Вторая могила слева (ЛП)

– Сию минуту, сэр.

– Славный она человек, – сказал Нил, когда Луанн разъединила связь.

– Похоже на то. А зачем тебе в санаторий?

Он наградил меня таким хмурым взглядом, будто это я виновата в его душевном расстройстве.

– Как бы ни было больно признаваться, я тебе верю.

Я с трудом подавила улыбку, снова испытав облегчение после его слов.

– Нет, правда, я тебе действительно верю. Как будто ты только что сказала мне, что у тебя спустило колесо или на улице облачно. Как будто то, что ты сказала, обыденно и ординарно. И не вызывает ни малейшего удивления.

Надо же, а он очень изменился после школы. И я не имею в виду пивное брюшко и редеющие волосы.

– И это плохо?

– Конечно, это плохо. Ради бога, я же работаю в тюрьме. Такие вещи не случаются в моем мире. И все же каждая клетка во мне преспокойно принимает тот факт, что Рейес – сверхъестественное существо. Похоже, я меньше верю прогнозу погоды, чем тебе.

– Никто не верит прогнозам погоды, и сейчас ты в моем мире, – отозвалась я с усмешкой. – А в моем мире суперкруто. Но я тебе это рассказала не просто так. – Нил сосредоточился на мне, вопросительно поднял брови, и я продолжила: – Мне нужна твоя помощь. Мне нужно знать, кто приходил сюда повидаться с Рейесом.

– И зачем тебе эта информация?

– Затем, что я должна найти его тело.

– Он умер?! – ошалело выкрикнул Нил, подскочил и, обойдя стол, двинулся на меня.

– Нет, Нил, успокойся. – Я подняла руки. – Он не умер. То есть я так не думаю. Но скоро умрет. Мне нужно найти его тело. Как я сказала, он ранен. Тяжело ранен.

– И ты думаешь, кто-то его укрывает? Кто-то, кто приходил к нему сюда?

– Так точно.

Он развернулся и стукнул кулаком по кнопке интеркома.

– Луанн, можешь дать мне имена тех, кто посещал Рейеса Фэрроу за последний год? И мне надо знать, кого он сам внес в список посетителей, и не важно, одобрила их комиссия или нет.

– Мне предоставить эту информацию до того, как я устрою вас в санаторий, или после, сэр?

Рот Нила съехал в сторону, пока он принимал решение.

– До. Однозначно до.

– Сию минуту будет сделано.

– Обожаю, когда она говорит «сию минуту», – сказала я, поклявшись себе, что обязательно расскажу об этом словосочетании Куки. – Значит, посетителей должны одобрить?

– Да. – Нил снова сел за стол. – Заключенный подает запрос на имя того, с кем хочет увидеться. Затем этот человек заполняет заявление, которое передадут комиссии, и комиссия решает, дать ему или ей добро на посещение или нет. Давай вернемся к сверхъестественной теме, – сказал он с загадочно блестящими глазами.

– Ну давай.

– Ты экстрасенс? Поэтому тебе известно, что Фэрроу ранен?

Опять двадцать пять. Везде эти экстрасенсы.

– Нет. Не совсем. Не в том смысле, что ты имеешь в виду. Я не умею предсказывать будущее и не могу рассказать о твоем прошлом. – Заметив его полный сомнений взгляд, я добавила: – Серьезно. Я с трудом помню прошлую неделю. Прошлое туманно, как туман, только еще туманнее.

– Ладно, тогда что ты имеешь в виду под сверхъестественным?

Я опять подумала о том, чтобы рассказать ему правду, но быстренько решила этого не делать. Мне не хотелось терять его в качестве члена моей команды, но и лгать ему хотелось не больше. Этот парень больше десяти лет проработал бок о бок с уголовниками, а они врут как дышат.

Пытаясь придумать, что сказать, я изучала пестрый узор ковра. Ненавижу, когда не знаю наверняка, сколько можно открыть человеку, а сколько нужно утаить. Говорить людям правду проблематично потому, что после моих откровений их жизни навсегда меняются. Их представления о будущем никогда не станут прежними. Однако, учитывая, что большинство людей с трудом верит рассказанному, я редко оказываюсь в таком щекотливом положении. Но Нил уже кое-что видел. Знал, что Рейес могущественнее, чем любой из его знакомых. Знал, что я вижу то, чего не видят другие. И все же существует граница, предел тому, что человеческий разум способен принять в качестве реальности. Если я перейду эту черту, то потеряю сотрудничество и дружбу Нила. Само собой, за его дружбу я гроша ломаного не дам, но все же.

– Нил, я не хочу тебе врать.

– И я не хочу, чтобы мне врали. Значит, выкладывай все, как есть.

Глубоко вздохнув, я проговорила:

– Если я скажу тебе правду… скажем так, нормально спать по ночам ты не будешь. Никогда больше не будешь.

Он задумчиво постучал ручкой по столу.

– Честно говоря, Чарли, я нормально не сплю по ночам уже пару недель, с твоего прошлого визита.

Проклятье. Так и знала. Я уже испоганила его мир.

– Может быть, я не прав, – продолжал он, – но уверен, что буду спать лучше, если узнаю всю историю целиком. Все эти кусочки информации не дают мне покоя. Опереться больше не на что. Все вверх дном. Как будто все, во что я верил, рушится у меня под ногами, а сам я теряю способность отличать реальное от нереального.

– Если я расскажу тебе больше, это точно не поможет тебе лучше разбираться в том, что реально, а что нет.

– Мы можем согласиться не соглашаться?

– Нет.

– Значит, мы не пришли к соглашению?

– Нет.

– Выходит, пришли?

– Нет.

– Тогда давай зайдем с другой стороны. – Он наклонился ко мне с очень, очень злобной ухмылочкой. – Если хочешь взглянуть на записи посещений, я хочу знать голую правду.

Он только что сказал «голую»?

– Не думаю, что могу так с тобой поступить, – с сожалением сказала я.

– Да неужели? А может, я тебе тоже рассказал далеко не все, что мне известно.

Я нахмурилась:

– Ты о чем?

– Ты серьезно думаешь, что одна маленькая история о Рейесе – это все?

Когда я впервые сюда приехала, Нил рассказал мне поразительную историю. Он только начал работать в тюрьме, когда увидел, как Рейес – в то время двадцатилетний парнишка – разделался с тремя самыми страшными бугаями в штате, даже не вспотев. Нил и подмогу вызвать не успел. Тогда-то он и узнал, что Рейес не такой, как все.

– Думаешь, это все, что я могу рассказать? – снова спросил Нил. Я уже ждала зловещего смеха. – У меня десятки таких историй. О том… о том, что невозможно объяснить. – Он задумчиво покачал головой, и мне пришло в голову, что он вспоминает множество историй, которые до сих пор мне не рассказал. Главное – не пустить слюни от нетерпения. – Признаться, Чарли, мне необходимы объяснения. Считай, что у меня научный интерес.

– Да ты профан во всех науках.

– Я повзрослел – все изменилось, – не сдавался он.

В его глазах я видела стальную решимость. Ту самую, благодаря которой наша школьная футбольная команда выигрывала три года подряд. Проклятье.

– Вот что я тебе скажу, – начала я, входя в режим переговоров, – покажешь мне свое – я покажу тебе мое.

– Хочешь сказать, я должен быть первым?

Я улыбнулась, подтверждая его слова.

– Черт побери, всегда я должен быть первым, а потом половина из вас, девчонок, идет на попятный и сбегает, так и не показав свое.

Наверное, у него огромный опыт в этой области.

– Ты мне не доверяешь? – спросила я, изо всех сил стараясь выглядеть обиженной.

Рот Нила превратился в тонкую линию.

– Ни капельки.

Я развела руками, показывая на окружающую нас обстановку.

– Чувак, мы же в тюрьме. Если я не выполню свою часть сделки, посади меня в одиночку, пока не выполню.

– Могу я получить это в письменной форме?

Мне хотелось большего, мне было нужно больше. Так же нужно, как воздух. Во всем, что касалось Рейеса, мой аппетит был ненасытным.

– Да хоть кровью напишу.

Издав долгий задумчивый вздох, Нил наконец заговорил:

– Думаю, кровью не обязательно. Так и быть, расскажу тебе одну историю. – Он пожевал губу, выбирая, что рассказать. – Ладно, это случилось, когда я был еще охранником. Мы получили донос, что назревает драка. Жестокая резня между Саут-Сайдом и арийцами. Напряжение между ними было хоть ножом режь, и на третий день мы и сами поняли, что скоро произойдет что-то ужасное. Зеки собрались во дворе, косились друг на друга, потихоньку сходились, пока главари обеих банд не оказались нос к носу. А посреди всего этого стоял Фэрроу. Мы сильно удивились.