Кофе и Карнавал

После трапезы мы все вместе отправились в Восточный салон, где уже несколько вечеров подряд собирались сливки здешнего общества. Причем, как правило, вместе с детьми — уж не знаю, кто положил этому традицию, я с «юным баронетом Сайером», Рената с умницей Хенрихом, который становился просто очаровательным, когда побеждал стеснительность, или романское семейство. Наверное, поэтому наше времяпрепровождение больше напоминало общение старых друзей, нежели светские игрища — так же когда-то герцогиня Дагвортская приглашала на неделю-другую в гости своих подруг, и леди Милдред непременно брала с собою меня, и вместе с близнецами мы вносили определенную живость в скучные беседы старших…

Словом, теплая, почти семейная атмосфера в Восточном салоне обязательно должна была хоть немного согреть Арлин и Мэй.

Нынче вечером аксонская часть компании затеяла игру в шарады, и алманско-романское общество невольно оказалось подвинуто на роль наблюдателей. Поэтому явление новичков было встречено с неподдельным энтузиазмом. Леди Хаббард тут же принялась обхаживать Арлин и объяснять ей суть игры. У Мадлен глаза загорелись — еще бы, в искусстве пантомимы ей равных не было! А я думала о том, что если сейчас осторожно вывести тему беседы к рисованию, похвалить таланты леди Кэмпбелл и публично попросить ее о паре уроков, то будущие возражения Чендлера наверняка утонут в хоре всеобщего одобрения.

Игра предсказуемо затянулась допоздна. Наш злодей заявился в салон ближе к полуночи — забеспокоился за супругу. Мужская часть компании охотно приняла его в свои ряды и сразу двое, альбийский фабрикант и романец, поспешили выказать свое восхищение леди Кэмпбелл и её хобби, а леди Хаббард в своей обычной экспрессивной манере воскликнула, что тоже хочет учиться рисовать вместе со мною — «Ах, это такой шанс, такой редкий шанс… как это говорят? Возвыситься над собою и шагнуть вперед?». Романка с готовностью её поддержала, а старшая дочка альбийца робко заметила, что тоже «балуется акварелью».

Так Арлин неожиданно для себя (и вдвойне неожиданно — для супруга) встала во главе небольшого художественного кружка.

— Неплохой ход, Виржиния, — сдержанно похвалил меня на следующее утро за завтраком дядя Рэйвен. — Однако не передавите, иначе Чендлер может перейти в наступление, и ни вы, ни юная леди Кэмпбелл этого не выдержите. К слову, если вы все еще ищете повод для применения декрета «О дурных ветвях», советую обратить внимание на гостей Чендлера. Судя по всему, важные сделки, такие, как, например, со Шварцем, он предпочитает заключать лично, не через посредников. Я уверен, что у Чендлера есть определенные связи в парламенте, однако никак не могу их нащупать.

Я насторожилась.

— Намекаете на то, что Арлин могла видеть кого-то из его… «связей»?

— В своем особняке он ни с кем не встречался, да и слежку за одним человеком в Бромли, будь это даже Чендлер, организовать не сложно, — пожал плечами дядя Рэйвен. — Но перед свадьбой он слишком уж часто гостил в поместье Кэмпбеллов, и некоторым, гм, особенным людямвздумалось прокатиться по стране именно во время его отлучки. Впрочем, я уже и так сказал слишком много, — вздохнул он и посмотрел на меня поверх очков. — Я становлюсь нетерпеливым. Здесь, на «Мартинике», Чендлер для меня как тот локоть из пословицы — близок, да не укусишь.

— А вы бы хотели его укусить?

— Съесть с косточками, — усмехнулся маркиз, и мне вдруг стало не по себе. С этой его стороной я сталкивалась редко — слава Небесам, и потому от встречи до встречи успевала забыть. — И сейчас, во многом благодаря пусть и невольной, но все же союзнице в лице леди Кэмпбелл, это представляется как никогда возможным. Но игры с такими, как Чендлер, не прощают ошибок…

— Он опасен и для вас? — понизила я голос, чтобы Мэдди и Лиам в соседней комнате ничего не услышали. Дядя Рэйвен ответил также тихо — и откровенно:

— Мои поступки, Виржиния, также не всегда были безупречны. И Корона закрывает на них глаза лишь до тех пор, пока они остаются в секрете. Но если кто-то сделает их достоянием общественности… Не уверен, что у Чендлера нет опасных карт, мы слишком часто шли соседними тропинками. Но боюсь я не разоблачения, в конце концов, у меня есть достойная замена. Я боюсь, что втянул вас в слишком опасное дело, драгоценная моя невеста. А еще мистера Норманна упрекал, — рассмеялся он невесело.

Этот разговор дал мне немало поводов к размышлению.

Днем, оставшись наедине с книгой, я думала о том, что падение Чендлера затронет и множество других людей. Дядя Рэйвен и его опасные тайны; загадочные союзники из парламента; мистер Шварц, определенно, извлекающий большую выгоду из сотрудничества; Арлин, чья репутация может быть непоправимо испорчена… Остаться вдовой, не достигнув и двадцати лет, не так уж страшно само по себе, особенно если брак многие считают мезальянсом. Но предположим, что доказательства измены Чендлера нашлись. Вдруг он заявит на суде, что Арлин обо всем знала и тоже участвовала, скажем, в заговоре против Короны? Если учитывать историю ее рода, то найдутся многие, кто поверит в такую ложь.

И еще — точил меня червячок сомнения, мог бы дядя Рэйвен, например, сознательно пожертвовать сестрами Кэмпбелл, чтоб добраться до старого врага. Скрепя сердце, я вынуждена была признать — мог бы. Особенно если Чендлер действительно угрожал спокойствию Аксонии.

А мог ли он использовать меня, чтобы через Арлин и Мэй…

Резко захлопнув книгу, я постаралась выкинуть эти мысли из головы.

Политика — дело далекое и темное. Очень редко она убивает прямо и открыто, как «Дети Красной Земли», чаще сцеживает яд годами… А опасность, угрожавшая леди Кэмпбелл, была ясной и близкой.

И понятной.

Значит, надо было сперва разобраться с нею, а уже затем выяснять подоплеку неприязни дяди Рэйвена к Чендлеру.

Решив тем же вечером поговорить с Арлин о гостях, приезжавших к её супругу в поместье Кэмпбеллов, я отправилась на прогулку. Мадлен пока занималась математикой с Лиамом, а чирикать о всякой ерунде с леди Хаббард мне не хотелось. Благо за последнее время нога почти зажила, и по каюте я даже ходила без трости, так что прогулки в одиночестве перестали быть трудностью.

Уже на палубе мне подумалось, что надо поговорить с Ренатой и помириться — с достопамятного происшествия мы встречались редко и только в большой компании. Но заглянув в двери Восточного салона, я увидела, что Шварцы мило беседуют с семейством де ла Крус, и прошла мимо. Встречаться с Карлом Шварцем не хотелось, как и становиться жертвой романского темперамента и говорливости.

То ли из-за легкой непогоды — с утра накрапывал дождик, прекратившийся только час назад, то ли из-за сонливости, буквально витавшей в воздухе, на палубе почти никого не было. Дважды пройдясь вдоль борта, я встретила лишь служанку с тележкой да трех хохочущих матросов. Один из них, рыжий мужчина с изрядным синяком под глазом, громко пожелал мне хорошего дня, и двое других шикнули на него, сопроводив это чем-то вроде «доиграешься же опять!». Я присмотрелась повнимательнее — и с удивлением узнала в рыжем жертву мистера Чендлера.

— Кхм… Кэрриган, верно? — улыбнулась я приветливо, жалея, что рядом нет Мадлен. Все же леди не стоит находиться в обществе трех мужчин, да еще не самого высокого сословия. — Надеюсь, ваше здоровье в порядке?

— А что ж ему сделается, э? — хохотнул Кэрриган. — Матросы — они из просоленных канатов сделаны, кхе-кхе… Да к тому же та леди за меня беспокоилась, а ледино беспокойство — то еще лекарство! Вон, даже фруктов мне со служанкой прислала, ей-ей, как вашей благородной братии…

Я вздохнула и подумала, что при всей моей симпатии к Арлин это нельзя было назвать благоразумным поступком. И дело даже не в сплетнях, хотя полезней для репутации передать в качестве компенсации хайрейн-другой через капитана, а не фрукты — через служанку. Арлин снова давала супругу повод для гнева. Уж не потому ли Чендлер начал эксперименты со снотворным?