Страница 130 из 145
— Я — Биланта Узкопалая из клана Серебробородых, королева Четвертых и правительница Коричневых гор. — Голос королевы был громким, твердым и уверенным. — Я буду сопровождать вас до врат Сребротверди. Для меня будет честью, Тунгдил Златорукий, путешествовать вместе с тобой. Я хочу быть тебе другом, как был твоим другом Гандогар. — Королева села на место.
Поднялся Гинсгар Милосердный. Не было более статного гнома, чем он, даже король Пятых, Глаимбар, не мог сравниться с ним. Роскошная рыжая борода, высокий рост, решительные черты и глаза, не терпевшие возражений, — редкое по красоте дитя Кузнеца.
— Приветствую тебя, Тунгдил Златорукий. Я — Гинсгар Милосердный из клана Кующих Гвозди племени Первого, Боренгара, и в качестве Верховного короля привез тебе наилучшие пожелания от племен гномов, — звучным басом произнес он. — Возвращайся целым из Потусторонних Земель, и…
Биланта повернула к нему лицо.
— Как вышло, что здесь, по всей видимости, сидит новый Верховный король, которого не выбирали ни я, ни мои кланы? Я не знала ни о каком собрании, — удивленно и в то же время возмущенно произнесла королева. — Я-то думала, что Верховного короля выбирают все племена, а не одно.
— Было и собрание, были и выборы, — невозмутимо ответил Гинсгар. — Воины, прошедшие со мной через Аландур, чтобы покарать эльфов за предательство, провозгласили меня Верховным королем. Среди них были и гномы из твоих кланов, Биланта. А значит, все справедливо, и я — Верховный король.
Такое открытие оказалось неожиданностью для послов, Маллена и Ортгера. Лот-Ионан бросил на Тунгдила серьезный взгляд. Случилось именно то, чего опасались они с Родарио: герой войны возвысился до правителя.
Эсдалан враждебно поглядел на Гинсгара.
— Что ты сотворил с Аландуром, гном? Твоими врагами были атары, а не мой народ поголовно. Не зеленые леса и прекрасные здания. Не земля, по которой ты прошел.
— Мы преследовали атаров и повсюду находили их. Они нападали на нас из засады в своих храмах, лесах и деревнях, — Гинсгар мрачно выдержал взгляд эльфа. — Потом мы сжигали все дотла, чтобы защититься от их подлых нападений.
— А колыбели новорожденных тоже служили укрытием? — яростно воскликнул Эсдалан.
— Мы убили наследников, что, наверное, на руку и тебе, эльф. Из них выросла бы новая беда, — Гинсгар опустил руку на рукоять боевого молота, стоявшего рядом с гномом. — Когда мы закончим наводить порядок в Аландуре, эльфы смогут вернуться к себе на родину. Деревья вырастут новые. Как и твой народ.
— Сколько невинных вы убили?
— Ни одного. Все, кто умер, заслужили это, — не медля ни мига ответил Гинсгар. — Можешь быть мне благодарен. В одиночку вы с атарами не справились бы.
Эсдалан вскочил, его стул опрокинулся и с громким стуком упал на пол.
— Помощи я был бы очень рад, но то, что ты делал, Гинсгар Милосердный, было бессмысленным убийством! Вы были не лучше орков! — Он наклонился вперед и оперся о стол. — Ты знаешь, сколько выжило эльфов?
— Я оцениваю их число в сотню, — скучающим тоном ответил гном.
— Тридцать семь! — выкрикнул Эсдалан. — Тридцать семь, и среди них десять женщин и девять детей!
Гинсгар нахмурил рыжие брови.
— Мы подошли к вопросу основательно. Теперь, по крайней мере, вы не представляете опасности для Потаенной Страны.
— Вы поддались слепой мести. Не более. — Эльф резко выпрямился. Слезы текли по его красивому лицу, застывшему маской ненависти. Он указал на Гинсгара и заговорил на своем языке, затем повернулся и вышел из зала, не глядя по сторонам.
— Клянусь Паландиэль! — прошептал Лот-Ионан, и Родарио побледнел, словно выбеленная стена. — И мы ничего не сделали, чтобы остановить их, — рука его опустилась на пояс, где в мешочке лежал бриллиант. — Мы просто смотрели.
— А что мы должны были сделать? — воскликнул Ортгер. — Очень жаль, что так получилось, но скажите, как можно было поступить.
Тунгдил тоже ничего не понимал. Поступок Гинсгара был непростителен. Он доказывал жестокость самозваного Верховного короля.
— Мы все виноваты. Объединенное войско должно было поспешить из Тоборибора в Аландур, чтобы остановить убийство. — Златорукий бросил на Гинсгара уничижительный взгляд. — Ты знаешь, что натворил? Ты перечеркнул единственную возможность связать эльфов чувством благодарности с нашим народом, вместо этого они снова настроены враждебно по отношению к нам.
— Ох, боюсь, боюсь, — Гинсгар делано вздрогнул и ухмыльнулся. — Тридцать семь ушастых — это поистине то самое войско, которое повергнет ниц все племена.
Биланта сплюнула на пол перед ним.
— Ты ничто, Гинсгар Милосердный. Я брошу обвинение тебе в лицо перед всеми кланами и всеми племенами, и ты получишь сполна за свой поступок. Я молюсь Враккасу, чтобы однажды эльфы снова помирились с нами. Даже если это будет означать твою смерть.
— О, у нас есть еще лучший, еще более правомерный претендент на трон, — шепотом пробормотал Родарио, обращаясь к Тунгдилу. — Как насчет Верховной королевы? Кстати, она просто неотразима.
Гинсгар поглядел на плевок на правом сапоге.
— Ты можешь сколько угодно исходить ядом, Биланта. Плевок не убьет меня. Я избран всеми кланами, и только это имеет значение. Не место, не обстоятельства, — он оглядел собравшихся. — Похоже, мы закончили. Я передал свои пожелания и должен отправляться в путь. Может быть, мне стоит еще раз пройтись по Аландуру и заглянуть под каждый куст. Основательность — одна из добродетелей нашего народа, — он кивнул, взвалил на плечо молот и, широко шагая, вышел из зала.
И тут Тунгдил понял окончательно: он не хочет оставаться в стране, где правят ненависть и такие гномы, как Гинсгар.
Он взял за руку Зирку и крепко сжал ее ладонь.
19
Гулкие удары молота и звон металла по наковальне были слышны в самом дальнем уголке окутанной тучами крепости. Серые дождевые облака плотными полосами тянулись над страной, и их не останавливали стенами. Они проливали свое содержимое на камни, словно намереваясь растворить известь и обрушить крепость.
Тунгдил, одетый в штаны, сапоги и кожаный передник, проводил большую часть времени в кузнице, перековывая меч Бессмертного в новое оружие. Он лупил изо всех сил, срывая злость. Огненный Клинок он потерял, от Потаенной Страны отказался и от племен гномов отвернулся.
Его здесь ничто не удерживало. Златорукий дважды предотвратил гибель своей родины, и сейчас выполнял свою третью и последнюю миссию. Потом гномы пусть сами улаживают свои дела. Что бы он ни делал и сколько бы жизней ни было положено ради спасения, казалось, разума хватает ненадолго. Ни у одного народа, ни в одном королевстве Потаенной Страны.
Ярость отдавала в руки, делая его удары неточными. Гном прервал работу, отер пот; на пустой левой глазнице больше не было повязки, только белый бинт.
Гном прислонил то, над чем работал, к двери. Пока что Тунгдил не мог сказать, что рождается в его руках. То был не топор, не меч, не булава. Он решил, что жар, молот и его ловкие пальцы создадут нечто новое, и сам над этим не задумывался.
Металл представлял собой неизвестный сплав, это было слышно по звуку, который он издавал во время ковки. И обладал он невероятной прочностью, долго отказывался терять форму и принимать другой вид. Давно гному не доводилось так выкладываться у наковальни.
Златорукий услышал приближающийся звук торопливых шагов, кто-то шлепал по лужам и мокрым камням. В кузницу вошла Зирка, споткнулась о порог. В полутьме задымленной, крохотной комнаты она видела далеко не так хорошо, как он.
— Тунгдил?
Он ударил молотом по тискам, чтобы звуком указать ей дорогу.
— Здесь. Рядом с горном.
— Отправление снова откладывается, — сказала она, ощупью продвигаясь вперед. — Постоянный дождь превратил крохотные ручейки в горах Ургона в потоки, размывшие дороги, как только что доложили королевские разведчики. — Она отыскала его и поцеловала, дождевая вода скатилась с кончика ее носа на его лицо. — Отъезд только через семь дней.