Страница 20 из 68
Я чуть не рассмеялась. Он так привязан к своим правилам, а я и понятия не имею, что это за правила такие. Мне еще предстояло выяснить, к чему была затеяна вся эта эпопея с выпихиванием меня через окно. Раньше он никогда не пытался меня выставить.
– Рокет, мне нужно с тобой поговорить, – сказала я, идя за ним.
Пока мы шли по запущенному зданию, он продолжал гладить стены справа от себя.
– У меня новые имена. Их не должно здесь быть. Нет-нет, мэм, не должно.
– Знаю, милый, и я до них доберусь. Но сначала мне нужно кое о чем тебя спросить.
Не успела я схватить его за рубашку, чтобы остановить, как Рокет испарился. Вся сила воли, до последней капли, понадобилась мне, чтобы не плюхнуться лицом в ладони от досады. Синдром дефицита внимания доведен у Рокета до апогея.
– Мисс Шарлотта, – услышала я его голос дальше в том же коридоре, – продолжайте идти.
Я пошла на голос, лелея надежду, что полы подо мной не обвалятся, и жалея, что не захватила фонарик.
– Иду, оставайся на месте.
– Все они, – сказал Рокет, когда я подошла к нему. – Все они. Их не должно здесь быть. Они должны выполнять правила, как все остальные.
И Рокет знал, что помочь им перейти – моя работа. Я посмотрела на стену, которую он мне показал. Сотни имен из десятков стран. Меня всегда поражает, как же хорош он в своем деле.
Я решила его проверить, узнать, что он скажет, услышав иномирное – за неимением лучшего термина – имя Рейеса. Но сначала нужно спросить о Мими Джейкобс. Нужно убедиться, что она все еще жива.
– Хорошо, но у меня для тебя тоже есть парочка имен.
Ничто на свете не способно так быстро привлечь внимание Рокета, как упоминание имени. Его глаза засияли от предвкушения, почти алчно.
Я подошла ближе, чтобы он не вздумал испариться на одно из своих настенных заданий сквозь коридоры психушки.
– Мими Энн Джейкобс. Девичья фамилия Маршал.
Рокет склонил голову, ресницы его трепетали, словно он был поисковой системой, просматривающей ресурсы его собственного разума в поисках информации. Внезапно он поднял голову и посмотрел на меня:
– Нет. Ее время еще не пришло.
От сердца отлегло, и я собралась с силами, чтобы назвать второе имя. Я знала, что расспрашивать Рокета о Мими бесполезно, хотя и подозревала, что знает он больше, чем говорит. Наступил черед Рейеса. На всякий случай положив ладонь на руку Рокета, я задала вопрос:
– Рокет, что тебе известно о Рейазиэле?
Его губы сложились в твердую линию, и на два долгих удара сердца он замер, потом наклонился ко мне и тихо-тихо сказал:
– Ему здесь не место, мисс Шарлотта.
Рокет и раньше это говорил, когда я спрашивала о Рейесе Фэрроу. Видимо, он в курсе, что Рейес и Рейазиэль – одно и то же лицо.
Я ободряюще сжала его руку и прошептала:
– Почему?
Его лицо изменилось.
– Мисс Шарлотта, я ведь вам говорил, – отчитал он меня, нахмурившись. Хотя больше был похож на обиженного ребенка. – Ему не следовало становиться мальчиком по имени Рейес. Он Рейазиэль. Ему не следовало рождаться.
Это я тоже уже услышала.
– Рокет, его материальное тело все еще живо?
Перед тем как ответить, он задумчиво прикусил губу:
– Мальчик Рейес все еще здесь, мисс Шарлотта, но он нарушил правила. Правила нарушать нельзя, – добавил он, погрозив пальцем.
И снова будто гора с плеч. Меня приводило в ужас, что тело Рейеса может умереть раньше, чем я его найду. Мысль о том, чтобы потерять его, парализовала меня.
– Марсиане не могу стать землянами только потому, что им хочется напиться нашей воды, – продолжал Рокет.
– Так Рейазиэль хотел нашей воды?
Я честно старалась понять его метафоры, но это нелегко. С Рокетом вообще нелегко.
Его мальчишеские глаза встретились с моими. Долго-долго он смотрел на меня, прежде чем ответил:
– И до сих пор хочет. – Затем погладил меня по щеке. – Хочет больше, чем воздуха.
Я с трудом сделала вдох. Рокет редко казался таким рациональным, таким поэтичным.
– Однажды Рейес сказал, что родился ради меня. Чтобы быть со мной. Это тебя пугает, Рокет? Ты боишься за меня?
– Это же Рейазиэль, мисс Шарлотта. Конечно, я за вас боюсь. Я за всех боюсь.
Вот оно что. Наверное, это плохо. Расправив плечи, я в упор посмотрел на Рокета.
– Ты знаешь, где его тело?
Он затряс головой, цыкнул на меня.
– Ему нельзя нарушать правила.
– Какие правила, Рокет?
Может быть, подсказки как раз в этих правилах, которые он нарушил. Я понимала, что хватаюсь за соломинку, но без помощи Ангела мне ничего другого не оставалось.
– В доме нельзя играть в прятки.
– В каком доме? – спросила я. Его слова меня удивили. Рейес прячет свое тело. Не это ли имел в виду Рокет?
Он замер и опустил глаза, будто что-то почувствовал. Не предупредив, он зажал мне рукой рот и толкнул к стене. Прикрыв меня собой, он оглядел помещение широкими от страха глазами и прошептал:
– Ш-ш-ш, он здесь.
И тут же я его почувствовала. Жар и покалывание, словно в комнате назревала гроза. Со звуком трепещущих крыльев вокруг нас взорвалась тьма, заклубилась, как обсидианово-черные тучи посреди Армагеддона. И появился он, надежно укрытый своим плащом, скрывающим его лицо.
О да, он был в бешенстве.
Я поспешно сняла с себя руку Рокета и выступила вперед.
– Рейес, подож…
Не успела я закончить, как услышала звон вынутого из ножен металла. От осознания, что он собирается испробовать свой меч на Рокете, я затаила дыхание.
– Нет, Рейес, – выдохнула я и выскочила перед Рокетом.
Но меч уже был занесен. Со свистом он разрубил воздух и остановился на глубине пальца в моей грудной клетке, с левой стороны. Боль не заставила себя ждать, но я знала, что никакой крови не будет. Рейес убивает с талантом хирурга, только изнутри. Никаких внешних повреждений. Никаких свидетельств нападения. Только безупречный, чистый внутренний разрез, который ставит в тупик лучших в стране докторов и коронеров – в зависимости от исхода.
Казалось, время остановилось, пока я смотрела на длинное зазубренное лезвие. Оно зависло параллельно полу, на сантиметр во мне, и ослепительно блестело.
Рейес выдернул из меня лезвие и спрятал его в складках плаща, а я медленно, неловко шагнула спиной к стене, чувствуя, что сердце вот-вот споткнется о само себя. Он сбросил капюшон, сдвинул от беспокойства брови и потянулся ко мне, будто собирался поймать. Я оттолкнула его и развернулась, но Рокета и след простыл. Я повернулась к Рейесу. Из-за его глупости я злилась, как никогда в жизни.
– Похоже, в последнее время тебя так и распирает от желания причинять людям боль.
Стоило сказать, как я начала сомневаться во всем, во что раньше верила. Я привыкла считать, что он добрый, благородный и, ну да, смертоносный, но в хорошем смысле.
– В последнее время? – насмешливо переспросил Рейес. – Я причинял людям боль ради тебя несколько дольше, Датч.
Правда. Он не раз спасал мне жизнь. Не раз причинял боль людям, которые собирались причинить боль мне. Но каждый раз то были люди, виновные в чем-то очень-очень плохом.
– Нельзя так запросто причинять людям боль и убивать их только потому, что тебе так вздумалось. Вижу, папочка не научил тебя…
С диким рычанием он отвернулся от меня, плащ исчез, и его гнев запылал таким жаром, будто в аду только что произошел взрыв.
– И какого из папочек ты имеешь в виду? – спросил он нарочно безразличным тоном, в котором ясно слышалось: ему больно только от того, что я об этом упомянула.
В аду он был полководцем. Вел армии своего отца в битву с невообразимыми последствиями. Потом сбежал и родился на Земле. Ради меня. Но жизнь, которую он планировал, – та, в которой мы вместе растем, ходим в школу и колледж, имеем детей, – осталась лишь отголоском мечты, когда его совсем маленьким похитили и продали монстру по имени Эрл Уокер – человеку, за убийство которого Рейес сел в тюрьму. Жизнь, которой он жил на Земле, издевательства, через которые ему пришлось пройти, стали настоящей трагедией и привели к известному финалу.