Страница 34 из 60
— Твой папа, Ларочка, оказался провидцем. Именно во сне она замерзла. А точнее, утонула, и в ее желудке, кроме шампанского и легкой закуски, обнаружено небольшое количество снотворного. По мнению одного опытного патологоанатома, она приняла его вместе с шампанским. Может, вздремнуть захотела…
— А вы в это не верите?
— У меня своя версия, — просто сказал он.
— Мне нельзя ее узнать? — чуть ли не умоляюще спросила я, в момент забыв о своем негативном отношении к торговцам оружием.
Он внимательно посмотрел мне в глаза и вздохнул.
— Липа любила тебя, девочка. Она часто мне говорила, что представляет свою неродившуюся дочь именно такой, как ты… А версия моя вот какова. Липа встретилась с кем-то, чье имя мы пока не знаем, скорее всего, у него на квартире. Ребята проверили: в тот вечер ни в одном из ресторанов ее не видели. И наверное, этот человек пригласил ее на переговоры… Мне кажется, она случайно узнала или увидела такое, что не предназначалось для посторонних глаз или ушей.
Надо же, такую версию почти слово в слово высказал и Федор.
— На переговорах ей в бокальчик подсыпали совершенно безвредного, но достаточно крепкого снотворного, а когда она заснула, отвезли ее на берег реки и аккуратно опустили в прорубь. И чтобы она от холода сразу в себя не пришла, немного придержали под водой…
Бойко говорил со мной, но меня не покидало ощущение, что он усиленно обдумывает что-то. Что-то для него прояснилось. Благодаря мне? Но я разве что-то важное сказала? Даже про найденную в шубе тети Липы бумажку умолчала. За исключением, наверное, личности убитого.
Мне трудно делать какие-то выводы. Я не знаю толком ни Далматова и его людей, ни Бойко, так что представить масштабную картину происшедшего я не могу.
В моей голове и так шумело от всех потрясений, потому, наверное, я соображала не очень живо, но к Бойко-то это не относилось…
— Вы похожи на Липу, — сказал Александр, нарушая повисшее в его кабинете молчание.
— Чем? — удивилась я. Ни цвет волос, ни форма носа, ни фигура не походили у меня на теткины.
— Разрез глаз типично киреевский. У Сергея такой же. Я не сразу поняла, что он имеет в виду моего отца.
— Вы знали моего отца?
— Встречались. И я был благодарен ему, что он поехал на похороны и отдал последний долг…
Голос его прервался. Больше он ничего не сказал, и я, подождав некоторое время, все же продолжила:
— Только поэтому меня привезли к вам? Из-за разреза глаз?
Он быстро пришел в себя и даже расхохотался, с симпатией взглянув на меня. Но сказал не совсем понятно:
— Молодость беспечна. А загнанные волки опасны.
— Вы имеете в виду Далматова или себя?
Ну кто меня дергает за язык? Словесный понос напал, что ли? Бойко взял стоящее поблизости кресло и сел так, что почти касался моих коленей своими.
— До загнанного волка мне пока далеко, а вот почему вы упомянули Жорика? Нет-нет, не хмурьтесь, у нас все добровольно: товар — товар. Иными словами, предлагаю обменяться информацией.
Теперь я его совсем не боялась. Не знаю почему, просто в один момент вдруг поняла, что он не только не сделает мне ничего плохого, но и постарается, чтобы другие меня тоже не обидели. Потому мне больше не мешали ни дрожь, ни волнение, ни прочие смятения чувств. И я сказала:
— Сомневаюсь, что это будет равноценный обмен. Имеется в виду информация с моей стороны.
— Будь что будет, я рискну. Не думайте о том, насколько ваши знания важны или вовсе не значительны. Порой одна фраза, да что там фраза, одно слово может пролить свет во тьму. Или на тьму? Надо же, стал забывать… В общем, прольет. Начинайте.
— С чего?
— С того, как вы познакомились с Жорой-Быком. Прошу прощения, с сотником Далматовым. Чего вдруг он воспылал к вам таким интересом? Спрашиваю, потому что, пардон, его сексуальные пристрастия лежат несколько в другой области. Хотя говорят, что у него случались романы и с женщинами… Ради Бога, не сочтите меня сплетником, сам не знаю, почему я вдруг озвучил компромат на нашего славного сотника…
В конце концов, что я мнусь? Я же не на службе в уголовном розыске и вообще в государственной структуре. Я, как и Бойко, — представитель частного бизнеса. И сейчас мы общаемся с ним не как соучредитель фирмы «Каола» и торговец оружием, а как два человека, хорошо знавшие и любившие тетю Липу.
После такой расстановки акцентов общаться с Бойко мне стало гораздо легче.
— Говорите, почему они воспылали ко мне интересом? Честно говоря, я и сама хотела бы об этом узнать.
— Еще одна любопытная, вся в тетку. Я же все время твердил ей: меньше знаешь, крепче спишь. Не послушалась.
От его слов на меня пахнуло холодом. Могильным. Он вовсе не угрожал и не пугал меня, просто констатировал. Этак по-отечески. Однако я никак не отреагировала. Во мне вдруг что-то будто заклинило, и я никак не могла заставить себя открыть рот.
— Может, ты считаешь, что это я утопил Липу? — обеспокоился хозяин «Бойко-маркета», сразу забыв весь официоз.
— Нет, почему-то такая мысль даже не приходила мне в голову. Вы никаких других подробностей о ее гибели больше не знаете?
— К сожалению, фактов у меня нет. Только разрозненные сведения; чтобы собрать их в единое целое, надо обладать какими-то другими способностями. А может, и возможностями. Наверное, Михайловский — наш общий знакомый — управился бы с этим куда проворнее…
— Вот и я об этом подумала. И даже деньги ему предложила. Небольшие, как частному сыщику, чтобы он нашел убийцу.
Он некоторое время оторопело рассматривал меня, потом хмыкнул:
— Какой идиот выдумал, будто женщины — непременно трусихи. Они куда смелее многих мужчин. Ну и как отреагировал на ваше предложение правильный мент Федор Михайлович?
— Как-то невнятно. Я до сих пор не знаю, он работает на меня или удовлетворяет свое профессиональное любопытство.
Между нами словно происходила пристрелка. Я могла бы сказать Бойко о записке, найденной мной в шубе тетки. Или о том, что Далматов уже купил у меня дом и даже предложил отправить мне домой вещи, которые находятся в доме. Разве что прямо не сказал: «Давай живо убирайся отсюда, и чтобы ноги твоей в Костромино больше не было!»
— Липа мне всегда доверяла. — Кажется, я вовремя включилась, Александр как раз начал рассказывать о своих отношениях с Олимпиадой. — И прежде от меня ничего не скрывала, а в последнее время стала чего-то недоговаривать. Мол, погоди, я и сама еще никак не разберусь, что к чему. А накануне гибели Липа позвонила мне, захлебываясь от радости: «Я такое узнала, расскажу, не поверишь!» Но до меня ей дойти не дали.
— И вы знаете кто? — спросила я напрямик.
— Думаю, сегодня я узнаю это наверняка, — уклонился он. — Так на чем мы остановились? Кстати, Жору Далматова прозвали Быком вовсе не на зоне. Это к вопросу о бандитах. Кого вообще вы к ним относите, Лариса Сергеевна?
Ага, значит, его мое высказывание задело? Не хочет числиться бандитом Александр Бойко.
— Кличка тянется за ним с юности. Его звали бы так, даже если бы он не сидел. Он всегда пер напролом. Во всем. Пытался даже меня подвинуть. К счастью, обошлось без большой крови, но наполеоновских замашек он не оставил. Сейчас времена другие, но Жора так и не понял. Одно слово, бык, а таким рано или поздно рога обламывают…
Со мной Далматов был сама любезность. И вовсе не так примитивен, как говорил о нем Бойко.
— А Вирус? Ему кличку на зоне дали?
У меня определенно бзик — отчего я решила, что все местные «крутые» непременно бывшие заключенные?
— За ним она тоже с давних времен тянется. Герман год отучился в мединституте, во время которого подрабатывал лаборантом у вирусологов.
— Понятно.
— Теперь встречный вопрос: эти… Далматов и компания сказали, что им от вас нужно?
И опять мне пришлось рассказывать, как сотник купил у меня теткин дом. Против ожидания Бойко прореагировал совсем не так, как Михайловский. Этот стукнул кулаком по подлокотнику и вскричал: