доебывался, почему… блядь, да почему. По сценарию сделаем, что нас полиция нравов схватила. Понятно?! И тебе не надо будет ребенка ебать, и отец твой меня не выебет.
Ричард подошел к Горрову. Смотрел на режиссера, как в первый раз.
— Налей еще… Я не ожидал, брат!
— Давай, пей. Нам еще к Хорхе домой ехать. Его дети ждут подарков.
Ричард не знал, что делать, что говорить. Почему-то в этот момент он сам чувствовал себя ребенком.
— Я хочу тебя обнять, Горров.
— Давай. Обними. — Пока Семен шел, поймал ревностный взгляд Хорхе. — Иди ко мне, — обнял Рича. — Ты заслужил.
* * *
— Але-е-е, милиция! — Пьяный Сергей звонил из телефона-автомата.
— Дежурный лейтенант Бенкендорф слушает.
— Че у тебя фамилия такая? Фашист, что ли, лейтенант?!
— Я вас слушаю.
— Это, слушай, Геринг, я тут Вернинг избил.
— Что?
— Не что, а кого?! Что у тебя по русскому языку было, немецкая морда?!
Короткие гудки. Сергей набрал повторно.
— Ой-ой-ой! Какие мы обидчивые! Я по делу звоню, на самом-то деле. Я Верника избил ногами.
— Какого Верника? Как ваша фамилия и где вы находитесь?
— Брат, ты не торопися. Понял, не то-ро-ПИСЯ! Понял, в чем тут прикол?!
— Да, понял. Что-то еще хотите сказать?
— Ладно, брат, я серьезно с тобой. У меня Афган за спиной… Кровью облитый, так что слушай уважительно.
— Слушаю.
— Я тут Верника избил и бумажник его взял. На хуй?! Сам не понимаю, блядь. Злюсь, сука, страшно сейчас на себя. И весь день такой, чуешь?!
— В принципе, да.
— Так вот, его там нет, где я его валил. Я хочу бумажник вернуть… И извиниться. Ты пробей, слышь?! Тут в портмоне его визитка с рабочим телефоном. Я звонил, но они мне, суки, не верят, ржут, бляди. Думают — развожу. А я его сильно вальнул.
— Давайте телефон. И перезвони, брат, через полчаса. Что-нибудь накопаю для тебя. Хорошо?