Страница 35 из 53
— Ага, я еще должен сказать тебе спасибо.
— А как же, это, можно сказать, черный пиар...
— Не забудь позвонить...
— А если у нее нет мобильника?
— Но у тебя-то есть!
— Это что же получается: никакое доброе дело не должно остаться безнаказанным? Тебе двадцать долларов отдай, теперь еще рублей десять на сотовом истрать...
— Можно подумать, доллары ты мне отдал!
— Отдал не отдал, а теперь ты все время будешь мне напоминать, я стану нервничать, оно мне надо?
— Нервничать! Не смеши. Когда это ты нервничал? Две свадьбы, два развода — а все как с гуся вода.
— Просто ты мне завидуешь.
— Завидую. Я бы тоже хотел вот так ни за что не отвечать и жить в дедовом доме на Свинячьем хуторе.
— Все ясно, вот ты и попался. А я-то все думал, чего он уговаривает меня дом продать?
— До встречи, балабол! Не забывай матери звонить, а то она меня всегда спрашивает: «А как там Андрюша?» Что я ей вынужден говорить? До сих пор не повзрослел.
— Добрый ты, братец, и за что только я тебя люблю!
— Так я тебе и поверил!
Алексей захлопнул дверцу машины и медленно поехал по узкой грязной улице.
Крамаренко Андрей вернулся во двор, перед тем заперев калитку на замок. В самом деле, во дворе бегает не какая-нибудь мелкая дворняжка, породистая немецкая овчарка. Правда, купленная в российском питомнике. Но хозяева вроде завезли родителей Ральфа Шермана Ульриха, в просторечье Шерхана, из самой Германии.
Он насыпал в миску сухого корма из огромного пакета и поставил перед своим любимцем:
— Лопай, заслужил.
Шерхан, как и подобает собачьему джентльмену, не стал бросаться на корм, подошел к миске медленно, издав отчетливое пренебрежительное фырканье. Мол, тоже мне награда! Он предпочитал еду натуральную, которую его хозяин готовил не часто по причине лени. Вот вторая жена Крамаренко варила псу похлебки с косточкой. Ей нравилось чувствовать себя хозяйкой такой великолепной собаки, которой теперь приходится питаться этими малоаппетитными сухими шариками!
Андрей не спешил войти в дом, все тянул время. Зачем-то переставил лопату, поправил в сенях ящик с картошкой — придвинул поближе к стене.
Сейчас он войдет в дом, увидит очнувшуюся незнакомку, ее испуг и, не дай Бог, истерику: «Где я, что со мной?» Постоял перед входом и, сердясь на себя, решительно потянул ручку двери.
Женщина и в самом деле пришла в сознание. Она даже попыталась встать, так что Андрей подскочил к ней и чуть ли не силком уложил обратно.
— Лежите, врач сказал, у вас сотрясение мозга. Она посмотрела на него огромными карими глазами с поволокой — наверное, у нее в родне явно кто-то с Востока — и осторожно притронулась к повязке.
— Он ударил меня в лицо.
— Ничего, Шерхан отомстил за вас этой твари.
— Он отобрал мой мобильник.
Женщина говорила и не сводила с Андрея глаз, словно пыталась понять, на что она может рассчитывать. Впрочем, тут же пояснила:
— Мне так неудобно, из-за меня у вас уйма хлопот, но... Если можно, я хотела бы позвонить маме.
Она забрала дочку из садика и теперь, наверное, ждет, что я приеду.
— Пожалуйста, звоните! Скажите, что сегодня вам нельзя никуда ехать, а завтра, если самочувствие позволит, пусть родственники приезжают за вами.
— Но я вас, наверное, стесню.
— Ничего вы не стесните! Необходимую помощь вам оказали, потому лучше полежать.
Он принес женщине свой мобильник, мысленно усмехаясь, что и на этот раз оказался прав. Правда, только в отношении своего телефона. В самом деле, жалко ему, что ли. С таким-то тарифом — шестьдесят копеек минута.
Но в остальном он оказался не прав. Ни истерики, ни паники, вполне мужественная особа.
Андрей украдкой посматривал, как она, осторожно повернувшись на бок, стала нажимать кнопки телефона, и, устыдившись, отправился на кухню. Зачем смущать девчонку — на самом деле она для него девчонка, не больше двадцати пяти, при том, что ему тридцать два. Прав Леха: худущая она как бы не по возрасту. Надо подумать, чем ее накормить. Небось с работы, еще не ужинала...
А почему он решил, что она работает? При таких-то шмотках и бриллиантовых сережках. Похоже, Шерхан вовремя успел. Не то нападавший выдернул бы их вместе с ушами... Выходит, пришлось ему довольствоваться одним мобильником. Тоже наверняка нехилым.
— Может, вам нужно посетить место уединения? — весело спросил он, возвращаясь в комнату.
— А у вас есть прямо в доме? — удивилась она.
— Понимаю, непохоже, — усмехнулся Андрей. — Это дом моего деда, а он сделал септик еще тогда, когда о канализации в этих краях знали только понаслышке... Давайте я вам помогу.
Он проводил ее до ванной — у него совмещенный санузел, — подождал, пока она вышла, отвел обратно.
— Этот гад разбил мне все лицо, — пожаловалась она, укладываясь.
— Ну, не все, — неуклюже успокоил он, — только нос. Врач оказал вам помощь своевременно, но синяки под глазами, конечно, продержатся не меньше недели... Минут через пятнадцать мы будем ужинать. Вы едите пельмени?
— Покупные? — поинтересовалась она.
— Зачем же покупные? — немного обиделся Андрей. — Я, конечно, человек ленивый, но не настолько. Иной раз нарочно выделяю для этого вечер и сижу себе леплю.
— У вас нет телевизора? — Она обвела взглядом комнату.
— Есть, в моей спальне и на кухне. Вы хотите посмотреть?
— Нет, что вы, это я так. Представила себе, как вы лепите пельмени и смотрите телевизор... Вы живете один?
— Сейчас — один.
Наверное, ей показалось, что он неохотно отвечает на ее вопросы, и она замолчала.
— Кстати, — он заговорил первый, — я даже не знаю, как вас зовут.
— Дарья. Дарья Уварова.
— А меня — Андрей Крамаренко.
— Очень приятно.
Он пошел на кухню — вода наверняка закипела. Дарья. Представляется-то как! Другая бы сказала: Даша. С долей кокетства. А она: Дарья!
Главное, Андрей не спросил у брата, можно ли ей есть. Не сдвинет ли она что-нибудь там, внутри.
Он на минутку вернулся и забрал лежащий возле нее мобильник. Позвонить брату. Надо же, она упала прямо к нему во двор! Наверное, летела и вывихнула крылышко. Такая вот райская птичка.
Глава шестнадцатая
Егор сидел на диване, Игорь — брат Аллы — в кресле напротив. Оба пришли на встречу вовремя, но Егор на полминуты раньше, что дало ему возможность пробежаться по квартире своей возлюбленной, заглянуть во все углы.
Алла нешуточно обиделась.
— Как ты мог подумать, будто я стану играть не на твоей стороне! Вот скажи, чего ты искал? Или кого? Решил, что у меня в шкафу сидит киллер?
Он потрепал ее по щеке, как неразумного ребенка:
— Детка, я проверяю даже себя. Мы — люди, а значит, продукт несовершенный. Я даже одну поговорку для такого случая переиначил: не ошибается тот, кто не живет. Поняла?
Впрочем, он всегда изъяснялся витиевато. На взгляд Аллы. Почему, непонятно. Неужели такая манера не раздражает его... она не могла подобрать слова помягче, чтобы назвать тех, кто... состоит при нем, что ли. Подельники? Товарищи? Кореша? Или они все теперь называются одним словом — пацаны? Так вот, когда тобой командует человек, у которого, на твой взгляд, тараканы в голове, то разве не захочется как-нибудь от его командования избавиться? Или он их берет еще чем-то, пока Алле неизвестным?
Раньше Алла, поступая в колледж или принимая от Гармашихи ее хозяйство, думала только об одном: уйти от криминала, от таких людей, как ее братья и Егор, уйти вообще в другой мир, где есть театры и симфоническая музыка, а мужчины не употребляют при женщинах матерных слов.
Но оказалось, сделать это гораздо труднее, чем думалось. Мир Аллы, в котором она выросла и который тихо ненавидела, не хотел ее отпускать. Даже новое чувство, так внезапно ворвавшееся в ее жизнь, отдавало тем же самым душком Свинячьего хутора. Пусть и пришло совсем из другого района города.