Свадьба по-английски

– Ладно, держись. Я постараюсь дня через три вернуться. Если получится – через два. Если бы не эта газетная шумиха, я бы уже давно все уладил. А теперь вообще неизвестно, согласятся они ее выпустить, пока следствие не закончено, или нет. Маруську поцелуй, скажи, папочка очень скучает. Как Эбби, справляется?

Первым Юлиным порывом было наябедничать Василию на няню, но потом она решила, что у него и так забот хватает.

– Нормально. Кажется, они сейчас с Масиком пошли лошадок смотреть.

Василий отключился.

Вчера вечером к Юлии зашла мисс Брайант и, покрывшись неровными красными пятнами, попросила расчет. Причина столь срочного увольнения была выбрана самая невинная. У ее кузины родился малыш, они остро нуждаются в ее помощи. Но, насколько Юлии было известно, вся семья мисс Эбигаль Брайант имела весьма скромный достаток, и жалованье, которое ей платил Василий, было им не по карману, а в родственную благотворительность себе в убыток она не верила. К тому же Эбби была не склонна к вранью и сейчас испытывала сильнейшие муки, вынужденная нести эту чушь. И все же ее было не жаль. Крысы никогда не вызывали у Юлии симпатии, и она бы с удовольствием отпустила няньку немедленно, но, увы, в данный момент поиск новой няни был слишком некстати, а в свете сегодняшних новостей найти ее на Британских островах становилось делом практически невыполнимым.

Поэтому Юлия убедила Эбби остаться как минимум на три недели, после чего она сможет покинуть семейство Ползуновых, если таково будет ее желание. В противном случае Юлия пригрозила наябедничать на мисс Брайант в агентство по найму и не дать положительных рекомендаций. Впрочем, последние ей, вероятно, не нужны. Семейство Ползуновых в Англии теперь на положении прокаженных. Поэтому-то мисс Брайант и стремилась так поспешно с ним распроститься. Ей было нестерпимо ловить на себе косые взгляды здешней прислуги, порочная тень падала и на нее, марая честное имя английской няни. Юлия горько усмехнулась.

В дверь тихо постучали.

– Войдите. – Кому пришла в голову отчаянная мысль посетить ее зачумленную келью, подумала Юлия, взглянув на дверь.

– Что делаешь? – В приоткрытую дверь протиснулась рыжая кудрявая голова.

– Заходи, присаживайся.

Мардж в узких светлых брюках и голубом джемпере, своеобразно сочетающемся с ярко-рыжим цветом волос, проскользнула в комнату. Складывалось впечатление, что она опасается быть застигнутой этим неблаговидным поступком.

Усевшись рядом с Юлией на небольшую кушетку в оконной нише, закинула ногу на ногу и, спросив разрешения, закурила небольшую тоненькую папироску.

– Ну как ты? – заботливо спросила она, кладя Юлии на плечо свою тонкую, узкую ладонь.

– Для изгоя – неплохо, – усмехнулась Юлия.

– Не преувеличивай. Бредфорды – не весь белый свет.

– Ну, да. А еще прислуга, и даже Джордж, меня избегает. Знаешь, мне кажется, он тоже считает Веронику виновной.

– Не говори чепухи! – энергично возмутилась Мардж.

– Тогда почему он ни разу не поинтересовался, как она? Не попытался вытащить ее из тюрьмы? Не заявил во всеуслышание, что не верит в ее виновность.

Мардж задумчиво смотрела в окно на раскачивающиеся на ветру кроны старых лохматых кленов. Кажется, Юлия попала в точку.

– Джордж куда-то уехал? – она первой нарушила молчание.

– Да. Он поехал в Эдинбург на несколько дней. Полиция отказывается до окончания следствия выдавать тело Эстер для погребения. Он хочет что-то предпринять. – Мардж грустно покачала головой. – Джордж последние дни сам не свой. Его постоянно мучают кошмары. Он почти не спит. Ему без конца снится мать, лежащая в полицейском морге среди бродяг и прочих отбросов с биркой на ноге. – Она помолчала, а потом, взглянув Юлии в глаза, проговорила медленно, словно только что нашла это объяснение: – Я не эксперт по России, но кажется, что жизнь в вашей стране не сахар, и тебе за всю жизнь выпало немало стрессов и испытаний. – Юлия молча кивнула в ответ, не понимая, к чему она клонит. – А Джордж и я – мы вели жизнь безопасную, лишенную бед и волнений, защищенные деньгами и титулами наших семей. Жизнь, в которой сломанная клюшка для гольфа или поцарапанный каблук кажутся вселенской трагедией. Мы избалованны, мягкотелы. И истинная трагедия, произошедшая на глазах у Джорджа, просто выбила у него почву из-под ног. Он не просто лишился матери, в конце концов, все мы смертны, и смерть – это естественный финал жизни. Она была убита в собственном саду, среди бела дня, садовой тяпкой. Вид ее окровавленной, раскроенной головы преследует его днем и ночью. Джордж никогда не пил, но вчера он здорово набрался, надеялся, это поможет ему забыться, но стало только хуже. Похмелье и все такое... – Она неопределенно взмахнула в воздухе холеной ручкой.

– Бедный мальчик! – Юлии стало искренне жаль Джорджа, эти дни она как-то мало задумывалась о глубине его чувств.

– Я знаю его с раннего детства, когда-то нас даже дразнили женихом и невестой, он был безумно влюблен в меня лет в пять-шесть, и хотя между ним и матерью не было слишком близких отношений, но я прекрасно знаю, как много она для него значила. Его решение жениться на Нике было единственным случаем на моей памяти, когда он пошел наперекор ее воле. Если не считать детских шалостей и его пристрастия к розовым галстукам. – Мардж слегка усмехнулась.

Теперь ситуация предстала перед Юлией в другом свете.

– Он сожалеет о своем своеволии, казнит себя, что не послушался матери и решил жениться на Нике?

– Нет. Он любит Нику и считает, что выбор жены – его личное дело, но проблема в том, что накануне у них с Эстер был тяжелый разговор, и это его гложет. А что касается Ники? По-моему, он не до конца понимает, что происходит. В его голове сидит полная уверенность, что все это недоразумение, которое вот-вот рассосется само по себе, и, поскольку Веронике ничто не угрожает, волноваться не из-за чего. Он свято верит, что ее не сегодня завтра выпустят с извинениями. – Мардж пожала плечами, словно извиняясь за чрезмерную наивность Джорджа. – Его гораздо больше волнуют похороны и их с Эстер последний разговор.

Юлия согласно покивала головой. Но все же...

– Послушай, я искренне сочувствую его горю, но, скорбя о мертвых, нельзя же о живых забывать! Он что, считает обвинение в убийстве чем-то вроде штрафа за неправильную парковку? Он хоть раз задумался о том, что она чувствует, сидя в тюрьме одна, без друзей и адвоката? Адвоката он хотя бы мог ей найти?

– Джулия, – Мардж взяла ее за руку, – я просто попыталась объяснить тебе мотивы его поступков, как специалист. Поверь дипломированному психологу. А не оправдывать его бездействие или неумение собраться в критическую минуту. Думаю, вернувшись из Эдинбурга, он придет в себя. И еще. – Она нерешительно достала свернутую в рулон газету, которую прятала от Юлии во время всего разговора. – Думаю, лучше тебе это узнать от меня. – Она развернула ее, на первой полосе красовался заголовок «Британская маркиза убита членом русской мафии. Двадцатилетняя беженка из России едва не стала двадцать девятой маркизой Хантли».

– Я уже знаю. – Юлия повертела в руках газету с фотографией замка, вероятно, срочно выуженной из газетных архивов. – Джордж это видел?

– Нет. Честно говоря, я не без умысла позволила ему отбыть в Эдинбург, отсюда подальше. Скоро здесь появятся газетчики и будут повсюду шнырять, так что носа из замка не высунешь. Джорджу лишние стрессы ни к чему.

– Извини. Весь этот ужас... – Юлия бессильно развела руками. – Кто сообщил им? – Она потрясла газетой. – Кому это понадобилось?

– Вероятно, полиции. – Мардж пожала плечами. – Они должны отчитываться в успешном раскрытии преступлений перед обывателями, а тут такое, казалось бы, простенькое и эффектное дело.

– Неужели нельзя их не пускать?

– Думаю, вряд ли. Поместье большое, где-нибудь, да пролезут. К тому же в отсутствие Джорджа некому с ними бороться. Мисс Пейн распорядилась закрыть въездные ворота, но я не уверена, что это нас убережет.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.