Поцелуй вечности

— И не проси! — отрезал Майлз.

Подошла Стелла с чизбургером-делюкс. Она поставила тарелку на стол и покосилась на Майлза, будто старалась припомнить, где его видела. Он отвернулся.

— Вам что-нибудь еще, ребята? — спросила официантка.

Майлз с Пенни покачали головой, и Стелла, отходя, бросила на него еще один пристальный взгляд.

— А почему нет? — уговаривала Пенни. — Ты же меня не съешь, правда?

— Нет, — сказал Майлз. — Не съем.

Он не станет пить ее кровь. Ни за что! Для него она была чем-то более дорогим, нежели пища. Она была жизнью. С ней он снова что-то чувствовал. Он ни за что не согласился бы подвергнуть ее опасности.

— Послушай меня, — упрашивала Пенни. — Я напишу триптих — три картины с разными стадиями охоты.

— Нет, — сказал он. — Нет, и все тут!

— А в чем дело? — спросила она.

— Это опасно.

— Чем?

— Этого я тебе сказать не могу.

На самом деле он не хотел, чтобы она видела его таким… Отросшие клыки. Дикий взгляд. Бег, охота. Как он пьет, скрючившись над телом жертвы. В экстазе. Он даже другим вампирам не хотел показываться в таком виде, потому и жил, и охотился в одиночку. Все это вызывало у него отвращение. Сила и жажда крови настолько им овладевали, что он ненавидел себя за эти восторги.

— Ты жадина, — упрекнула она, запихивая чизбургер в рот.

Она заказала непрожаренный, и из булочки по ее пальцам стекала кровь. У Майлза перехватило дыхание. Ему захотелось взять ее руку и слизнуть сок с пальцев. Если он хочет остаться ее другом, надо немедленно бежать. Или он набросится на нее.

Он выскочил из кабинки.

— Куда ты? — позвала она. — Мы же еще не закончили.

Он удивился, увидев, что она улыбается. Отказ ее не рассердил. Она была открытой и свежей. И пахла так, словно была готова на все. Она отложила чизбургер, заметила сок на пальцах и сама слизнула его.

Майлз чуть не взвыл. Он чувствовал, как отрастают зубы, и выбежал из закусочной. Он бежал в парк, хотя и кормился там совсем недавно. И учуял поблизости еще троих вампиров. Слишком много смертей в одном месте — для всех плохо, но он был не в силах справиться с собой. Его ослепляло желание поесть.

Майлз шел все глубже в парк, пока не оказался под мостиком, над лежавшим там человеком. Тот заснул на разостланной картонке, надвинув на лоб капюшон и завернувшись в драный коричневый спальный мешок. Майлз склонился над ним и открыл ему горло. Шея была грязной. От мужчины пахло мочой, перегаром и калом. Ему не такой крови хотелось! Хотелось сливочного горла пахнущей свежестью девочки. Здоровой крови, а не зараженного пойла из бездомного. Майлз взвыл от досады. Он врезал кулаком по кирпичной опоре моста, разбросал пожитки бездомного и порвал в клочки все, что попалось ему под руку. Пьяный даже не проснулся.

— Что ты делаешь?

— Тише, ты.

— Из-за тебя мы все попадемся.

Трое вампиров, которых он учуял раньше, окружили его под мостом. Майлз так разбушевался, что готов был убить и их.

— Он в бешенстве.

— Ему нужна еда.

— Кровь, и послаще, чем у этой развалины.

Они ворковали над ним, жалели. Они окружили его и стали уговаривать покормиться бродягой. Они его достали…

Майлз присел, заткнул себе нос и укусил пьяницу. Едва глотнув крови, он расслабился. Напился досыта и оторвался. В изнеможении посидел рядом с жертвой, прислонившись к кирпичной стене.

Ему долго нельзя будет здесь кормиться. И он обязан тем троим вампирам. С тех пор как Пенни пригласила его в закусочную, у него появилось новое место для охоты. В опьянении он подумал, не вернуться ли туда, чтобы сцапать кого-нибудь. Может, даже Стеллу. Любую кровь, лишь бы не такую безвкусную!

Встреча с Пенни оказалась проклятием.

Передохнув, Майлз направился к фонтанчику, чтобы привести зубы в порядок.

— Эй, там! — окликнул его из-за куста один из вампиров. — Мы оставили тебе долю девчонки.

Майлз обернулся. Перед кустом валялся большой мешок с книгами. Рядом с рукой, лениво свисавшей из-за куста, лежал этюдник. А рядом один из вампиров рылся в сумочке, небрежно разбрасывая содержимое: ключи, помаду, кошелек, очки с оправой «кошачий глаз».

Вампир встал, сунул кошелек в карман и, шагнув назад, споткнулся о разбросанные по земле вещи. Очки треснули пополам.

Будь у Майлза сердце, в этот миг оно бы остановилось.

Больше он никогда не заводил друзей.

КАССАНДРА КЛЭР

Другие мальчики

— Вот он. — Бриджит указала куда-то вилкой. — Парень, который называет себя вампиром.

Дженнифер, рассеянно ковырявшаяся в салате с тунцом, взглянула на подругу и нахмурилась:

— Кто вампир?

— Новенький парень. Как его там… Нет, не смотри! — прошипела Бриджит, которая жила в постоянном страхе, что однажды какой-нибудь парень в кафетерии заметит, что она показывает на него пальцем, и тогда… Дженнифер не была уверена, что Бриджит знает, чем это кончится, — у нее имелись весьма неопределенные представления о какой-то ужасной катастрофе. — Тот, который с черными волосами и в чудных шмотках.

Габриэль, которая откровенно оглядывала зал, подняла брови:

— Ах да, точно. По-моему, его зовут Колин.

— Верно, — вспомнила Бриджит. — Он это сказал на уроке английского. Просто встал и сказал: «Меня зовут Колин, я сюда недавно переехал». Ах да, и еще: «Я вампир».

— Просто так взял и сказал: «Я вампир»? — Дженнифер, заинтересовавшись, взглянула на парня с темными волосами. Он сиротливо сидел за столиком, одетый в длинное черное кожаное пальто, черную рубашку и черные же брюки. На руках у него были черные перчатки без пальцев. Перед ним стоял совершенно пустой поднос. Темные волосы обрамляли белое как мел лицо. — И что потом?

— Все засмеялись, а потом мистер Брэндон велел ему сесть.

— Он позер, — ухмыльнулась Габриэль.

У Гэбби были ослепительно-белые зубы, не нуждавшиеся в брекетах. Дженнифер часто удивлялась этому факту: они были двоюродными сестрами, происходили от одних предков, но Гэбби достались превосходные зубы и светлые кудри, а Дженнифер — четыре года со скобами во рту и волосы цвета грязной воды. У единственной в семье!

— Он никогда не ест, — продолжала Бриджит, разгибая по порядку пальцы. — Всегда носит темные очки. Бледный как смерть. И еще никогда ни с кем не разговаривает. Возможно, он действительно вампир.

— А может, просто боится людей, — возразила Гэбби. — Кстати, если он вампир, разве он не должен превратиться в пепел на солнце?

— Не важно, вампиров не бывает, — вставила Дженнифер. — Он просто мальчишка, помешавшийся на готике.

— Правда? — сказала Бриджит. — О, он на тебя смотрит.

Дженнифер вздрогнула и взглянула на незнакомого парня. Перед ним на краю стола лежал какой-то предмет, напоминавший открытую книгу, и он не то писал, не то рисовал в ней. Встретившись с Дженнифер взглядом, он покачал головой. Даже с такого расстояния она разглядела, что у него зеленые глаза.

Но было и еще кое-что. Когда он посмотрел ей в глаза, она почувствовала, что между ними словно установилась некая связь; Дженнифер отвернулась и посмотрела на подруг за столом: Гэбби с приподнятыми бровями, Бриджит, нервно жующая кончик своей рыжей косы.

— Ты покраснела, — сказала Гэбби.

Дженнифер пожала плечами:

— Клевый парень.

— Все вампиры такие, — ухмыльнулась Бриджит. По дороге домой в автобусе Дженнифер размышляла о вампирах. Она знала мало легенд о вампирах — явно меньше других девчонок в школе, которые обожали любовные романы и фильмы ужасов с участием кровожадных монстров. Она лишь однажды видела фильм о вампирах, дома у Бриджит, когда ей было четырнадцать лет. Целую неделю после этого ей снились прекрасные люди с бледными лицами, проникающие сквозь оконное стекло и забирающие ее с собой — прочь от надоевших родителей и скучной жизни. В своих мечтах она жила в Париже вместо Пенсильвании и пила кровь из винных бокалов. И кровь эта была нежной, сладкой, без резкого металлического привкуса. Как фруктовый пунш или газировка с черешней.