Страница 66 из 76
— Да, черт возьми!
Я не осмелилась взглянуть наружу через затемненное стекло. Мы оба пристегнулись, и он рванул поперек обсаженного деревьями проезда, вместо того чтобы развернуться на расположенном чуть поодаль участке дороги с круговым движением. Внезапно рявкнул чей-то звуковой сигнал, послышался скрип тормозов и шин. Когда мы уносились прочь от этого места, я начала смеяться.
Это было очень похоже на езду с Гвинет за рулем.
— Значит, это именно она… Ха! — Джонни посасывал соломинку. Его солнцезащитные очки блестели.
Мы сидели на капоте «джетты», глядя вниз, на долину. В воздухе висела пыль, она кружилась золотистыми вихрями, словно цветочная пыльца. Вокруг нас стояли шелестевшие на ветру деревья. Он оказался прав: чудесное место. Он накупил молочных коктейлей и зажаренного кусочками мяса; я старалась, есть не слишком быстро. Я подстелила под себя блейзер, а Джонни уселся в джинсах прямо на капот, несмотря на то, что он был довольно горячим. Было приятно находиться здесь, в тени, и видеть обширный участок затянутых мглой городских предместий. Холмы мерцали яркими отблесками света, пробивающимися сквозь пелену пыли от покрытых стеклом особняков, лепящихся по склонам холмов.
— А ты уверена?
— Она притащила меня на эту вечеринку. Я не хотела идти. И… ты должен ее знать. — Я вздохнула. Неторопливо глотнула клубничного коктейля. — И почему кто-то вроде него заговаривает со мной? Ведь он — один из них.
— А ты разве нет? — Но в его тоне слышалось кое-что еще типа: «А я нет?»
— Я живу на стоянке для трейлеров, — напомнила я ему. — А ты смотришься как вполне приличный парень.
— Угу. — Джонни слегка кивнул. Горячий ветер взъерошил его темные кудри. — Позволь мне спросить тебя кое о чем. Можно?
— Ты уже начал. — Я отхлебнула еще коктейля. — Валяй!
Он принял шутку, ответив на нее едва заметной улыбкой:
— Каким ты видишь свое будущее?
Вопрос был неуместным и даже бестактным, но он прозвучал так, что показался совершенно естественным. И даже разумным. Похоже, он действительно хотел это знать и был готов выслушать ответ. Несколько мгновений я внимательно смотрела на него, отводя рукой волосы назад и размышляя над ответом.
— Ты имеешь в виду нечто типа колледжа?
— Я имею в виду… нечто, кроме этого. Кроме всего такого.
Я поставила коктейль на капот.
— Ты действительно хочешь знать, что я думаю об этом?
— Да, хочу. — В его ответе прозвучало неподдельное желание знать.
— Я думаю, что игра подтасована. Не важно, насколько ты хорош, потому что одни люди — избранники, другие — нет. Первые получают все, а остальным дается возможность трудиться изо всех сил, чтобы получить совсем немного. У человека нет будущего, если он не из числа избранных. Но он может купить себе немного жизненного пространства.
— А ты принадлежишь к избранникам?
Он сидел неподвижно, и ветер, будто ласковыми пальцами, перебирал его волосы.
Я рассмеялась:
— Черта с два! Конечно нет.
— А хотела бы?
— Человеку не дано решать, быть ли ему одним из них. Это судьба. — Я взяла сумку и порылась в ней в поисках жевательной резинки. — А могу я задать тебе вопрос?
— Валяй! — Похоже, его позабавил мой ответ. Во всяком случае, он рассмеялся.
— Почему ты выбрал меня?
Я старалась не замечать, что жду его ответа, затаив дыхание. Но, черт побери, я хотела знать! Его ответ мог помочь мне открыть, что он за парень: умник, качок, показушник, приспособленец, трус, панда, гот. Определить его сущность на глазок было непросто.
— Неужели не понятно? Да брось ты! Давай лучше поедем куда-нибудь.
— Куда?
— Куда хочешь. Можем просто покататься. — Чуть повернувшись, он взглянул на меня, и я пожалела, что не вижу его глаз, скрытых за темными стеклами очков. — У меня есть время.
— Я должна вернуться домой. Надо сделать домашние задания.
— Прилежная маленькая девочка-католичка. Ладно. Когда я смогу увидеть тебя снова?
Мне не следовало ничего отвечать. Нужно было просто отшутиться или что-нибудь в этом роде. Я сотни раз видела, как отшивала парней Гвин. Но у меня не было желания так поступать с ним.
— Заезжай за мной завтра после школы. — Слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела о них подумать.
— Договорились. И мы куда-нибудь съездим.
— А куда?
— Разве это имеет значение?
Из того, как он это произнес, было ясно: не имеет.
Я попросила выпустить меня из машины у въезда на стоянку трейлеров. Одно дело — ночью, другое — сейчас, когда мог увидеть папа. Грузовик стоял на подъездной дорожке, и я порадовалась собственной предусмотрительности.
Папа был дома, и трезвый. Он не поручил мне никаких дел. Вместо этого глубоко вздохнул:
— Сегодня вечером у меня работа в две смены, милочка. Расплатятся со мной в пятницу. — «Это хорошо», — простонал ветер. Он даже не заметил ни моих потных ладоней, ни виноватого выражения лица. — Звонила твоя подруга Гвинет. Это та самая богатая девушка, да?
— Да, та самая. — Я тупо кивнула.
— Ну хорошо. — Он встал. — Она просила позвонить ей. Мне пора на работу. Будь поэкономнее, ладно?
— Буду. — Я с трудом глотнула воздуху. Его глаза налились кровью, но он не выглядел рассерженным. — Ты не хочешь пообедать, прежде чем идти?
— Нет, мэм. Уже нет времени. — Порывшись в кармане, он вытащил бумажник. Выложил на стол две новенькие хрустящие двадцатки. — Попробуй купить что-нибудь из бакалеи. Они рассчитаются со мной в пятницу, но ведь мы сможем добыть кое-что и раньше, верно?
По крайней мере, молоко. Еще картошку и фарш. Ну и фасоль — пару вечеров мы могли бы есть ее под соусом чили. При этой мысли желудок у меня закрутило вокруг заполнявших его кусочков мяса и молочных коктейлей.
— Верно.
Он кивнул. Большой, грузный, сутулый человек.
— Я тут оставил рабочие рубахи. Постирай их.
— Хорошо, папа.
Я подождала, пока он не ушел и не отъехал его грузовик, издававший странный звук, похожий одновременно на резкое взвизгивание и на громкое завывание, — наверное, в двигателе не было отрегулировано натяжение приводного ремня или что-нибудь еще, — и только после этого, перестав сдерживаться, глубоко вздохнула.
— Слава богу, — сказала я, обращаясь к пустой кухне, и взяла со стола две двадцатки. Теперь у меня есть возможность позавтракать раз или два на этой неделе, если я сэкономлю на мясе и возьму побольше хлеба.
Опять раздался телефонный звонок. Я так судорожно глотнула воздух, что в горле у меня что-то щелкнуло. Звонок повторился трижды, прежде чем мне удалось обойти вокруг стола и подойти к стене, где висел телефон. Но, взяв трубку, я услышала лишь непрерывный гудок и шум ветра.
Я ждала того момента, когда снова увижу Джонни.
— Это была не моя идея, — прошептала Гвин.
Я поудобнее уселась на стуле. Сестра Лорел подчеркнула на доске дату принятия тарифа Смута-Холи [46]. Я записала ее.
— Правда, не моя.
Я не реагировала. Она начала это сразу после того, как с опозданием явилась в класс и села на свое место. Блекнущий след от засоса сбоку на шее ясно говорил о том, чем обернулась для нее пятничная вечеринка.
Наверное, со Скоттом Холдером. Повезло же ей!
Гвин прошипела мое имя, но смотрела прямо перед собой. Сестра Лорел полуобернулась. Ее профиль напоминал ястребиный, таким же был и взгляд глаз-бусинок.
— Кто-то хочет что-то сказать? — спросила она, не обращаясь ни к кому конкретно.
Теперь был бы слышен даже звук от падения булавки. В окна скребся ветер. Сестра Лорел продолжала рассказывать о торговом протекционизме, золотом стандарте [47]и причинах Великой депрессии.
— Ну не будь ты такой, — прошептала Гвин.
Я сгорбилась и ничего не ответила. Мы обе знали, что в итоге я ее прощу. Ведь раньше я всегда прощала, если она совершала очередную глупость или как-то мне вредила. Такова моя участь в мироздании — быть всепрощающей. В награду я имела возможность просыпаться в ее спальне и воображать, что ее родители — мои и что это я живу ее счастливой, роскошной жизнью.
46
Тариф Смута-Холи(Smoot-Hawley Tariff) — принят в 1930 г., устанавливал один из самых высоких в истории США уровней тарифных ставок.
47
Золотой стандарт(gold standard) — обеспечение государственной валюты золотым запасом страны.