Страница 47 из 68
Куки собиралась еще немножко поработать и как раз проверяла автоответчик, когда я направилась на выход. Диби оставил одно сообщение – объяснял, где находится машина Куки, и требовал от меня заявления. Разве я не преподнесла его на блюдечке? Все ему мало.
– Ты домой? – недоверчиво нахмурилась Куки.
– А что, не похоже?
– Отвечай.
– Домой, – усмехнувшись, честно призналась я.
– Ладно. Что насчет мадам Мариголд?
– Та еще загадка. – Я изумленно покачала головой. – С чего вдруг, черт возьми, она упомянула о сыне Сатаны?
– Если бы я знала. Я создала тебе липовый ящик и написала ей письмо. Проверяй время от времени. – Она вручила мне клочок бумаги с логином и паролем. Наконец выражение ее лица смягчилось. – Он в порядке, Чарли. Я уверена.
От одной мысли о Рейесе легкие отказались наполняться воздухом. Я решила сменить тему, пока не посинела от нехватки кислорода. Синий цвет мне не к лицу.
– Мадам Мариголд чокнутая. И я думаю, что Мими подалась в бега.
Куки улыбнулась:
– Согласна. По обоим пунктам. Мне кажется, Мими знала, что происходит, поэтому и залегла на дно.
– Мы ее найдем, – заверила я, кивнув для убедительности, и направилась домой.
Там меня ждала холодная миска хлопьев и душ. Горячий душ, потому что мертвый парень из багажника больше не придет. Плут.
Едва моя голова коснулась подушки, меня разбудило знакомое ощущение на коже. Тепло. Покалывание. Распахнув глаза, я уставилась на единственного и неповторимого мистера Рейеса Александра Фэрроу. Он сидел на полу под окном и наблюдал за мной.
Он был в нематериальной форме. Несмотря на темноту, которая скрывала предметы в спальне, каждая линия его тела была отчетливо видна, маня, соблазняя смотреть и смотреть, как это бывает, когда смотришь на гипнотизирующие волны океана. И я не стала сопротивляться – прошлась взглядом по всем его равнинам и долинам.
Я перевернулась, чтобы заглянуть ему в лицо, и зачем-то сильнее натянула на себя одеяло.
– Ты умер? – спросила я, не узнавая собственный голос.
– Разве это важно? – ответил он вопросом на вопрос.
Он сидел, как и на черно-белой фотографии, которую я видела у Маньячки Элейн Оук: рука лежит на согнутом колене, голова откинута к стене. Я попала в ловушку его магнетического, тяжелого взгляда. Даже дышать было трудно. Ничего на свете мне в тот момент не хотелось так, как подойти к нему, узнать каждый сантиметр его крепкого тела… Но я не посмела.
Как будто зная, о чем я только что подумала, Рейес улыбнулся и склонил голову набок.
– Маленький ангел смерти. – Голос его был похож на ириски: такой же мягкий, сладкий, соблазнительный. У меня едва слюнки не потекли. В буквальном смысле. – Я привык часами наблюдать за тобой.
Я поборола прилив восторга, вызванный его словами. Только подумать! Он за мной наблюдает. Смотрит. Изучает. Хотя он все равно наверняка почувствовал то же, что и я. Ему ли не знать, какой легкомысленной я становлюсь, когда дело касается его.
– Я часто смотрел, как ты бежишь через парк к качелям. Помню, как развевались у тебя за плечами блестящие волосы, как они водопадом струились по спине. Как после фруктового мороженого краснели твои губы. А твоя улыбка… – Он тяжело вздохнул. – Господи, она была ослепительна.
Учитывая, что он на каких-нибудь три года старше меня, его слова вовсе не звучали так по-извращенски, как может показаться. В глубоком голосе я слышала призыв, манящую энергию, которая тянула меня к нему, соблазняла, как будто он какой-то инкуб, и каждая клеточка во мне трепетала в ответ, дрожала от примитивной, такой всепоглощающей тоски по нему, что я едва дышала.
– А в старших классах, – продолжал Рейес, как будто заново переживал прекрасный сон, – ты так по-особенному носила книги… Помню изгиб твоей спины, безупречную кожу. Я хотел тебя, как звери жаждут крови.
Я слабела с каждым словом, с каждым биением его сердца, которое эхом отражалось в моем. Я знала: если он продолжит, мне не устоять. У меня нет такой суперчеловеческой силы, чтобы долго сопротивляться ему. Во мне просто-напросто совсем не много суперского, и неважно – человеческого или не очень.
– А что такое самородная сера? – спросила я, надеясь потушить бушующее пламя. А еще я хотела напомнить ему, откуда он родом. Хотела хоть немного сделать ему больно, потому что он делал больно мне. Тем, что не доверял мне. Тем, что плевал на мои желания и заботы. Как и все остальные знакомые мне мужчины в последнее время.
Его губы сложились в холодную, расчетливую улыбку.
– Если ты еще раз побеспокоишь мою сестру, я разрежу тебя пополам.
Ну что ж, сработало. Я поддеваю его, он – меня. Жить можно.
– Если ты не собираешься мне говорить, где твое тело, если не собираешься довериться мне, чтобы я могла помочь, то что ты здесь делаешь? Зачем пришел?
По комнате разнеслось рычание, и он исчез. Я чувствовала, как его сущность покидает квартиру, метр за метром, оставляя за собой холодную неподвижность. За секунду до того, как исчезнуть окончательно, он пронесся мимо меня и шепнул на ухо:
– Потому что только из-за тебя я все еще дышу.
Вздохнув, я спряталась под одеялом с головой и долго-долго лежала, вспоминая… все. Его слова. Голос. Поразительную красоту. Только из-за меня он все еще дышит? А мое сердце только из-за него и бьется.
Ахнув, я резко села в кровати. Сердце. Я слышала, как бьется его сердце. Пока он говорил со мной, каждый удар я чувствовала так, будто оно билось в моей груди. Ровно. Спокойно. Он жив!
Я выскочила из постели, чуть не грохнулась, запутавшись в скомканной простыне, и поскакала в ванную, чтобы посидеть на фарфоровом троне по малой нужде. У меня осталась еще одна ниточка, которая могла привести меня к Рейесу. Надеюсь, его лучший друг, Амадор Санчес, не против, если среди ночи к нему нагрянет с визитом чокнутая дамочка с удостоверением частного детектива. Прихвачу, наверное, пушку. Мало ли. Одевшись и завязав волосы в хвост, я прихватила аксессуар в виде Глока и понеслась в офис, чтобы взять все материалы, которые накопала Куки на лучшего друга Рейеса по школе и камере. Мистер Амадор Санчес. Как трогательно, что они оставались такими близкими друзьями столько лет. От этой мысли захотелось фыркнуть вслух.
Машин на дороге было мало – три часа ночи, на секундочку. Я доехала до Хайтс меньше, чем за пятнадцать минут. А ведь в Хайтс я сегодня как раз и не собиралась.
Амадор Санчес был нищим студентом. Его несколько раз арестовывали за мелкие преступления. Наконец он был арестован за вооруженное нападение с причинением тяжких телесных повреждений, за что получил четыре года. Вдобавок он подрался с офицером полиции. Вот уж чего точно не нужно было делать. А теперь он жил в самом престижном районе города. Надо не забыть спросить у него, кто его брокер. Мы с мистером Вонгом, наверное, могли бы осилить парочку удачных инвестиций.
Дом, к которому я подъехала, оказался не совсем таким, как я ожидала. Я даже адрес еще раз проверила. Я-то думала увидеть нечто вроде недорогого многоквартирного здания или пансионата. Шикарный трехэтажный кирпичный особняк с матовыми стеклами на парадных дверях с трудом вписывался в мое представлении о жилище человека, который отсидел в тюрьме за вооруженное нападение.
Мне стало как-то нехорошо, но я все равно вылезла на улицу, пронеслась сквозь холодную ночь и нажала на кнопку звонка. А вдруг это вовсе и не дом Амадора Санчеса? Может быть, он живет в домике для прислуги на заднем дворе. Но, если верить записям Куки, именно здесь он и жил с женой и двумя детьми. Мне оставалось только надеяться, что адресом я не ошиблась. Меня очень порадует, если окажется, что бывший преступник сумел сломать устоявшиеся стереотипы и сделать успешную и, надеюсь, легальную карьеру.
Запахнув поплотнее куртку, я снова позвонила, чтобы дать понять жильцам: я никуда не уйду, пока мне не откроют. На крыльце зажегся свет, и по ту сторону матового стекла появилась размытая фигура. Наконец я услышала щелчок замка, и дверь осторожно приоткрылась.