Чудо

— Вы показались мне абсолютно нормальным человеком, —сказал Куинн, желая подбодрить ее и вспомнив, как она с непокрытойголовой стояла под проливным дождем. Когда она сказала ему, что накухне у нее настоящий Ниагарский водопад, она показалась емукакой-то опустошенной. И теперь он понял причину этого.

Сейчас она чувствовала себя значительно лучше. Настолько лучше,что пришла на ужин, и он вдруг обрадовался, что Джек заставил егопригласить ее. Эта женщина более всего нуждалась в друзьях, которыеотвлекли бы ее от печальных мыслей. Они все трое были подобны тремскитальцам, плывущим в одной лодке по жизненному морю. В тот моментКуинн был на веслах. И он вдруг решил дать понять Мэгги, что она неодна в своем несчастье и что она непременно выживет.

— Двадцать три года назад в результате несчастного случаяна воде погиб мой сын, — сказал вдруг Куинн, положив вилку ипосмотрев на Мэгги через стол. Джек внимательно наблюдал за ними.Он еще никогда не слышал об этом от Куинна и был глубоко тронуттем, что с ним поделились горем. Куинн упоминал только об Алекс,которая жила в Женеве. — Мальчику было тринадцать. Кажется, ятолько недавно осознал, насколько сильно это изменило нас с женой.Я еще глубже погрузился в свою работу, а жена ушла в своипереживания и замкнулась в себе. Мы оба были убиты горем, но толькокогда после смерти жены я прочел ее дневник, я понял, насколькоглубоко это ее изменило. В то время я был очень занят и, наверное,проявлял к этому равнодушие. Уверен, что помощи от меня ей быломало. Было слишком больно говорить о случившемся, поэтому я почтиникогда не говорил на эту тему. А она писала о сыне чудесныерассказы. — Когда Куинн говорил, на его глазах выступилислезы, и он не признался Мэгги, что заставил Джейн убрать вещи Дугавсего лишь через несколько недель после его гибели. А те немногиевещи сына, которые она не упаковала в коробки, Джейн спрятала отКуинна в собственном гардеробе. В каком-то смысле он вынудил еесделать это и теперь, когда понял, что это для нее значило, глубокосожалел о своем поступке. Ему казалось, что так будет лучше длянее, для него и даже для Алекс. Но теперь он понимал, что был неправ. За месяцы после ее смерти он многое узнал о ней и о себесамом.

— Для брака это большой удар, — сказала Мэгги, глядяна Куинна. Она смотрела ему в глаза пытливым взглядом, словнозадавая тысячу вопросов, хотела спросить его, как ему удалосьвыжить и как удалось выжить его жене. Она все еще винила себя втом, что распался ее брак.

Мэгги всегда казалось, что муж не способен поставить себя наместо другого и понять глубину депрессии сына. И что тем самым,возможно, сам того не желая, лишь усугубил депрессию Эндрю. Поэтомуона так и не простила Чарлзу смерть Эндрю, и он знал это. Ему, всвою очередь, казалось, что она могла остановить сына. Последнийгод их совместной жизни был наполнен безжалостными молчаливымиобвинениями, после которых они уже не могли больше выносить другдруга. Но что бы они ни делали, ничто уже не могло вернуть сына.Когда Чарлз ушел, Мэгги была опустошена, но все же понимала, чтоони приняли правильное для них обоих решение. Под конец их брак былтаким же мертвым, как и их сын. Чарлз постарался, как мог,обеспечить ее наилучшим образом, оплатив покупку дома, куда онамогла бы переехать оттуда, где умер их сын, и оставил ей достаточноденег, чтобы можно было на них прожить в течение несколькихпоследующих лет. В конце концов, ей придется вернуться кпреподавательской деятельности. Но пока она, как и Куинн,скрывалась в своем одиночестве. Это он хорошо понимал. Онаспряталась в кокон, чтобы защититься от действительности и ударовжизни. Она давала себе время, чтобы залечить раны, и это былоразумно с ее стороны. Но когда она молчала, а иногда даже когдаговорила, Куинн видел в ее глазах глубокую печаль.

— У вас было много горя, — тихо сказал Куинн, и онакивнула. Незачем было отрицать это, но показаться жертвой ей тожене хотелось. Несмотря на глубокие раны, она была храброй и сильнойженщиной.

— В жизни многие люди переживают беду, — разумнозаметила она. — Об этом мне постоянно напоминает моя работаконсультанта. В этой стране среди причин подростковой смертности навтором месте стоят самоубийства. Нам еще предстоит приложить многоусилий, пока большинство людей не поймут это. Эндрю покончил сжизнью с третьей попытки.

— Его лечили какими-нибудь лекарственнымисредствами? — с сочувствием поинтересовался Куинн.

— Время от времени. Он не всегда принимал лекарства.Частенько делал вид, что принял, а сам не принимал. Ему ненравилось, как он себя чувствовал после приема лекарств. Он либовозбуждался, либо становился вялым, апатичным. Я часто слышу обэтом, когда дежурю на «горячей линии».

Куинн восхитился тем, что она добровольно делает столь важноедело. Она действительно хороший человек, и было нетруднодогадаться, почему она сразу понравилась Джеку. Она была человекомоткрытым, честным и не боялась показать свою уязвимость.Разговаривая с ней, Куинн вспомнил, что есть на свете и другиелюди, которые страдают не меньше, чем он. И тогда он рассказал ей оДжейн. О годах, когда работал слишком много и напряженно и проводилбольшую часть времени вне дома, о том, как удалился от дел, о еенеожиданной болезни и смерти.

— Все было кончено раньше, чем мы это осознали.

— Сколько времени это продолжалось? — с сочувствиемспросила Мэгги.

— Девять месяцев. Она умерла в июне. В течение первых пятимесяцев я путешествовал и вернулся только в ноябре. Вернулся, чтобыпривести в порядок дом и весной выставить его на продажу.

— А что вы намерены делать потом? — с интересомспросила она.

Мэгги заметила, что он отдает предпочтение «географическому»способу лечения, как называли это в консультативной службе. Ей нехотелось говорить, что этот способ не дает желаемых результатов.Наступает момент, когда, где бы он ни находился, ему все равнопридется взглянуть в глаза тому факту, что жены больше нет и чтото, что он не сделал для нее, так и останется несделанным. Важнеевсего суметь простить себя, как Мэгги простила себя и даже Чарлзаза смерть сына. Если Куинн этого не сделает, ему никогда не удастсяпреодолеть бесконечную мучительную агонию.

— Я строю яхту в Голландии, — признался Куинн ирассказал о нескольких месяцах, которые провел осенью на борту«Виктории», и о своем решении купить парусник Боба Рамзи изавершить его строительство. — Хочу уйти в кругосветноеплавание. Возможно, на какое-то время, а может, навсегда.

Куинн говорил об этом с явным облегчением, как будто был уверен,что на борту яхты его оставят в покое терзающие демоны. Мэгги моглабы сказать ему, что это не так, но не сказала. Ей ли не знать, чтоэтого не следует делать! Однако она представила себе его яхту ирадостно улыбнулась.

— Похоже, это настоящая красавица, — восхищенно и чутьли не с завистью сказала Мэгги.

— Вы ходите под парусами? — удивился Куинн.

— Когда-то ходила. Я выросла в Бостоне и ежегодно проводилалето на Кейп-Код. Ребенком я обожала ходить под парусами. Но ужедолгие годы этого не делала. Муж терпеть не мог лодок. Эндрю онитоже не очень нравились. Так что это было очень давно.

— Моя жена и дочь тоже не любили ходить под парусами,особенно после гибели сына. Много лет назад, когда мы только чтопереехали сюда, у меня была яхта. Но некогда было ею пользоваться.И после гибели Дуга я ее продал. А теперь моя мечтаосуществится.

Куинн улыбнулся им обоим, и Джек, наслаждавшийся их разговором,радовался тому, что заставил Куинна пригласить Мэгги на ужин. Нодаже он не подозревал, что между ними столько общего. Оба онинуждались в общении и дружеском участии. Оба проводили слишкоммного времени наедине с собой, предаваясь тяжелым воспоминаниям.Вечер вроде этого пойдет на пользу обоим.

— Кеч длиной сто восемьдесят футов — весьма внушительнаямечта, — заметила Мэгги. — Наверное, это впечатляющеезрелище.

— Так оно и есть, вернее, будет. Строительство закончат всентябре. — Куинн предложил ей посмотреть чертежи, и обасклонились над столом.