Страница 38 из 60
На мое счастье, дома оказалась Лера — она собиралась в школу и очень мне обрадовалась.
— Вот здорово, что ты приехала, я с занятий сорвусь!
— Этого еще не хватало, — вяло запротестовала я, — а что скажет отец?
— Должен же он понимать, что у нас гостья и я не могу думать только о себе…
В этот момент хитрая девчонка как раз о себе и думала. Но зазвонил телефон. Валерия взяла трубку.
— Да, папа, собралась. Задержалась. Не кричи, Лариса приехала. Что же мне бросить ее? Первый урок — биология. — Она внимательно посмотрела на меня: — По-моему, не очень хорошо. Ладно, папа. — Она положила трубку и сказала: — Удалось вырвать только первый урок. Потом он сам приедет. Спросил, как ты выглядишь. Извини, но я сказала как есть.
— Он тоже с работы сорвется?
— Конечно, — вздохнула она, — родители относятся к себе совсем не так строго, как к детям!
Мы помолчали.
— По-моему, он обрадовался, что ты приехала.
— Наверное, тоже хочет получить от меня недостающее звено.
— Какое звено? — Глаза девчонки заблестели.
— Пока не знаю какое. В его версии, — неопределенно пояснила я, слыша в собственном голосе разочарование. Хотя в моей редакции радость Михайловского по поводу моего приезда выглядела достовернее, я бы предпочла знать, что он мне просто обрадовался.
— Говорят, у вас в Костромино такие дела закручиваются! — вдохновенно начала говорить Лера, но глаза ее при этом — странно, шестнадцатилетняя девчонка, а взгляд опытного следователя — внимательно следили за моей реакцией.
— Папа тебе рассказывал?
— Как же, от него дождешься! Все приходится самой по крупинкам собирать. Наши болтают, какую-то женщину убили. Трепотня?
— Ничуть, — сказала я. — Эта женщина была моей соседкой. То есть не моей, а соседкой тети Липы… ну, то есть…
— Я поняла, — сказала Лера, — та Лидия Тимофеевна, которую допрашивал папа. По-моему, тебе опасно оставаться в этом доме.
— А какую опасность я представляю для кого бы то ни было! — беспечно отозвалась я, в глубине души вовсе так не считая.
— Они могут подумать, а вдруг соседка успела тебе все рассказать?
— Кто такие они, и что все?
— Они — убийцы. А все — это то, чему сама Лида, возможно, не придала значения. Ты что, детективов не читаешь?
— Нет, — пожала я плечами.
Кажется, я несколько упала в глазах моей юной приятельницы, потому что она категорически заявила:
— В наше время если что-то и можно читать, так только детективы! Все остальное — полный отстой. Или боевики, где одна пальба да горы трупов, или любовные романы, где сплошь такие мужчины, которых на свете не бывает!
Я могла бы сказать Лере, что не знаю, как насчет трупов, а ту самую пальбу я слышала совсем недавно. А мужчины из любовных романов очень похожи на ее собственного папу. По крайней мере мне так казалось. Неужели я, как девчонка-фанатка, создала себе образ и к нему теперь примеряю всех мужчин, которые встречаются в моей жизни?
— Пойдем, я тебя чаем напою, — сказала Лера. — Тебе явно надо подкрепиться. Все это, как ни крути, стресс.
Я села за стол, а она достала чашку с блюдцем и полезла в холодильник.
— Лера, а как ты думаешь, у твоего папы есть недостатки?
— Навалом, — не задумываясь ответила девчонка и стала загибать пальцы: — Во-первых, он страшно не любит признавать свои ошибки, а если и признает, то не спешит извиняться. Во-вторых, когда он принимает душ, то всегда плещется, как слон, — вода во все стороны льется. Я и занавесочку повесила, неужели так трудно ее задергивать, когда в ванну становишься? Вечно на полу лужи!
Ну, положим, насчет занавесочки, я бы живо отучила его лить воду на пол, а вот признавать ошибки… Это гораздо сложнее… Киреева, о чем вы думаете? Ты посмотри, она уже за мента замуж собралась! Домой надо ехать!
Федор примчался через полчаса. Влетел в комнату, как ангел мщения, и грозно уставился на меня, махнув дочери: «Свободна!»
— Ну, папа…
— Я сказал, немедленно в школу! — гаркнул он, отчего бедная Валерия схватила рюкзачок и поспешно ретировалась, впрочем, бросив на меня сочувственный взгляд.
— Федя, — укоризненно заметила я, — Лера уже девушка, а ты с ней обращаешься как с малышом-хулиганом.
— Переживет! — коротко рубанул он и сердито прищурился: — Где ты была?
— Вот, и со мной как с преступницей разговариваешь…
— Короче!
— Когда ты ушел, я еще часа полтора повалялась…
— Еще короче!
— Как с тобой трудно.
— А с тобой легко? Я чуть с ума не сошел, когда ты пропала. Все костроминские закоулки облазил, а тут еще возле особняка Далматова стрельба началась… Ой, девчонки, я с вами до пенсии не доживу!
Он, видимо, передразнил кого-то, и так смешно, что я не выдержала и расхохоталась, но под его взглядом осеклась. Друг Федька своими ледяными очами заморозил меня на лету. Я так ледышкой на пол и шмякнулась, только осколки льда в стороны брызнули. Отчего я решила, что именно под моим влиянием этот айсберг начнет таять? Просто на минутку мне показалось…
— Я у тебя что-то спрашивал, — напомнил он.
Нет на него моей шефини Ольги. Ею бы он не покомандовал. Уж она бы нашла, что ему сказать! Но сама я, увы, так вести себя не могла.
— Федя…
— Тридцать пять лет Федя.
— Неужели ты думаешь, что я пошла бы к Бойко по своей воле?
— Значит, ты была у Александра Игнатовича? Я так и думал. Боялся только, что у него достанет ума взять тебя с собой на разборки с Далматовым.
— Но я здесь ни при чем!
— Неужели тебя заставили?
— Бойко сказал, что он тоже ни при чем.
— И это понятно, все ни при чем. С понтом, его ребятки проявили дурную инициативу. Хотел произвести на тебя впечатление порядочного человека. Либерала. Да у него в службе без приказа муха не чихнет!
— Мухи не чихают.
— Ты не знаешь этого наверняка… Тебе чем-то угрожали?
— Кажется.
— Не понял.
— Ну, в спину что-то уперли. Металлическое…
— Ладно, ты им поведала все, что они хотели узнать?
— Да он ничего особенного и не спрашивал. Только о том, чего было нужно Далматову от меня?
— И ты сказала?
— А разве это тайна?.. Да, еще я сказала про соседку Лиду.
— А что Бойко?
— А ничего Бойко! И незачем меня как преступницу на вытяжке держать!
— Просто я жду, когда ты наконец мне все расскажешь.
Только сейчас я обратила внимание, какие у моего возлюбленного усталые глаза. И круги под ними залегли. Конечно, он спал всего два часа, а нагрузочка оказалась не приведи Бог! Он почувствовал мой взгляд и встряхнулся, как вылезший из воды пес.
— А я думала, это ты мне все расскажешь. Я не понимаю, почему ты искал меня по всему поселку, да еще и волновался при этом? Большую часть дня я провела дома, упаковывала вещи…
— Уже?
— Федя, но у меня же работа! Своя фирма — это гораздо важнее, чем чужая. Ведь за меня мою работу никто не сделает… То есть моя подруга, конечно, может какое-то время тянуть лямку одна, но прибыль-то мы делим пополам.
Федор, наверное, подумал, что для меня прибыль важнее всего, но как ему еще объяснить? Я вдруг стала страдать косноязычием и никак не могла подобрать нужных слов… И почему я не сказала, что упаковывать вещи мне помогали люди Бойко?
— Понимаешь, я не могу все бросить…
— Я понимаю.
Мне захотелось плакать. Но он действительно меня понимал, потому что о своей работе думал сутками.
— Случилось что-то серьезное?
То есть я и сама догадывалась, что именно, но, может, Федор расщедрится хоть на какие-то подробности?
— Сегодня в нашем районе произошло эпохальное событие: две преступные группировки выясняли отношения с помощью огнестрельного оружия, и одна другую практически уничтожила…
Он хмыкнул и покачал головой, как бы не веря самому себе.
— Подумать только, все произошло от того, что одна приезжая молодая женщина оказалась в Костромино, чтобы оформить причитающееся ей наследство.