Поцелуй в ночи

Запрокинув лицо, Рейчел запустила пальцы в волосы Этьена и пригнула его голову к себе. Вначале она только слегка водила губами по его губам, а потом приоткрыла рот и, завладев его губой, начала покусывать ее и посасывать. Видимо, решив, что с него хватит игр, Этьен стиснул Рейчел в объятиях и впился в ее губы, не тратя время ни на нежные касания, ни на игривые поцелуи. Приоткрыв рот, он настойчиво раздвинул языком ее губы. Рейчел без колебаний откликнулась на его призыв, приглушенно застонав, когда их языки слились в неистовом движении.

Послышался ответный стон — Рейчел слегка улыбнулась, невольно прервав поцелуй. Она проложила поцелуями дорожку от его подбородка к изгибу шеи, жадно вдыхая мужской запах, и, не останавливаясь, чтобы лишний раз не искушать себя бьющейся под кожей веной, спустилась к его груди. Там она задержалась, поиграв сначала с одним соском, а потом проделав то же самое с другим, одновременно чертя ногтями борозды на его спине — чувствительно, но не до крови.

Этьен застонал и выгнулся назад, перехватив ее руки в попытке притянуть к себе для поцелуя, но Рейчел лишь игриво рассмеялась и опустилась на корточки, так что ее лицо оказалось на уровне его пояса. Подняв глаза на Этьена, она лукаво улыбнулась и протянула руку к застежке его джинсов. Расстегнув пуговицу, она потянула за молнию — у Этьена от изумления вырвался судорожный вздох, а потом и вовсе перехватило дыхание.

Улыбнувшись еще шире, Рейчел просунула руку внутрь джинсов и вытащила его напрягшуюся плоть. Но обхватив губами набухшее орудие, она тут же поняла, что совершила ошибку: запах и вкус мужского естества обострили желание пустить в ход зубы до предела. Она каждой клеточкой языка ощущала, как течет и пульсирует кровь под нежной кожей твердокаменного древка.

Его фаллос сейчас напоминал ей большую сочную сосиску. Стоит надкусить — и живительный сок брызнет в рот густой струей, потечет по горлу и утолит жажду, сжигавшую внутренности. Эта мысль возбуждала и одновременно ужасала. Уму непостижимо: Рейчел стояла на коленях перед мужчиной и на полном серьезе раздумывала, не вгрызться ли в мужское достоинство, которое прошлой ночью возносило ее на вершины блаженства. Нет, на работу пока выходить рановато. При таких мыслях любой может стать жертвой ее голода.

— Рейчел?

Пройдясь взглядом по мускулистому торсу, она встретилась с Этьеном глазами, в которых явственно читался вопрос. Только сейчас до нее дошло, что она застыла с его пенисом во рту. Все получится. Она справится. Так надо. Надо доказать себе, что ей по силам устоять перед любым искушением, что она не представляет опасности для своих коллег и что даже сейчас, когда соблазн так велик, она не сдастся. Воодушевленная стонами Этьена, Рейчел снова скользнула ртом к основанию его плоти, причем ее язык с особым интересом прошелся по вздувшейся венке. «Один легкий укус. Он даже ничего не почувствует», — искушал голос в ее голове. Подавив недостойные мысли, она вернулась назад, постепенно начиная ощущать, как тело Этьена откликается на ее игры. Рейчел и раньше испытывала нечто подобное, когда их страсть сливалась в общий поток, захлестывая крутыми волнами чувственного наслаждения. Но сейчас все было по-другому. Сейчас ее сознание, занятое мыслями о пропитании, не было затуманено желанием, поэтому Рейчел переживала только возбуждение и удовольствие Этьена, но переживала их как свои собственные. Они переполняли все ее существо, и каждая клеточка ее тела чутко отзывалась на его ощущения — ощущения почти нестерпимого блаженства.

Рейчел чувствовала, как тепло и влага ее рта обволакивают его плоть — такого она никогда бы не испытала, будучи простой смертной. Ее зубы слегка царапнули нежную кожицу — у обоих вырвался стон, а Рейчел крепко стиснула бедра, когда у нее как-то необычно заныло внизу живота. Эта ноющая боль была настолько сладкой, что она несколько раз проделала то же самое, пока не поняла: еще чуть-чуть — и им не устоять перед взрывом сладострастия.

Догадываясь, что эти мысли навеяны состоянием Этьена, и желая растянуть удовольствие, Рейчел сменила ритм движений. Разочарование Этьена проникло в ее душу наравне с удовольствием, но она все равно улыбнулась.

— Рейчел! — взмолился он о пощаде, но в ее сердце не было ни капли жалости. Ею двигали острый голод и не менее острое желание. Хотелось подарить Этьену такое наслаждение, которое он не забудет до конца жизни, а поскольку его наслаждение она воспринимала как свое собственное, пропуская через себя все его ощущения, когда ее ласки достигали цели, сделать это было нетрудно.

«Вот бы всем женщинам иметь такую способность проникать в чувства мужчин», — подумалось ей. Тогда больше не пришлось бы сомневаться в своей способности доставить удовольствие партнеру, не пришлось бы действовать наугад, рассчитывая, что он сам скажет, как ему нравится. А так ты уже знаешь наверняка и делаешь, как приятнее. И, радуя друг друга, можно делиться ощущениями, недоступными простым смертным.

— Господи, Рейчел!

Она пропустила мольбу Этьена мимо ушей. Чувствуя то же, что и он, она сознавала, что окончательный взрыв уже недалек. Рейчел сама была на грани, поэтому на этот раз она не стала менять ни тактики, ни ритма. Ее возбуждение требовало немедленного выхода.

С криком он пролился к ней в рот, и в следующую же секунду ее тело сотрясла мощная разрядка. Их блаженство, слившись в общий поток, переполнило ее до краев, отключив сознание, и тут инстинкт взял свое: Рейчел вонзила клыки в набухшую вену, которую недавно ласкала языком. Этьен вздрогнул от боли и неожиданности, но в следующий миг, когда кровь заструилась по ее зубам, она почувствовала, как ему передалось ее наслаждение. Чувственное удовлетворение и удовлетворение от утоленного голода смешались, перетекая от нее к Этьену, а потом обратно, и усиливаясь с каждым таким витком, пока не снесли все преграды.

Только когда Этьен закачался из стороны в сторону, Рейчел отпустила его плоть, выдернув клыки, и обессилено осела на землю. В ту же секунду он повалился перед ней на колени. Пока ее существо силилось вместить в себя хлещущее через край блаженство, на нее неизвестно откуда накатила страшная слабость.

Этьен заключил Рейчел в объятия, однако кольцо его рук было совсем неощутимым, словно невесомым. Он заговорил, но его язык заплетался, а голос был настолько слаб, что она не могла разобрать слова. И вдруг он начал заваливаться назад. Гаррет ухватилась за него, чтобы не дать упасть, но силы ее подвели. Она снова начала проваливаться в вязкую, черную пучину, которая поглощала ее после каждого занятия любовью.

Однако на этот раз все было по-другому. Если раньше силы оставляли только ее, а Этьен, как более выносливый и за триста лет привыкший к подобным ощущениям, был для нее спасительным якорем, то теперь его засасывало в темноту вместе с ней. Внезапно Рейчел пронзил страх. Чей это страх — ее или Этьена, — она не знала, но ее меркнущее сознание подсказало, что это не к добру.

Сознание по крупицам возвращалось. Рейчел немного полежала с закрытыми глазами. Щеку холодило что-то твердое. В теле ощущалась дикая слабость, словно высосали все силы, и Рейчел не могла взять в толк почему. В мозгу пронеслись воспоминания о недавней сцене в саду, и лицо расплылось в улыбке, на смену которой тут же пришла озадаченная гримаса. Откуда такая слабость? Она же отпила крови у Этьена и в результате, должна была бы взбодриться, разве не так?

— Этьен!

Далекий оклик вырвал ее из вялой неподвижности. Рейчел открыла глаза: перед ней вырисовывались темные очертания сада. Она лежала щекой на груди Этьена посреди распустившихся ночных цветов. Еле-еле приподнявшись на локте, Рейчел выглянула из-за кустов, обрамлявших дорожку, и посмотрела на дом. Ничего нового она не увидела: в доме все так же царило безмолвие, а вокруг не было ни души.

Вздохнув, Рейчел упала навзничь на холодную землю. Ее пугала эта непонятная слабость, охватившая тело. Повернув голову, Рейчел с трудом разглядела в темноте бледную фигуру Этьена. Он лежал в росистой траве позади нее, и его тело отсвечивало в лунном свете серебром. Рейчел вяло похлопала его по груди — ноль реакции.