Страница 21 из 90
— Ты еще жива, жена?
Что-то зашевелилось на широкой кровати с пологом, и трепещущийголос сказал двоим служанкам:
— Оставьте нас.
— Да, мэм, — хором сказали они, встали и, неуклюжеприсев, прошли мимо сквайра, торопясь присоединиться к подруге,оставшейся в прихожей. Де Тичборн закрыл за ними дверь.
— Подойди, — прошептала леди Мабелла.
Он подошел к кровати и с отвращением посмотрел на ее сморщенноелицо, впалые щеки и белые волосы. В ответ на него посмотрелиугольно-черные глаза.
— У меня осталось мало времени, — сказала она.
— Аллилуйя! — ответил он.
— Пьяный дурак! — воскликнула она. — Неужели тебене жаль собственную душу? Неужели не осталось у тебя никакихчувств? А ведь было то далекое время, когда ты прижимал меня ксвоей груди!
— Древняя история, старуха!
— Да. Скоро я избавлюсь от тебя, и с великой радостью, иботы, Роджер, распутник и грязное животное!
— Болтай что хочешь, женщина, мне всё равно. Ибо утром ждеттебя суд Божий!
Женщина попыталась сесть. Де Тичборн холодно смотрел на нее и нешевельнул даже пальцем, чтобы помочь. В конце концов она сумеланемного подтянуть себя вверх и села, опираясь на подушку.
— Суд Божий не волнует меня, муж мой, ибо разве я нераздавала милостыню беднякам из нашего прихода каждый печальныйгод, проведенный здесь? И вот моя последняя воля: я хочу, чтобы иты делал то же самое.
— Ха! Будь я проклят!
— О, в этом я уверена. Тем не менее я хочу, чтобы каждыйгод на Благовещение де Тичборны раздавали беднякам плоды сполей.
— Лучше пусть они сгорят в аду!
— Ты будешь отдавать им сей дар, муж мой. Или с последнимвздохом я прокляну и тебя, и всех твоих потомков!
Сэр Роджер побледнел.
— Неужто я мало страдал от твоего дьявольскогоглаза? — нерешительно пробормотал он.
— За всё, что я претерпела от тебя? О нет, за это всегобудет мало! — прокаркаластаруха. — Так ты даешь обет?
— Да, я сделаю так, как ты хочешь, — после долгогомолчания ответил де Тичборн, — но с одним условием. Размердара ты установишь сама.
Старуха с изумлением посмотрела на мужа.
— Я не ослышалась? — воскликнула она. — Тыхочешь, чтобы я сама выбрала меру зерна?
— Почему бы и нет? Я предлагаю тебе установить границыполей, с которых будет собрана пшеница. И я буду дарить беднякамнашего прихода всё то, что вырастет на этих полях. Но ты самадолжна будешь обойти их за то время, пока горит факел.
— Что ты говоришь! — с ужасом выдохнула ледиМабелла. — О боже! Неужели ты хочешь, чтобы я шла сама?
— Ну тогда ползи, — рявкнул де Тичборн. —Ползи! — Он шагнул к двери, открыл ее и проревел: — Эй, вытам! Возьмите свою хозяйку и оденьте ее. Живо!
Три молодые женщины, ждавшие снаружи, смущенно поглядели друг надруга.
— Милорд? — запинаясь сказала одна из них. — Что…что?..
— Молчать, шлюха! Оденьте ее и выведите из дому, иначе,клянусь божьими зубами, вам всем не поздоровится!
Он оттолкнул их и вышел из комнаты, громко зовя Хобсона, которыйвстретил его у подножия лестницы. Из левой ноздри слуги свешивалсяперекрученный окровавленный платок.
— Тащи из погреба две бутылки бордо, и поторопись! —приказал де Тичборн. — Я буду снаружи, перед домом.
Потом он прошел в гостиную, оттуда в библиотеку, нашел лекаря икрикнул:
— Эй, Дженкин, иди за мной: сейчас мы немногоразвлечемся! — С этими словами он вывел озадаченного лекаря вприхожую. — Ну-ка помоги мне: надо вынести эту скамьюнаружу.
Он указал на огромную дубовую скамью, стоящую у стены недалекоот входа. Вдвоем они подняли ее и вынесли через большие двойныедвери, потом пронесли через портик, спустили по лестнице, пересеклидорогу и поставили на землю на краю пшеничного поля.
— Садись, приятель!
Дженкин сел, дрожа всем телом. На ясном небе ярко светила полнаялуна, излучая пронзительный холод. Сквайр Роджер де Тичборн,посмеиваясь, сел рядом с лекарем. Из особняка появился Хобсон ипринес две бутылки вина. Одну из них де Тичборн протянулДженкину.
— А сейчас, — рявкнул он, — принеси три факела икремень для розжига. Да поживей, идиот!
Хобсон поспешно убежал. Де Тичборн открыл бутылку зубами исделал большой глоток.
— Пей! — приказал он Дженкину.
— Милорд, я…
— Пей!
Дженкин откупорил бутыль, поднес ее ко рту и немного отпил.Когда вернулся Хобсон, де Тичборн воткнул по факелу с каждойстороны скамьи и зажег их. Потом он взял в руку третий факел ипрогнал Хобсона.
— Вот она! — выдохнул он спустя несколько мгновений,посмотрев на дом. Обернувшись, Дженкин вскрикнул от ужаса:поддерживаемая служанками, леди Мабелла, высохшая старая женщина,почти ничем не отличавшаяся от завернутого в саван скелета, вышланеверной походкой и стала спускаться по лестнице. Поверх ночнойрубашки на ней был накинут халат, голова обернута шалью, ноги обутыв тапочки.
— Пресвятая Дева Мария, Матерь Божья! — воскликнулДженкин. — Что всё это значит?
— Погоди, лекарь! Заткнись и не вмешивайся!
Дженкин снова поднес бутыль к губам и на этот раз отпил большойглоток.
— Будь здорова, жена! — проревел де Тичборн. —Прекрасная ночь, хоть и немного прохладная! — захохоталон.
Женщина, которая упала бы на землю, не будь рядом служанок,дрожа, стояла перед ним.
— Ты настаиваешь на своем? — прохрипела она.
— Ты истребовала сей дар? Изволь назначить его меру: этотвой жребий. Или, может быть, хочешь отказаться от своей последнейволи?
— Нет.
— Тогда вот тебе факел. Пшеничные поля вон там. — Онповернулся к лекарю: — Мой дорогой Дженкин, леди Мабелла возжелала,чтобы я каждый год жертвовал зерно беднякам нашего прихода. И я далсогласие. Сейчас добрая леди обойдет те поля, урожай с которыхпойдет на это благодеяние.
Дженкин, вставший при появлении леди, снова упал на скамью: ногине держали его.
— Но она едва ходит, милорд! — выдохнул он.
Не обращая на него внимания, де Тичборн зажег факел и протянулжене:
— Бери и прикажи девкам отойти. Теперь покажи мне поля,урожай с которых я должен жертвовать. У тебя есть время, пока горитэтот факел.
Костлявая рука вытянулась и взяла мерцающий факел. Какой-то мигбездонные черные глаза вглядывались в де Тичборна. Потом беззубыйрот прошептал:
— Отпустите меня!
Служанки отступили. Леди Мабелла немного постояла, покачиваясь,потом повернулась и, похрустывая суставами, побрела к краю поля.Сквайр зло рассмеялся, поднес бутыль ко рту и стал пить большимиглотками; потом он сел. Безмолвный и беспомощный, лекарь Дженкинсмотрел, как старуха упала на колени и поползла, одной рукойпомогая себе, а в другой держа факел.
— Ты только посмотри, мастер лекарь, — хихикнул деТичборн, — сегодня ночью у нас турнир! Не желаешь ли заключитьпари? Бьюсь об заклад, что она обойдет поле на пол мешка зерна, апотом дьявол схватит ее за грудки!
— Не желаю и помыслить о таком нечестивом пари! —воскликнул Дженкин и попытался встать, но рука де Тичборна крепкоухватила его.
— Сиди! Бог свидетель: попытаешься уйти — продырявлю тебямечом!
Дженкин сел, вынул из кармана платок и отер лоб. А старухаползла — всё дальше, дальше и дальше. Сквайр Роджер де Тичборн смрачным видом глядел на то, как его жена пересекла одно длинноеполе, потом переползла к следующему, протащила себя вдоль длинногооткоса, достигла дальнего конца и поползла обратно. В оранжевомсвете факела он видел, что из ее коленей сочится кровь, а по щекамтекут слезы.
— И откуда только у старой карги столько силы? —пробормотал он. — Это от дьявола! Вот чертова ведьма!
— Ради всего святого, милорд, — спросил лекарь, слегказапинаясь: — сколько акров леди Мабелла собирается обойти?
— Если она вернется сюда до того, как погаснет факел, тогдадвадцать три!
Болезненно преодолевая дюйм за дюймом, умирающая проползла пооставшейся границе поля, переползла через дорогу и упала на землю уног де Тичборна. Факел затрещал, оплыл и погас.
Сквайр влил в себя последние капли вина, в бешенстве отбросилбутыль, посмотрел на женщину и рявкнул Дженкину, скривив губы: